— Взяли у местных, — понял подполковник. — Или приехали на своих. В любом случае это сужает зону поиска.

Дмитрий посмотрел на Дуброва.

— Полковник, ещё раз говорю: они убили моих брата и сестру. Это кровная месть. Необходимые ритуалы мне известны, так что эти трое от меня никуда не денутся. Даже если их убили, я доберусь до останков. Если останки уничтожили — зайду через родственников. Но меня интересуют не исполнители.

Подполковник поднял взгляд к небу.

— Давайте уберёмся отсюда, Ваша Светлость.

Дмитрий тоже взгляд к небу.

— Дождь. Да, идёмте.

Сев в машину, полковник снял фуражку и стряхнул с неё воду.

— Ваша Светлость, если вас интересуют не исполнители, то кто?

Машина тронулась.

— Скажите, подполковник, как местные отреагировали на сбитый самолёт?

Дубров помедлил, прежде чем ответить.

— Попытались устроить праздник. Им не позволили, само собой, но по домам они отмечали это, как победу.

Несколько секунд Дмитрий молчал. Затем вздохнул:

— Тем хуже для них. Даже если я ошибся и комплекс наш, либо немецкий, повстанцам его кто-то передал. Я хочу знать, покушались на меня, как на нового генерал-губернатора, или по совокупности прошлых заслуг.

Дубров удивился.

— У вас есть враги, способные совершить подобное?

Куница без раздумий кивнул.

— Да, есть. Какой приказ вы получили на мой счёт, подполковник?

Дубров покосился на Мартена.

— Пригласить к генерал-лейтенанту Григоровичу на знакомство и сопроводить в дороге, Ваша Светлость.

Дмитрий обернулся.

— Насколько я знаю, в армии предпочитают выполнять приказ наиболее прямым путём. Однако я попрошу сделать для меня исключение, — лицо и тон Дмитрия оставались мрачными и угрожающими. — Хочу, знаете ли, посмотреть окрестности, полюбоваться видами, познакомиться с местными жителями. Дать подданным своими глазами увидеть представителя императора на острове. Я потом извинюсь перед Борисом Петровичем за промедление.

Дубров нервно поправил ворот формы.

— Я уверен, Его Превосходительство с пониманием и одобрением отнесётся к вашей инициативе, Ваша Светлость. Я бы даже предложил сначала посетить расположение нашего батальона. Познакомитесь с личным составом. Парни будут рады составить вам компанию в вашей поездке.

Сидевший рядом с полковником боец закивал.

— Ещё как, Ваша Светлость! Возьмём инвентарь, — солдат похлопал ладонью по автомату, — транспорт подходящий. Проявим творческий подход.

Дмитрий кивнул.

— Хорошее предложение. Полезное. Одобряю.

Петроград

Январь 1984 года

За стеклом медленно падал снег. У большого окна, заменяющего собой целую стену, стояла девушка в вечернем платье. За её спиной ожидал накрытый стол с двумя удобными креслами. Тихо играла музыка.

— Прошу прощения, что заставил ждать, — обратился к девушке князь Волконский, появляясь в просторной комнате, на ходу поправляя воротник костюма.

— Необычное место для встречи вы выбрали, князь, — ответила Ольга Тихомирова не поворачиваясь. — Вы бы ещё на ипподром меня пригласили.

Волконский подошёл к окну и взглянул на улицу внизу. Подъезжали и отъезжали машины, приходили и уходили люди.

— С недавнего времени я далеко не в любое место могу свободно прийти. Надеюсь, эти трудности временные, но пока приходится терпеть. К тому же казино — вполне приличное заведение.

Тихомирова возразила:

— Игра на деньги не может быть приличной.

Волконский вопросительно посмотрел на Ольгу.

— Удовлетворите моё любопытство, княжна. А какая игра может быть приличной?

— Никакая. Любые игры — безделица для простаков и тех, у кого слишком много свободного времени.

Владимир развернулся и пошёл к бару.

— То есть вам не нравятся игры?

— Не нравятся, — подтвердила Ольга. — У нас в семье не приемлют безделье.

— И вы просто объявили все игры злом? Чтобы ваше личное мнение было не только личным мнением, не способным ничего изменить, а благородной позицией возвысившихся над простаками благородных господ?

Тихомирова обернулась на князя, что наливал себе вина.

— Вы желаете меня оскорбить, князь? — прищурившись спросила она.

— Я желаю понять, насколько гибок ваш ум, Ольга, — ответил Владимир. — Вещи, которые я хотел обсудить, не терпят излишней прямолинейности.

— Гибкость — синоним бесчестья, князь, — ответила княжна. — Но я понимаю, о чём вы. Не волнуйтесь, месть не всегда идёт прямым путём. Ради Бориса я готова замарать руки.

Князь медленно выпил бокал. Налил ещё, уже в два бокала, прошёл к столу и сел.

— Так давайте обсудим смерть вашего брата и моего друга.

Ольга сложила руки в замок.

— Я слушаю.

Владимир жестом указал на свободное кресло и замер. Насколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Княжна сдалась и села.

— Советую попробовать печень, — предложил Волконский. — Разговор не будет коротким.

Помедлив немного, Тихомирова взялась за столовые приборы.

— Прошло много времени. Почему вы по-прежнему бездействуете? Почему мой брат и ваш друг не отомщены? — спросила княжна.

— Чтобы объяснить причину нашего промедления, княжна, мне придётся рассказать вам некий секрет. Чужой секрет. Давайте не будем с этим спешить, сначала поговорим о другом.

Владимир забросил в рот кусочек мяса и вдумчиво прожевал.

— Когда Дмитрий сказал вам, что его враги превосходят ваших, тогда ещё барон не преувеличивал. Мы подозревали конкретного человека, поэтому не стали вызывать и допрашивать демона. Однако, как показало время, наше подозрение оказалось ошибочным.

— Вы говорите загадками, князь, — пожаловалась Ольга.

— Не спешите, Ольга. Вы всё поймёте.

Волконский отпил вина.

— Дмитрий считает, что поиск убийцы не приоритетен. В чём-то Мартен прав, перед нами стоят иные задачи, куда более важные. И, решая свои основные задачи, мы попутно найдём и покараем убийцу. Однако я в этом вопросе с Дмитрием не согласен.

— Почему вы вообще обращаете внимание на его мнение? — спросила Тихомирова. — Кто он?

Волконский откинулся на спинку кресла и вопросительно приподнял бровь.

— Вы совсем не в курсе?

— Я знаю, что его наградили за некие подвиги. Вопрос не об этом, князь. Что именно заставляет вас считаться с его мнением?

Владимир улыбнулся.

— Вы всё же хотите войти на зыбкую почву чужих секретов? Что же, хорошо.

Он поднял бокал вина и отсалютовал Ольге. Она взяла свой бокал. Оба сделали по глотку.

— Дмитрий Мартен, княжна, сильный боевой маг. Очень сильный. Скажем так, редкое сочетание природных магических задатков, ума и характера в одном человеке. Стремительный рост личной силы. Мне известно, кем его считают. Исполнителем, подготовленным кем-то из Бородинского клуба в противовес тем двум безродным магам, выпестованным пацифистами. Только он не исполнитель. И Бородинский клуб к его развитию никакого отношения не имеет.

Тихомирова отставила бокал и тоже откинулась на спинку.

— Вы хотите убедить меня, князь, что ведёте какую-то свою партию? Наравне с придворными клубами?

Владимир рассмеялся.

— Нет! Что вы! Конечно же, нет! У нас нет таких возможностей и такого влияния, чтобы вставать на одну ступень с такими игроками. Но мы уже достаточно сильны, чтобы не быть зависимыми. Чтобы иметь своё мнение. Я и Дмитрий — высшие маги, Ольга. Высшие боевые маги.

Ольга отвернулась к окну.

— Этот жест принцессы Анастасии. Вас одёрнули.

— В том числе, — кивнул Волконский. — Мы не в состоянии тягаться с самыми сильными игроками, но заставляем учитывать наше существование. Заставляем учитывать нас, как некую переменную, силу, имеющую своё мнение и свой взгляд на ситуацию. И действуем мы не из банального стяжательства, княжна. Кого попало не назначают генерал-губернатором в проблемную колонию.