Слава нахмурилась.

— Сделали что?

Волконский отрицательно покачал головой.

— Я не знаю, Слава. Но Романовы сделали ставку на Дмитрия. Они тысячу лет у власти, и я уверен, имеют в запасе какой-нибудь способ воздействия.

— Мы не хотим рисковать и не хотим допускать даже малейшей возможности ошибки, — подтвердил Максим.

— Но не волнуйся, у нас есть план, — заверил Владимир. — Гамаюн открылся нам не просто так. Романовы слишком привыкли к власти, слишком привыкли всегда побеждать. Они совершают ошибки. У нас уже есть что им предъявить. Пока недостаточно для чего-то серьёзного, но мы перетягиваем всё больше дворян на свою сторону. Осталось серьёзно нарушить планы Романовых, чтобы они из-за срочности совершили новую ошибку. И мы их прижмём.

Славяна подняла руку, прося чего-нибудь выпить. Максим организовал девушке бокал вина. Приняв бокал, Кудрявцева задумчиво смотрела перед собой, медленно отпивая алкоголь. Когда бокал опустел, Слава с удивлением взглянула на хрустальный фужер, после чего вернула его Максиму.

— Что-то решительное? — спросила девушка.

Владимир кивнул.

— Решительнее уже некуда.

Собрались они в другом кабинете. Волконские, Кудрявцева, Шемякин, Доброславова, а также Кочакидзе и Тихомирова. За окном опускался вечер, и, несмотря на начавшийся март, погода оставалась зимней, морозной и снежной.

— Требуются решительные действия! — произнёс Владимир. — Наш немецкий друг рассказал о группе радикальных военных, подозрительно часто говорящих о конфликтах между империями. И о том, что офицеры Священной Римской Империи слишком мягко обращаются с русскими солдатами. Видения Дмитрия, пусть даже они не являются видениями будущего, но основываются на вполне реальных вещах. Обострение конфликтов может начаться в любой момент.

Славяна отвернулась в окно, отслеживая взглядом падающие снежинки.

— Мы не имеем права рисковать. Не можем доверять случаю, — продолжал Владимир. — Ультиматум Танатоса существует. Он реален и практически готов к применению. Среди военных чинов Священной Римской Империи есть те, кто готов рискнуть и воспользоваться этим оружием. Романовы также держат курс на радикализацию и милитаризацию общества. Мирные настроения дискредитируется. Дмитрий на примере Кюсю увидел, как реформаторское крыло сформировало неэффективное, беззубое руководство колонии, обречённое на неудачу. И сейчас он вынужден спасать ситуацию, лавируя на грани, чтобы не подыгрывать милитаристам слишком сильно.

Волконский взял короткую паузу, чтобы перевести дух. Глянул на Славу, но девушка всё так же смотрела в окно.

— Эскалация неизбежна. Мы с Максимом считаем, что Ультиматум Танатоса надо уничтожить. Немцы смогут его воссоздать, но на это уйдут годы. Навязывать решение мы никому не будем, поэтому выносим его на обсуждение.

— Элемент демократии? — улыбнулась Тихомирова. — Для начала скажите: это вообще реально?

Ответил Максим.

— Да, вполне. Нам известно место. У нас есть возможность скрытно туда добраться. У нас есть понимание, как вызвать коллапс и самоуничтожение. Риск существует, без него никуда, потребуется действовать быстро. Но отвечая на вопрос: да, это реально. Даже относительно небольшим отрядом.

Началось обсуждение, но Славяна продолжала смотреть в окно. Магия гасила ветер вокруг особняка, отчего снежинки падали медленно и почти отвесно.

— Слава! — позвала Кудрявцеву Людмила.

— М? Что?

— Тебе нечего сказать?

Слава пожала плечами.

— Меня нервирует постоянная угроза удара этим оружием, но возможные последствия нашей акции вызывают немалые опасения. Сложно принять определённое решение.

Взгляд Людмилы отразил некоторое удивление и подозрение.

— А Дмитрий что об этом думает? — спросил Шемякин.

— Он за уничтожение, — ответил Владимир. — И выражает пожелание, чтобы мы провернули всё максимально тихо. По возможности.

— Тогда я за, — решил Михаил.

— За, — коротко подтвердила Кэтино.

— Если оружие действительно настолько опасное, его надо уничтожить, — кивнула Ольга. — И лучше бы его вообще не создавали.

— Тогда, господа и дамы, у нас сутки на подготовку. Потом будет ждать готовности транспорта и отправляемся при первой возможности.

Когда в кабинете остались только Волконские и Слава, Владимир обратился к девушке:

— Ты вела себя подозрительно. Люда что-то поняла.

Слава поморщилась.

— Не люблю обманывать. Так обманывать, к тому же самых близких и доверенных людей.

Князь хотел ответить, но Слава его опередила.

— Я знаю, что согласилась с необходимостью, но от этого не особо легче, — она вздохнула. — Надеюсь, Дима меня простит.

Андаманское море

Март 1984 года

— Держи, — подошедшая Ядвига протянула Дмитрию стакан.

Мартен принял сок, сделал хороший глоток и кивнул в благодарность. В лёгкой цветастой распахнутой рубашке и коротких шортах, он сидел в кресле на пассажирской палубе яхты и наслаждался видами.

Присевшая на соседнее кресло полька, со шляпкой на голове, в очках и довольно легкомысленном платье, прошлась взглядом по телу Дмитрия. Очевидно, что при его силе выглядел Мартен как легкоатлет. Мускулатура, безупречная кожа. Ядвига смотрела не на это.

— Ты напряжён, — констатировала девушка.

Генерал-губернатор кивнул.

— Ещё как.

К ним подошёл Вицлав, также облачившийся в рубашку и шорты, и, в отличие от Дмитрия, носил солнцезащитные очки и панаму.

— Маршрут уточнили. Послезавтра утром прибудем в Индию.

— Хорошо, — коротко кивнул Куница и замолчал.

Вицлав хотел сказать что-то ещё, но поймал взгляд Ядвиги и удалился.

— Из-за колонии? — спросила полька.

Дмитрий перевёл на неё взгляд.

— М? Нет, там как раз всё разрешилось. Ситуация стабилизировалась, теперь, если дров не наломают, ничего не случится, — Мартен тяжело вздохнул. — Только в этом и проблема.

Ядвига наклонила голову.

— В чём?

— Как это выглядит со стороны? Мой предшественник довёл ситуацию до кризиса, а затем появился такой красивый я и всё разрешил за месяц, почти два. А что на деле без всего сделанного до меня ни о каком быстром разрешении ни шло бы и речи, так об этом практически никто не узнает. Случилось и случилось. Сначала восстание в колонии, которое срывается благодаря мне, хотя я там вообще случайно оказался и без меня бы с этим справились, может быть не так быстро, но справились бы. Фальстарт из-за изменения наркотиков сломал план. Теперь Кюсю. Два раза — уже совпадение.

Дмитрий поднял взгляд к пронзительно голубому небу.

— Можно польстить себе и сказать, что всё разрешается так быстро, потому что это я такой умный и нахожу наилучшее решение. Но я предпочитаю подозревать худшее.

— А поездка? — спросила Ядвига.

— Почему поехал сам, а не передал информацию об американцах в Петроград? — уточнил Дмитрий.

Полька кивнула.

— Из опасения, что ситуацией воспользуются для эскалации конфликта. Направят какого-нибудь кретина, который вместо попытки разрешить ситуацию предъявит обвинение в поставках оружия восставшим в наших колониях. Как самое очевидное, хотя и маловероятное. В любом случае информацию можно подать очень по-разному, а я хочу разрешить ситуацию без обострения между империями. В идеале, чтобы СРИ сами со своими колониями разбирались.

Мартен вздохнул.

— Надеяться на такой исход, конечно, немного наивно. Но вероятность, что Берлин проворонил появление в одной из колоний сепаратистских настроений, ненулевая. И если это так — их силовые и оборонные структуры зашевелятся в полную силу.

Допив сок, Дмитрий окинул взглядом зеленоватые воды, окружавшие яхту.

— Что Владимир хотел узнать у Искушения? — спросил Куница.

— Имя.

— Но зачем?

— Хочет быть уверенным, — ответила Ядвига.