Родион поднялся, молча поклонился и вышел из палатки.

Джон пришел в себя и с ужасом осознал, что в камере опять стемнело. Он попробовал приподняться и не смог, не было сил. По телу распространилась противная липкая слабость, перед глазами плыло, мышцы одеревенели. Невыносимо, до тошноты в мозгах раскалывалась голова.

Он несколько минут прислушивался к внутренним ощущениям, мысленно обозвав это самодиагностикой, и пришел к неутешительному выводу — поднялась температура. По ощущениям — до сотни* (100°F = 37,77°C) или выше. Организм, ослабленный пытками, жаждой, голодом и сменой часовых поясов, не справился с терморегуляцией. После адовой жары на поверхности прохлада бетонных подземелий окончательно подточила иммунитет, и лихорадка тут же воспользовалась моментом.

Очень сильно хотелось спать, но усилием воли Джон удержал сознание на поверхности трясины беспамятства. Нужно как можно скорее покинуть этот проклятый бетонный склеп, пока он окончательно не загнулся. Либо обзавестись лекарствами, сбить температуру до приемлемых значений и пожрать нормальной жирной пищи, а не сраные консервы и сублиматы.

Чтобы доползти до дверей, ему понадобилось полчаса или больше. Дважды Джон терял сознание, проваливаясь в густую терпкую и гулкую пустоту, но едва удавалось вынырнуть обратно в реальность, продолжал изнурительный марафон. В конце концов ему все-таки удалось преодолеть бесконечные шесть футов и ударить кулаком в металлическую дверь.

Эффект оказался ничтожен, даже он сам ничего не услышал, находясь от заветной двери всего в нескольких дюймах. Учитывая, что охрана не дежурит круглосуточно возле дверей камеры в ожидании вялых постукиваний заключенного, привлечь внимание столь жалкими попытками нереально. Джон начал кричать, но пересохшее от жажды горло смогло издать только странное сипение, напоминающее комариный писк. После нескольких попыток он окончательно онемел.

С очень высокой вероятностью охрана может отсутствовать. Пленник надежно заперт, выбраться из камеры невозможно. А посему кричи — не кричи, стучи — не стучи, да хоть головой о металл бейся, никто не откликнется на зов. Нужно сидеть на жопе ровно и терпеливо ждать, пока сумасшедший араб не вспомнит о пленнике.

И в этот момент поток деструктивных мыслей Джона прервал сильный грохот снаружи. Земля под ногами ощутимо дернулась, а с потолка посыпалась бетонная крошка. Следом за первым взрывом грохнул второй, уже не настолько мощный, но все же оглушительный. А затем раздался треск многочисленных автоматов, перемежаемый тяжелым уханьем крупнокалиберного пулемета и редкими хлопками ручных гранат.

Сонливость моментально улетучилась, надпочечники вбросили порцию адреналина в кровь. Наверху шел бой. Причем судя по количеству задействованных стволов — нешуточный. Джон с огромным трудом подтянул ноги и сел, упершись спиной в бетонную стену. Мысли путались, перекручивались в голове и шипели, словно гремучие змеи.

Наверху стрельба. О чем это говорит?

А говорит это о том, что позиции всемогущего шейха в Африке не настолько уж незыблемы, как он совсем недавно преподносил. Есть и альтернативные претенденты на власть в регионе. Несомненно, такие же бандиты, только вид в профиль. С паталогической жадностью и непомерными амбициями при полном отсутствии совести, морали и нравственности. Иные в Африке не выживают, ибо условия существования формируют характер.

Кроме того, следует иметь ввиду, что Джарваль с преданным войском ныне покинул «дворцовую крепость» и отправился в пустыню устраивать охоту на караван Метрополии. Кто-то очень хитрый и расчетливый воспользовался подходящим моментом, чтобы пополнить собственные запасы провизии за счет всемилостивейшего шейха, любезно предоставившего такую возможность путем снятия с постов охраны львиной доли защитников военной базы.

Что произойдет, когда сумасшедший араб вернется и увидит разграбленные закрома и мертвых охранников? Правильно — его кровь вскипит от возмущения, а жажда мести затмит разум. Он тут же отправится воздавать по заслугам провинившимся вассалам, ибо негоже оставлять безнаказанным покушение на имущество и частную собственность самого великого шейха.

А что будет с пленником, наглухо запертым в темнице?

Да о нем все напрочь забудут до того момента, пока всемилостивейший шейх не потешит всласть свое чрезмерно раздутое эго и как следует не накажет обидчиков. Джона это категорически не устраивало.

Бой длился недолго, вскоре выстрелы и крики смолкли. Прошло неимоверно много времени, прежде чем донесся едва-едва различимый голос в коридоре темницы. Джон вновь попытался кричать и колотить в дверь, в этот раз гораздо более успешно. Вскоре раздались удары прикладом по железу с обратной стороны двери. Джон завопил что есть мочи, голосовые связки просто взвыли от боли, но смогли издать нечто членораздельное. Шум в коридоре моментально прекратился. Его услышали. Им заинтересовались.

Джон вновь почувствовал подступающую слабость и с силой ударил кулаком в бетонную стену. Боль в костяшках пальцев отрезвила, сознания он не потерял.

Теперь только ждать. Терпеливо и бесконечно долго.

Долгожданный скрежет ключа в замке. Дверь отворилась и в камеру вошли двое. Лиц в серой мгле темницы Джон рассмотреть не смог, сколько ни старался. Разобрать знаки различия на форме — тем более.

— Помогите, — простонал он как можно жалостливее и демонстративно соскользнул на бетонный пол.

Хотя Джон сейчас и чувствовал себя неимоверно плохо, падать на пол, лишившись чувств, острой необходимости не было. Но это был единственный способ узнать — друзья перед ним или враги? Оба вошедших одновременно бросились к телу Джона, подхватили на руки, не дав приложиться виском о бетонный пол, подняли в вертикальное положение.

Очень опрометчиво с их стороны так подставляться, но к сожалению, Джон сейчас был не в самой лучшей форме, чтобы справиться сразу с двумя бойцами. Он и не стал предпринимать активных действий, здраво рассудив: раз его смерть в планы вошедших не входит, то лучше пока не дергаться. Он обмяк и продолжил симулирование, предоставив вошедшим самостоятельно тащить бездыханное тело наверх. Роль нужно доигрывать до конца, дабы не испортить спектакль в самый увлекательный момент.

В тюремном коридоре царила непроглядная мгла. Ежеминутно спотыкаясь и чертыхаясь на разных языках, незнакомцы протащили его тело через все подземелье, вынесли на свежий воздух. Перехватили поудобнее, поволокли в направлении казарм и складов.

Солнце уже практически скрылось за горизонтом, и только Юпитер давал совсем немного света. Джон быстро огляделся по сторонам, чтобы определить диспозицию. Увиденное ему категорически не понравилось.

Тут и там, по всей базе валялись трупы. Навскидку количество убитых превышало полсотни. Это мало походило на сражение, скорее на жестокую и бессмысленную бойню. Весь военный опыт Джона громко вопил, что напавшие на военную базу попали в хитрую западню и жестоко поплатились за свою безумную выходку.

Джарваль хитер и коварен, именно такого поступка от него и следовало ожидать. Создав видимость почти полного отсутствия охраны, он посадил львиную долю своих людей в «секрет», вооружил пулеметами и дал жестокий отпор напавшим, не ожидавшим засады.

Джону стало грустно. Очень плохо иметь хорошего полководца в противниках. Хотя с другой стороны, ни сам Джон, ни Джарваль официально друг друга врагами не объявляли. Может быть, еще пронесет?

Политика не подразумевает открытых враждебных заявлений, только намеки и полунамеки. Любые слова и поступки можно истолковать в нужную сторону. Все, что для этого необходимо — лишь умело пользоваться языком.

Додумать мысль он не успел, процессия остановилась, и его аккуратно прислонили к стене. Из темноты выступил невысокий вооруженный человек, судя по движениям и походке, высокопоставленный офицер.