Самолёт немного кренился на левое крыло, и Дима смог рассмотреть внизу город и даже аэродром. Второй пилот, державший связь с землёй, сообщил:

— Вторая полоса свободна.

Экипаж готовился к посадке. Сведения о метеоусловиях, предпосадочная проверка бортовых систем, подтверждение от диспетчерской. Самолёт выровнялся, постепенно сбрасывая высоту и скорость. Штурман, усатый маг сорока лет, заглянул в лицо Дмитрия.

— Нервничаете, Ваша Светлость?

Дмитрий отрицательно покачал головой.

— Нет, порядок.

Штурман прищурился. Принятыми среди армейских магов жестами спросил: «угроза?». Дмитрий похлопал по животу, отвечая: «нутром чую» или «предчувствие».

Самолёт заходил на полосу. Аэродром уместился среди холмов, заняв собой единственную ровную долину в этой местности. На одном из соседних холмов японка в крестьянской одежде поцеловала сложенный платок, быстро убрав в нагрудный карман. Сбросив мешковину, маскирующую оружие под связку инструмента, японка с натугой положила трубу ракетного комплекса на плечо, щёлкая переключателем системы прицеливания.

В кабине тревожно запищал прибор оповещения.

— Облучение! — крикнул бортинженер.

— Зенитчики пошутить решили? — отозвался командир. — Я им кое-что на жопу натяну, шутникам.

С двух холмов стартовали три ракеты, несясь за садящимся самолётом. Писк из прерывистого перешёл в постоянный. Бортинженер надавил кнопку отстрела ложных тепловых целей. Дима же рванул назад, в грузовой отсек.

Три ракеты шли по магическому наведению, игнорируя тепловые ловушки. Стрелки подобрались близко, не к самому аэродрому, но всё равно близко. Километр для ракеты — практически в упор. Первой ракете потребовалось чуть больше двух секунд. Заряд разбился о магическую защиту военно-транспортного самолёта в районе хвоста, расцветая яркой голубой вспышкой. И защита посыпалась.

Дима успел добраться до двери кабины. Отсюда он видел только Вайорику, брата и сестру скрывал груз. Взгляды мага и ведьмы встретились. Сосредоточенность у Димы и страх у Вайорики. Дима вскинул руку, собирая заклинание. Вторая ракета прошла сквозь дыру в защите, а сразу за ней третья. Два магических взрыва слились в один. На глазах Дмитрия хвост заполнялся пламенем, рвущемся к кабине. Взрывались ящики, во все стороны летели мелкие осколки, искрила бортовая проводка.

Самолёт встряхнуло. Дима, второй рукой державшийся за поручень, лишь присел, компенсируя скачок, сосредоточенный на заклинании. Вокруг Вайорики сплетались золотые нити защитного заклинания. Безумно быстро для восприятия обычного человека. Слишком медленно для приближающегося пламени. Взорвался тот самый внедорожник, в котором спала ведьма. Огонь поглотил Вайорику, и завершал заклинание Дима, уже не видя ничего, кроме пламени. Ударная волна втолкнула его обратно в кабину, вбивая спиной в приборную панель. На глазах мага жар, опережающий огонь, плавил пластик, раскалял металл, сдирал кожу с людей.

Японцы-стрелки и прочие зрители видели только, как после яркой вспышки корпус мгновенно исчез в пламени под потерявшим целостность, но ещё держащимся защитным барьером. Оторвались крылья, полыхая от вспыхнувшего топлива и разлетаясь в разные стороны. Рассеивался магический барьер, позволяя увидеть горящий остов воздушного судна. По инерции самолёт продолжал двигаться вперёд, уже быстро приближаясь к земле.

Корпус врезался носом бетон, не долетев до посадочной полосы полсотни метров. Проскользив почти до самой полосы и потеряв инерцию движения, исполин рухнул на брюхо, проваливаясь внутрь себя и продолжая полыхать.

Петроград

Январь 1984 года

Мелкие капли дождя колотили по стеклу. Владимир через окно рассматривал идущего к машине мужчину в зимнем пальто. Князь достал из мини-бара бутылку и налил себе на несколько глотков. Приглушённо открылась дверь. Кивнув в знак приветствия, маркграф Шолль опустился на кожаное сидение.

— Nun ja, das Wetter. Ich dachte, dass du schon vor langer Zeit Schneeverwehungen hättest haben sollen, — пожаловался Шолль на погоду и отсутствие нормальных зимних сугробов.

Князь протянул ему бокал, отвечая также на немецком.

— Das ist Petrograd, Markgraf. Das Wetter hier ähnelt eher London.

— Похожа на Лондон? — перешёл Шолль на русский.

— Дожди зимой, дожди летом, дожди круглый год. — пояснил Владимир. — И зря ты ждёшь сугробов. Холодный, мокрый снег, гонимый с залива промораживающим ветром, понравится тебе ещё меньше, чем холодный дождь.

Эмиль принял бокал и сделал глоток. Владимир открыл окно, соединяющее салон с водителем, и обратился к нему:

— Артём, покатай нас.

— Слушаюсь.

Князь закрыл окно. Эмиль опустошил бокал и поставил в бар.

— Мы от кого-то скрываемся? К чему такая конспирация?

Князь улыбнулся.

— Разве что от моих гостей. Очень милые девушки, однако уверенные, что я существую исключительно для их всяческого развлечения. Это в целом даже мило, но очень утомительно.

Маркграф чуть приподнял бровь.

— А серьёзно?

Оставив посуду, Владимир вздохнул и взял серьёзный тон.

— Эмиль, у тебя великолепная легенда, однако ввиду последних событий неактуальная. Никто не поверит, что Дмитрий после такого карьерного, хм, взлёта будет всерьёз рассматривать перспективу стать… Кем? Тренером второсортной команды в чужой стране? — Владимир пренебрежительно отмахнулся. — К тому же я много времени и сил потратил, чтобы войти в Бородинский клуб, и не хотел бы эти усилия обесценить пренебрежением банальной осторожностью.

Эмиль задумался.

— Возможно, возможно, — протянул маркграф и повернулся к Владимиру. — Только я не знаю, чем знакомство со мной может вам помешать. Моя репутация безупречна, я дружен со многими членами Бородинского клуба. При налаживании связей даже притворяться не пришлось, нашёл много общих тем для разговоров. Я, признаться, думал, что вы, князь, нашим знакомством, наоборот, воспользуетесь.

Волконский отрицательно покачал головой.

— Точно не сейчас. Сейчас наша задача — установить личность того, кто показал вам с Дмитрием видения. И доверия у нас нет ни к кому. В свете этого у меня к тебе, Эмиль, имеется важный вопрос.

— По Ультиматуму я работаю…

— Нет, я не об этом, — прервал маркграфа князь. — В июле прошлого года некто натравил на нас демона Искушение, вручив твари мощный артефакт.

Эмиль смотрел прямо на Владимира, сохраняя на лице выражение ожидания.

— И?

— Искушение, или Соблазн, убил одного из наших друзей. Хочу знать, имеешь ли ты какое-либо отношение к этому.

Маркграф отрицательно покачал головой.

— Ничего об этом не знаю. Когда у меня появилось подозрение, что будущее вовсе не будущее, я зарёкся совершать резкие действия, чтобы не стать марионеткой в чужом спектакле… — Маркграф прервался на полуслове. — Ты думаешь, тот, кто натравил Соблазна…

Князь кивнул.

— Да, прямо или косвенно связан с… назовём его кукловодом. Мы собирались добраться до Соблазна и вытрясти из него ответы, но передумали. Посчитали, что и так знаем, чьих это рук дело. Но теперь вопрос снова актуален.

— Я могу как-то содействовать?

Волконский задумчиво помолчал, кивнув, а затем отрицательно качнув головой.

— Нет, я уже работаю над этим, это только вопрос времени. В этом деле, на мой взгляд, секретность важнее, поэтому предпочту работать по своим каналам.

Шолль кивнул.

— Понимаю, в этом вопросе секретность действительно важнее скорости. Возможно, мне с Дмитрием вовсе не стоит знать об этом. В любом случае к убийству я непричастен, — Эмиль задумчиво посмотрел на князя. — А если бы был?

— Нам бы пришлось до поры скрывать эту информацию, аккуратно выдав её остальным, — пожал плечами Владимир. — Судьба двух империй, как это ни цинично, важнее судьбы одного человека. Мы бы как-нибудь сгладили этот конфликт. Хорошо, что ты ни при чём, это всё упрощает.