Отныне и навсегда, больше никто не смеет посягать на честь и свободу Джона. И карой за это будет смерть. Не нужны мне пальцы, яйца и уши обидчиков. Только их головы целиком. И никак иначе…

Он почувствовал, как стремительно погружается в царство Морфея. Несколько секунд безуспешно боролся с подступающим сном, но в конечном счете уступил.

27 — 28 февраля 32 года.

Совещание длилось больше двух часов кряду. Уточнили численный состав экспедиции, не без моей помощи составили списки раненых и убитых, переписали оставшуюся на ходу технику. Затем пришли к выводу о необходимости заново перераспределять водителей по экипажам. Это задача сложная, и ее пока временно отложили.

В процессе обсуждения возник казус. Бандиты, собравшиеся за пару минут и внезапно умотавшие вместе со своим чудным шейхом в неизвестном направлении, ухитрились напрочь «забыть» о собственных раненых. А их набралось без малого два десятка, и почти половина — нетранспортабельные. Даже встал вопрос, от каких грузов можно безболезненно избавиться, чтобы уместить всех.

Предложила Быкову альтернативный вариант — оставить меня здесь. Потом, — говорю, — вернетесь, заберете. А пока я у шейха в гареме поживу. Должен же у эмира быть собственный гарем? Наверняка есть. Там и условия жизни должны быть вполне приемлемые. А для меня, как не сильно требовательной особы, жизнь раем покажется. Вот останусь тут, детишек от шейха нарожаю и буду жить припеваючи, пока вы там, как идиоты, новую планету колонизируете.

Быков наотрез. Лидия Андреевна, готовьтесь к отъезду. А если кого-то из раненных бандосов мы живыми до места назначения не довезем, значит, на то воля Аллаха.

Я его цинизма не приняла и стала на дыбы. Может, говорю, Родион Сергеевич, мне их сразу того — скальпелем по горлышку — и в колодец? Что вы вообще несете? Если я говорю нетранспортабельны, значит, их нельзя трогать. Либо на несколько дней притормозите экспедицию, либо езжайте без меня. Оставьте мне скорую с водителем, я вас чуть позже догоню…

Быков даже голос повысил:

— Лидия Андреевна, не утрируйте, пожалуйста. Я всего лишь говорю о необходимости доставить раненых в Хартум. А там уже пусть сам эмир решает их судьбу. Нужны — пусть лечит. Не нужны — пусть делает с ними, что хочет. Хоть бритвой по горлу… это уже не моя проблема. Единственного врача экспедиции я дикарям на съедение не отдам. А чужих раненых мне на шею вешать не нужно.

Тут я конкретно так задумалась. Девятнадцать человек — это не мало. Плюсуем сюда еще два десятка наемников из личной гвардии эмира, выделенных нам для сопровождения колонны. Итого — сорок человек. Коих придется зачислять в штат, кормить, поить, одевать и лечить. Эдакую ораву еще и куда-то рассадить нужно, а у нас же все под завязку забито. Получается, он прав, раненных наемников мы с собой взять не сможем. Но если их здесь оставить, то половина точно умрет. Я на это пойти никак не могу. Все-таки клятва Гиппократа для меня, как для медика, не пустой звук. И что делать прикажете?

Пока я размышляла, Эмиссар рассказал, как лично пригнал механиков и заставил осмотреть выделенные шейхом автомобили. Те долго ковырялись, вздыхали, ахали и охали, а затем выдали вердикт: «эти машины проще в яр столкнуть, чем до ума довести. Нам до Бахр-Дара еще пилить и пилить. Да мы их дольше чинить будем, чем ехать. Тем более, что запчастей на эти импортные колымаги нет вообще никаких, а переделка и модернизация — потеря драгоценного времени».

Кончилось тем, что Эмиссар рявкнул на механиков и дал на ремонт и обслуживание время до утра. Те в слезы и в отказ. Мол, нафиг нам такое добро не нужно, пусть эмир их обратно забирает и сам же и чинит.

Быков их все же кое-как уговорил — у нас выбора нет, шейх уже умотал по своим делам. Вот приедем на его базу, там и попробуем переговорить о замене…

Я сильно сомневаюсь в том, что у шейха целый гараж из новеньких автомобилей, а он, жмот эдакий, выделил нам самые поношенные. Если и есть чего — такая же рухлядь, не подлежащая ремонту. А потом, насколько я помню, у мусульман подарки вроде бы возвращать не принято. Это не точно, но как бы считается оскорблением дарящего. Так что нам, наверное, проще эти машины взять и эксплуатировать до последнего, а потом незаметно «потерять» в пустыне. Так мы и шейха не обидим, и часть пути проедем, и время на модернизацию рухляди не потеряем.

Завязался небольшой диспут, в результате мы так ни к какому решению и не пришли. Теперь вся надежда только на механиков — у мужиков руки золотые, из любого говна конфету сделать могут. Подмажут, подварят, глядишь — грузовики полдороги протянут. А там видно будет. Там уже Эфиопия. Другая страна, другой король, другие законы, другие правила.

И последнее, о чем Быков не мог не сказать, хотя и коснулся темы только вскользь — потеря артефакта. Как по мне, с этого надо было начинать совещание. Это же самое важное! Есть в Бахр-даре портал или нет, а без камня нам там делать нечего. Артефакт отыскать и вернуть нужно срочно! Все бросить и заняться поисками с максимальным упорством.

Выяснилось, что Быков уже все необходимые распоряжения отдал. Камень вот-вот привезут, буквально с минуты на минуту. И кто бы сомневался, выяснилось, что опять эта неразлучная парочка — Стивен и Мишка — оказались замешаны в происшествии с исчезновением.

Ладно, будем надеяться, что все будет хорошо.

Едва совещание закончилось и мы покинули душный и насквозь прокуренный броневик, как за мной прибежал запыхавшийся посыльный.

— Лидия Андреевна, там Майера нашли, посмотрите?

— Жив?

— Да, конечно. Перегрелся немного. У него эта… гипотермия.

— Так, — не удержалась и рявкнула на него, — давай я сама буду диагнозы ставить. Где он? Быстро веди!

— Мы его к скорой отнесли.

Ускорила шаг. Еще на подходе вижу, Василий возится с мазью от ожогов, а Стивен со стороны вполне прилично выглядит, хотя лицо и спина немного обгорели на солнце.

Подошла. Желания лаяться — никакого, но за самоуправство очень сильно отругать хочется. Сказал тебе доктор — «постельный режим», значит, будь добр — выполняй. Еле-еле сдержалась. Быков на совещании рассказал причины, по которым Стивен ушел из лагеря, никого не предупредив. Поступок, конечно, героический, но очень глупый.

Как он сумел пережить этот адски жаркий день? Не представляю.

Размотала бинты. Осмотрела. Рана на груди почти затянулась. Послушала дыхание, заставила слегка покашлять. Прогресс налицо. Заживление идет ударными темпами. Ну и слава Богу! Хотя до полного выздоровления еще ой как далеко. Огнестрельное ранение — это вам не шуточки.

А с другой стороны, стресс вызывает гормональный отклик всего организма в целом. У находящихся в смертельной опасности включаются механизмы ускоренной регенерации тканей, и заживление ран происходит в два-три раза быстрее. Научно доказанный факт, между прочим.

Вдвоем с Василием обработали рану, забинтовали, намазали с ног до головы мазью от ожогов и отпустили. Быков велел: «как только приедут, обоих субчиков немедленно ко мне». Так что удерживать сверх необходимого не имею права. А по-хорошему Стиву нужно еще хотя бы пару дней поваляться под наблюдением. Нельзя ему активный образ жизни вести.

Вернулись они от Родиона очень быстро с кислыми-прекислыми физиономиями.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Эмиссар немного не в духе, — отвечает Мишка.

— Чего это он?

— Да мы артефакт не привезли.

— Как это не привезли? Вы же за ним и поехали?

Михаил отвечает:

— Темно было. Я не нашел. Утром сгоняю — привезу.

— Понятно.

Теперь ясно, почему Быков осерчал.

Как вообще можно было потерять самую главную ценность экспедиции? Я категорически не понимаю. С этой проклятой секретностью все миссию под угрозу срыва поставили. Идиоты!

А небольшая задержка мне на руку, завтра у большинства раненых динамика лечения будет видна. Еще бы денек-другой, а потом уже можно и дальше ехать.