— Вы меня не оскорбите. Миша сказал, что друзья его и герцога Мартена — это люди, на которых можно положиться. Если он не врал, а я ему верю, такая преданность похвальна.

Княжна перевела взгляд на Евгения. Тот указал на один из гробов.

— В этом. На них стазис, так что открыть я не могу.

— Этого не требуется, — Мария подошла и грациозно присела рядом, положив ладонь в кружевной перчатке на дерево.

Евгений дал сигнал слугам, чтобы удалились.

— Мы перенесём их в склеп позже.

И сам вышел вместе с ними. Данко растерянно огляделся, посматривая на выход, но не решаясь оставить гостью одну.

— Вы знаете, как они погибли? — спросил Данко.

— Это имеет значение? — спросила Мария.

— Конечно! — горячо ответил парень, — погибнуть, служа своему отечеству…

Девушка повернула голову к Данко и заглянула ему в глаза. Парень осёкся.

— Смерть — это трагедия. Не для того, кто умер, а для близких. Честь, доблесть, отвага, гордость за его подвиг. Всё это мне его не вернёт, Данко.

Парень нахмурился.

— Пожалуйста, не обесценивайте их смерти, Ваше Сиятельство. Михаил до последнего держался сам и пытался защитить сестру. Перед лицом смерти он не дрогнул. Не испугался. Не запаниковал. Это доблесть.

Мария вздохнула, поднимаясь на ноги.

— От этого мне должно стать легче?

— Да, должно, — серьёзно кивнул Данко.

— Только мне ещё больнее от осознания, какого человека я потеряла. Я ненавижу войну, Данко. Ненавижу её за то, что она отбирает лучших. Не трусы и не подлецы оказываются в первых рядах. Герои. Герои, которым суждено умереть.

Данко опустил взгляд на гроб с Михаилом.

— Война неизбежна, княжна. Войны не закончатся никогда.

Мария наклонила голову.

— И вы жаждете её приблизить? Ты, герцог Мартен и вся ваша компания? Для этого вы готовитесь, тренируетесь, набираетесь сил?

Данко отрицательно покачал головой.

— Вовсе нет. Наоборот. Дима… Герцог Мартен собрал нас, чтобы предотвращать войны, особенно крупные.

— Амбициозная задача, — оценила Пожарская.

— Возможно. Но другой у нас нет. Мы собрались именно для этого. Герцог сказал бы красивее, я не знаток слов.

Мария чуть улыбнулась.

— Зато в твоих словах есть искренность. Миша говорил, что его брат научил его ценить жизнь и не стремиться к бессмысленным подвигам. Я сомневалась, может быть, Миша сказал это только для того, чтобы мне понравиться. Рада, что ошиблась.

Пожарская снова посмотрела на гроб, с лица ушли эмоции.

— Я понимаю, что войны неизбежны, — призналась девушка.

— И оттого мы обязаны являть собой пример храбрости, благородства, честности, — заговорил Данко. — Несмотря ни на что. Только так человек может остаться человеком, даже на войне. Иначе война превратится в бойню. Без сдержек, без моральных принципов, с тем оружием, что есть сейчас, война станет мясорубкой. Многие тысячи лягут в землю.

Мария грустно улыбнулась.

— Я знаю, Данко. А ещё я знаю, как легко слетает с людей налёт благородства. Лишь немногие искренне благородны. Я ненавижу войну, потому что знаю — она станет бойней. В любом случае станет. И я боюсь этого. Это…

Она указала на гробы.

— Это лишь дань, которую мы платим своей кровожадной натуре.

— Это… — Данко хотел ответить, но растерялся.

— Не стесняйтесь, — Мария кивнула. — Я знаю, что вы ответите. Вы не приемлете такого подхода. Война — дело благородных офицеров, для которых честь — не пустой звук.

— Нет, княжна, — отрицательно покачал головой парень. — Вы правы. То есть, я не совсем с вами согласен, но Дмитрий… С герцогом Мартеном вы бы легко нашли общий язык.

Пожарская удивлённо раскрыла глаза.

— Вот как? Я удивлена. Думаю, моя тётя нашла бы, что ответить. Она более категорична. Потеряв всех близких мужчин на войне, она в своей категоричности иногда перегибает палку. И пожалуй, я не откажусь лично познакомиться с Дмитрием. Может быть, позже, когда боль от потери перестанет так меня терзать.

Княжна ещё некоторое время постояла у гроба Михаила в молчании. Данко всё же счёл за лучшее удалиться, оставив её в одиночестве. В одном из коридоров к самому проходу в холл прижались две девушки азиатской внешности. Обе использовали зеркальца, чтобы из тени подглядывать за происходящим, не выглядывая из-за косяка. Дзин показала Ксу несколько жестов. Та ещё раз взглянула на княжну, вздохнула и кивнула, убирая зеркальце. Китаянки беззвучно отошли от холла, свернув на одну из внутренних лестниц, предназначенных для слуг.

— Какая глупость, — тихо сказала Ксу.

— Ты о ком?

— Об этой девушке. Я ненавижу войну. Ха! Ха-ха-ха! Я ненавижу зимний снег и ненавижу летний зной.

Дзин задумалась, а затем призналась:

— Мне не нравится зимний снег. Он холодный и мокрый. А жара здесь не такая уж и жара.

Ксу отмахнулась.

— Я не об этом. Я о глупости этой Марии.

— А что в этом глупого? — не поняла Дзин.

Ксу нахмурилась.

— Ты тоже глупая! Ничего не понимаешь!

— А вот и нет! — ответила Дзин. — Ты просто завидуешь.

— Что? — опешила Ксу.

— Она красивая, и ты завидуешь! — повторила Дзин. — И называешь глупой. Бе!

Показав язык, Дзин сорвалась с места. Ксу побежала за ней, но уже за следующим поворотом девушки налетели на Кассандру.

— Нашла, — многообещающе улыбнулась женщина. — Вижу, у вас слишком много энергии. Отлично! Дополнительные тренировки.

На лицах девочек явственно отразилась досада. Кассандра приобняла обеих за плечи и повела за собой.

У поместья остановилась ещё одна машина. Открылась дверь, выпуская женщину в меховой шубе и шапке. Графиня Мартен увидела, как Пожарская садится в машину и уезжает. Повернулась к вышедшему из другой двери Дмитрию. Быков тоже проводил машину княжны взглядом. Выразительно посмотрел на Светлану. Та промолчала. Вместе они вошли в холл. Слуги как раз унесли гробы, и теперь здесь остался только Евгений.

После вежливого приветствия Евгений спросил у Светланы:

— Вы ещё Глава Рода, или уже…?

Дмитрий хмыкнул:

— Исполняющая обязанности.

Светлана одарила его испепеляющий взглядом, вздохнула и призналась:

— Формально — Глава. И то только потому, что Дмитрию сложновато управлять родом с края империи.

Курпатов понимающе кивнул.

— Тогда чем могу помочь? — спросил управляющий.

— Дмитрий что-нибудь передавал? — спросила Светлана.

Евгений удивился и отрицательно покачал головой, разводя руками.

— Ничего.

Светлана досадливо поморщилась. На вопросительный взгляд Евгения Дмитрий объяснил:

— Род Мартен перешёл в другую лигу. Раньше мы были мало кому интересными графьями, а теперь у нас Высший Боевой Маг, герой и целый Генерал-Губернатор. И теперь на нас смотрят совсем не так, как раньше. А у меня не настолько много подготовленных людей, чтобы бодаться на равных с такой публикой.

Евгений перевёл взгляд с Быкова на Мартен.

— Всё настолько плохо?

Женщина пожала плечами.

— Непонятно. Пока удаётся отпугивать недоброжелателей нашим генерал-губернатором, но в какой момент блеф перестанет работать — непонятно.

— Это хорошо, что ты здесь защиту навёл, — оценил Быков. — Поможет.

Курпатов постоял немного, подумал, а затем предложил:

— Так, может, обратиться к союзникам Дмитрия?

Светлана и Дмитрий с большим скепсисом посмотрели на Евгения.

— Нет, я серьёзно, — настоял управляющий. — У них есть какой-то план. И если вдруг этот план посыплется из-за нападок на род Мартенов…

Он многозначительно помолчал. Светлана ответила за двоих.

— Плохо. Но может сработать. Спасибо за подсказку.

Она развернулась, но остановилась.

— Похороны назначены на первое воскресенье марта.

— Понял, — кивнул Евгений.

Гости покинули поместье.

Тихий океан

Февраль 1984 года