Патовая ситуация.

Что делать?

Почти наверняка нападающим не нужны рабы, только груз.

Гейман задумчиво почесал обгоревшую лысину.

Сформулируем задачу немного иначе: необходимо минимизировать риск захвата заложников, пусть даже и ценой потери части груза; максимально растянуть время захвата лагеря, в надежде дождаться возвращения Родиона и боевой группы штурмовиков.

Каким образом это можно сделать?

Увеличением числа обороняющихся, фортификационными сооружениями, минными полями, хорошо оборудованными пулеметными точками, а лучше дотами. Со времен рыцарей ничего не изменилось в этом плане, нужно превратить лагерь в неприступную крепость.

Вот только на это совсем нет времени и ресурсов.

— Вот что, — Гейман потер переносицу и неожиданно для себя самого выдал экспромт, — сержант, строй гражданских.

— Врача и господ ученых тоже звать? — уточнил тот.

— Всех! — раздраженно рявкнул Гейман, — и поживее. Солнце встает, через десять минут лагерь будет как на ладони.

Ну почему каждую команду нужно пояснять? Сами виноваты, набрали в экспедицию тупоголовых дуболомов.

Есть еще одна идея, но это уже из разряда фантастики — действовать на опережение. Например, отправить разведку на этот проклятый бархан, отследить и ликвидировать снайперов, если таковые обнаружатся.

Он задумчиво посмотрел на восходящее солнце.

Поздно! Слишком светло. Чтобы незаметно взобраться на вершину, понадобится уйма времени. Одного бойца не пошлешь, обычно снайперы работают парами, «кукушка» всегда прикрыта «вторым номером». Отправленный для ликвидации снайпера штурмовик — потенциальный труп. Его вычислят и шлепнут еще на подступах к вершине. Двое отсутствующих бойцов в случае внезапного нападения, ополовинят число защитников лагеря.

Безвыходное положение!

Построение гражданских заняло гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Гейман невольно стал нервничать, закусив нижнюю губу. Дождавшись завершения этого несложного действия, шагнул вперед. Народ испуганно притих.

— Господа, — начал Гейман, — я не Эмиссар и проникновенных речей толкать не умею. Поэтому буду говорить кратко и по делу. Диспозиция следующая — на наших разведчиков совершено разбойное нападение преступными элементами. Охрана конвоя осуществляет зачистку бандитов, преградивших путь колонне. Командование было вынуждено оставить нас с вами без защиты на некоторое, весьма непродолжительное, время. Поэтому слушай мою команду — те, кто умеет держать в руках оружие и готов помочь всем нам сохранить собственные жизни, сделать шаг вперед.

По строю прошел растерянный ропоток, но несколько водителей все-таки вышли из строя.

— Сержант, выдайте добровольцам оружие и боеприпасы.

Гейман осмотрел испуганные лица и продолжил:

— Существует ненулевая вероятность нападения на обоз. Укрыться нам негде, вокруг пустыня. Поэтому, всем немедленно получить у завхоза лопаты и приступить к рытью окопов. Легкая броня ваших автомобилей от пуль бандитов не защитит, в отличие от грамотно изготовленных заглублённых укрытий.

— Господин подполковник, разрешите вопрос?

Гейман недовольно скривился.

Кто это? Ну конечно, столичную профессуру не обрадовала перспектива самолично брать в руки саперную лопатку.

— Спрашивайте, Аркадий Валерьевич.

— Лев Исаакович, вы что предлагаете и нам с Эдуардом Васильевичем заняться земляными работами? Я, вообще-то, — профессор. Не водитель, не повар и не механик.

— Да, Аркадий Валерьевич, вы все правильно поняли, — перебил профессора Гейман, — спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— Но позвольте, Лев Исаакович, мы так не договаривались. Ведь для того и существует охрана, чтобы обеспечивать нашу безопасность. Я буду жаловаться по возвращении в Метрополию. Напишу докладную в Магистрат и на Эмиссара, и на вас лично… за превышение должностных полномочий.

Гейман зловеще усмехнулся.

— Аркадий Валерьевич, вы вообще жить хотите?

Профессор осекся.

— Нет, если вы решили устроить суицид, никто чинить препятствий не собирается. Можете пока погулять по лагерю, подышать свежим пустынным воздухом. В последний раз…

— Лев Исаакович, — профессор побагровел, — сейчас же прекратите паясничать!

— А вы, Аркадий Валерьевич, прекратите саботировать распоряжения заместителя начальника экспедиции.

Профессор побледнел, открыл было рот, чтобы возразить, но видимо, так и не подобрал нужных слов.

А ты на что надеялся, яйцеголовый? Думал, с тобой всю экспедицию будут носиться, как с писанной торбой? На все готовенькое рассчитывал? А вот черта с два!

— Это не саботаж, а грамотное распределение служебных обязанностей, — наконец выдавил из себя профессор.

Гейман пожал плечами:

— Аркадий Валерьевич, хотите жить — берите в руки лопату. Пуля-дура не будет спрашивать, какую должность вы занимаете. А если копать не хотите, то в окоп вас не пустят.

Он внезапно рявкнул во всю глотку:

— Я не пущу!

— Быков говорил что-то о будке ремонтников, — взвизгнул в ответ глава научного совета.

Вот же ленивый сукин сын!

— Хорошо! — Гейман вконец разозлился. Обернулся к сержанту, гаркнул, — автомат!

Тот, не говоря ни слова, снял и протянул свой Калаш.

— Пошли!

— Куда? — растерялся профессор.

Видимо, слухи о расстрелянных перед строем нарушителях дисциплины докатились и до главы научного совета экспедиции. Значит, не зря он заранее позаботился об их распространении.

Гейман непроизвольно поиграл желваками и повторно кивнул в сторону КАМАЗа.

— Аркадий Валерьевич, у меня нет времени пререкаться, пройдемте!

— Эдуард Васильевич тоже пойдет с нами!

— Не возражаю, — недовольно буркнул Гейман, закинул Калаш на плечо и, не оглядываясь, пошагал к грузовику. Не дойдя несколько десятков шагов, рывком сдернул автомат, единым неуловимым движением снял с предохранителя, переключил на стрельбу очередями, взвел затвор и нажал на спусковой крючок. Не особо стараясь целиться, выпустил почти половину рожка в сторону пустой будки.

— Вот ваше укрытие, — снова рявкнул Гейман, от грохота автомата у всех заложило уши, — можете занимать места согласно купленным билетам.

Пристыженный профессор все же поднялся по ступенькам и неуверенно потянул на себя металлическую дверцу. Будка оказалась очень ненадежным укрытием, фактически она была обтянута жестью и не имела бронирования. Автомат прошил тонкие стенки насквозь, раскрасив несколькими десятками небольших отверстий с неровными краями. Профессор зарычал от злости и с силой захлопнул дверцу.

— Аркадий Валерьевич, вы можете подавать жалобу кому угодно, но для этого вам сначала нужно вернуться живым в Метрополию. В этой будке сохранить свою драгоценную шкуру в целости и сохранности вы не сможете. Честно говоря, мне вообще наплевать, доберетесь ли вы до точки назначения или нет. Только необходимость приведения в действие артефакта заставляет меня возиться с вами, как с маленьким ребенком.

— Извините, Лев Исаакович, мы поняли, — сконфужено пробормотал Реввель.

— Стать в строй! — снова повысил голос Гейман.

Чтобы сразу стало ясно, заискивать перед столичными аристократами, как это делал Родион, политрук отнюдь не собирается.

Назад шли молча. Гейман придирчиво осмотрел неровный строй из мающихся гражданских и угрюмо спросил:

— Кто-нибудь еще желает уклониться от рытья окопов?

Он непроизвольно потянулся к кобуре, но одернул себя в последний момент. Впрочем, едва уловимое движение наверняка заметили и поняли буквально. Ответом было гробовое молчание.

— Ну и прекрасно! — подвел итог Гейман, — жалобу на самоуправство политрука вы можете подать Эмиссару после его возвращения в лагерь. Завхоз, обеспечить личный состав инструментом. Сержант, обозначить фронт работ. Лидия Андреевна, отойдем в сторонку, есть конфиденциальный разговор.

Гейман невольно усмехнулся, глядя на врача экспедиции.

Ишь как глазки сверкают, так и придушила, если бы смогла. Не в этой жизни, дорогуша!