Значит, резидент будет ждать подходящего момента. Скорее всего, начнет действовать ближе к утру. Или вообще засветло, как это было с Быковым. Ночью любой шорох привлекает внимание, любое слово произнесенное шепотом разносится на половину лагеря. А днем шумно, повсюду разговоры, треск двигателей. Как показала практика — зайди за грузовик и убивай. Никто и не заметит…

До утра ничего не произойдет.

Так что же, мне просто лежать и ждать? Ничего не предпринимая?

Стив в очередной раз попробовал порвать веревки, но боль в запястьях была нестерпимой. Тольку кожу зазря порезал. Капрон не порвать мышечным усилием.

Стивен проснулся на рассвете и сразу понял, что в сарае он больше не один. Шевельнулся, покрутил головой.

— Проснулся?

Не стал ничего отвечать. Обойдется!

— Ну и здоров ты дрыхнуть, политрук. Даже удивительно.

Стивен почувствовал сильное раздражение.

— Говори!

— Что именно?

— Джон, не морочь мне голову. Раз ты пришел, значит хочешь говорить. Говори!

Джон ехидно ухмыльнулся.

— Это что такое было? Дедукция?

Стивен закрыл глаза и застонал от досады.

Врезать бы сейчас этому придурку по физиономии, чтобы не выделывался.

— Хотя ладно, в чем-то ты прав, конечно. Можно и поговорить. Все равно заняться нечем.

— Реввель вернулся? — перебил Стивен.

Джон удивленно вскинул брови:

— Реввель? Это еще кто такой?

— Эдуард Васильевич Реввель. Твой резидент. Вернулся?

— А, вот ты о ком… — хихикнул Джон, — для кого-то он Эдуард Васильевич, а для кого-то — Эдвард Басилевс.

— Значит, нет.

— Нет. Пока не прибыл. Ждем с минуты на минуту.

— Понятно, — хмыкнул Стивен, — задержали в дороге неотложные дела.

— Наверное, — пожал плечами Джон.

— А если он так и не приедет? И артефакт не привезет. Что тогда?

— Не знаю, — прикусил губу Джон, — пока я собираюсь взять твоего ученого и спуститься в тоннель, чтобы отыскать стелу. Ты пойдешь с нами?

— Конечно!

Только вот есть одна проблема…

— Какая же?

— Я не могу тебе доверять, Стив. А со связанными руками бродить под землей тебе будет немного несподручно.

— Понятно, — Стивен вновь откинулся на грязную фуфайку, — поиздеваться пришел.

— Не совсем. Хочу предложить сделку. Как бы в продолжение к предыдущей.

— Говори.

— Через пару часов твои сослуживцы найдут шахту. Что будет дальше, объяснять не нужно?

— Догадываюсь.

— Не вижу смысла в перестрелке, но избежать ее, наверное, не удастся. Когда тебя освободят — помни, что я где-то здесь, внизу. И я вас жду в гости. У вас артефакт, у меня — ученый. Все честно.

— Джон, может договоримся? Хватит крови!

— Это игра, Стив. Чем выше ставка, тем больше крови. Особенно в конце. Как у вас, шахматистов, это называется?

— Эндшпиль, — проворчал Стивен.

— Вот-вот… без ученого вам портал не открыть. А я не смогу его открыть без ключа. Ставки почти равные, а победитель забирает все.

Джон самодовольно засмеялся.

— Постарайся не попасть под шальную пулю, Стив. Без тебя концовка окажется скучной…

Я решительно отстранила Эдуарда Васильевича в сторону и шагнула внутрь палатки. Тело Пауля лежало прямо на земле, раскладной столик, за которым всего несколько часов назад мы проводили совещание, был сложен и убран в угол. Форменная рубашка капитана на груди пропиталась кровью, но он все еще дышал. Грудь вздымалась и опускалась, изо рта доносился хрип. Успела!

Я поставила чемоданчик рядом с телом и склонилась над эмиссаром. Первое, что бросилось в глаза — ранение огнестрельное. Я была уверена, что убийца в очередной раз применит свое излюбленное оружие, но в этот раз он отступил от правил. Я еще только начала осматривать рану, а в голове, словно церковный колокол ударил в набат. Пауль был ранен несколько минут назад, но ведь выстрела не было слышно. От медблока до командирской палатки всего полтора десятка шагов. У меня прекрасный слух, я бы мгновенно проснулась, услышав стрельбу. И тревогу никто не объявлял. Второе подряд покушение на главу экспедиции — это не просто ЧП, это ЧП в квадрате. Да здесь народу должно быть, как селедок в бочке. Что-то здесь не чисто…

Ладно, все сомнения — потом, сначала разберемся с больным. Проникающее ранение грудной клетки, пневмоторакс, затрудненное дыхание, обильное кровотечение. Выходного отверстия нет, пуля застряла внутри. Калибр очень большой, коллапс легкого. Дело плохо. Нужно немедленно оперировать, счет пошел на секунды.

Где же Ашвани? Мне срочно ассистент нужен! Лучше бы, конечно, Василя. От него даже с одной рукой толку куда больше, чем от индуса и санитара вместе взятых. Но выбирать не приходится.

— Больной нетранспортабелен, — констатировала я, закончив беглый осмотр — придется оперировать прямо здесь. Немедленно!

— Не нужно, — громко и четко произнес Реввель.

— Что? — я даже поперхнулась от удивления. Ожидала услышать, что угодно, но только не это.

Я растерянно обернулась и обомлела. Аспирант стоял рядом со мной и держал в руках пистолет с большим черным набалдашником на конце ствола. Меньше всего на свете я ожидала увидеть столичного ученого с оружием в руках. Это было так же противоестественно, как если бы Пауль ни с того ни с сего натянул поверх военного кителя женский бюстгалтер и в таком виде принялся командовать своими «фашистами». То-то смеху было бы…

От неожиданности я вздрогнула, чем вызвала ехидную ухмылку Реввеля. Он навел на меня неестественно удлиненный ствол пистолета. Страха не было, только удивление и немного скептицизма. Захотелось желчно спросить, — «Эдик ты серьезно? А стрелять то хоть умеешь? Смотри случайно не прострели себе колено. Хромать ведь до конца жизни будешь».

Я не знаю, что это было. Наверное, защитная реакция организма на стресс. Молчание затянулось.

А ведь эта большая черная штука на конце ствола — глушитель, внезапно озарило меня. Так вот почему не было слышно выстрела. Похоже, столичный аристократ совсем не шутит. Он действительно только что подстрелил эмиссара для того, чтобы выманить меня из медблока. Знал же, сволочь, что я не смогу отказаться от выполнения своих непосредственных обязанностей.

— Не нужно никого оперировать, — негромко и очень спокойно повторил Эдуард Васильевич, — я вас вызвал вовсе не для этого.

— А для чего? — беспомощно пролепетала я, стараясь потянуть время. Ашвани должен появиться с минуты на минуту. На него, конечно, надежды очень мало, но все же — лишний свидетель.

— Лидия Андреевна, — осклабился Реввель, — я хочу задать вам один простой вопрос. И от правильного ответа будет зависеть ваша жизнь.

— З-з-зада-да-вай-те, — с трудом выговорила я. Почему-то очень сильно стучали зубы. Словно от холода. И это после полудня? Ох, что с нашим организмом делает выброс адреналина, даже представить страшно.

— Где артефакт?

— Я не знаю, — вполне искренне изумилась я. Ожидала любого вопроса, но не этого.

— Лидия Андреевна, — нахмурился Реввель, — у нас слишком мало времени на пустой треп. Либо вы отвечаете, либо я вас убью.

— Вы меня все равно убьете, — со злостью выпалила я и зажмурилась, ожидая немедленный выстрел. Прошла секунда, другая. Тишина. Я очень осторожно приоткрыла один глаз.

Эдуард Васильевич очень внимательно и как-то по-отечески смотрел сверху вниз, затем пожал плечами:

— Да нет, мне вовсе не обязательно это делать.

— Я же свидетель!

— Теперь это уже не имеет никакого значения, — хмыкнул он, — мне лень распинаться, просто поверьте на слово. У меня нет никакого резона вас убивать без причины.

Я старательно помотала головой.

— Но я действительно не знаю, где хранится артефакт.

— Лидия Андреевна, подумайте. Я сейчас заберу камень и просто уеду. А вы останетесь живы. Или…

— Я сказала правду. Эдуард Васильевич, разве вы забыли, что я — врач? Я занимаюсь совсем другими вещами. Откуда мне знать…