Машина притормозила на перекрёстке и свернула на мост. За окном мелькал ночной Петроград.

— Дима говорил, что в его воспоминаниях от города остались одни руины. А островов и вовсе не стало, исчезли под водой. — сказал Владимир.

— В какой версии его видения?

— Во всех, — ответил князь. — В этом вопросе сохранялось постоянство. Ты можешь представить Берлин, Габсбург, Париж или Лондон после применения этого оружия? Смотреть на дома и прикидывать, устоят они или обратятся руинами.

Эмиль скользнул взглядом по мелькающим за окном зданиям. На вопрос маркграф не ответил, заговорив о другом.

— Наше с Дмитрием предположение подтвердилось. Ультиматум расположен в области Северного Магического узла. Где-то в Датской Марке.

Князь Волконский отрицательно покачал головой.

— Этого недостаточно, Эмиль. Если в какой-то момент мы узнаем, что кто-то хочет в своих целях воспользоваться этим оружием, нам придётся отправиться на место и уничтожить там всё. Ультиматум либо начнёт мировую войну, либо её закончит, ты это понимаешь не хуже меня.

Шолль кивнул.

— Понимаю. Но даже моих полномочий, даруемых участием в Валькирии, недостаточно, чтобы делать такие запросы, — маркграф обернулся и заглянул Владимиру в глаза. — Мне приходится действовать аккуратно, обходными путями. Как и ты, князь, я стараюсь не привлекать к своему интересу не то чтобы лишнего, а вообще какого-либо внимания.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока князь не поднял руки в жесте капитуляции.

— Прошу прощения. Меня беспокоит ситуация. Это восстание, различные подозрения. Дима получил видения уже больше года назад. И пусть, судя по видениям, до активной фазы военных действий ещё годы и годы, здравый смысл подсказывает мне: всё произойдёт куда раньше. Знания и навыки, данные Дмитрию, предполагают большую интенсивность действий, в таком случае планирование на десятки лет сомнительно.

Эмиль вздохнул.

— Да, меня это тоже беспокоит. Но дай мне время. Точное положение Ультиматума скоро станет известно.

Владимир кивнул.

— Хорошо. Мы делаем одно дело, работаем на благо своей страны. Ты — своей, я — своей.

Князь потянулся к бару и налил на двоих.

— Лучше скажи, — заговорил Эмиль, принимая бокал, — с какой задачей Дмитрий отправился на острова? Уверен, не для отдыха под восточным солнцем.

Волконский грустно улыбнулся.

— Это назначение лучше называть ссылкой. Так честнее и точнее. Перед отъездом Дима общался с князем Кропоткиным, министром колониальной политики. Задача у Димы та же, что была у его предшественника, снятого с должности из-за очередного провала.

— Проклятая должность? — предположил Шолль.

— Да, можно и так сказать. Дело в острове Кюсю. Формально наши войска его контролируют, реально местное население при любой возможности нападает на русских подданных, неважно, гражданских или военных. В крупных городах ещё можно по улицам ходить. Днём. Город европейцам без охраны лучше не покидать. По факту генерал-лейтенант Григорович, командующий нашим контингентом, вынужден большую часть сил держать на Кюсю для сохранения контроля над островом.

— А посылать больше войск Романовы не хотят, так как колониальный корпус и так вдвое больше армии, что формально есть у Шогуна?

Князь налил себе ещё.

— Втрое, а про технику и тяжёлое вооружение лучше промолчать. Но дело даже не в этом. Если подавить восстание армией, стоит армию убрать — как всё полыхнёт заново. Пацифисты настаивают, что у них получилось наладить диалог с местным населением. Пытались урегулировать ситуацию без кровопролития. Если сейчас бросить туда ещё войск — всё достигнутое доверие разрушится. И пацифисты всеми силами блокируют отправку солдат сверх полноценного корпуса.

— Но ведь Шогун наверняка помогает повстанцам, одновременно выступая символом борьбы, — отметил Эмиль.

— Конечно. И в то же время является маркёром. Если Кюсю будет подчинено при живом Шогуне — это показатель результата, — пояснил Волконский.

Шолль некоторое время молчал, а затем признал.

— Что же, я видел подобное и у нас, ситуация знакомая. А что другие политические группы?

— Бородинский клуб уверен, что уничтожение Шогуна и жестокая расправа над всеми причастными обескровит японскую нацию и покончит с волнениями. Реформаторы-западники считают, что мы обращаем слишком много внимания на азиатские колонии, в ущерб европейским, где люди куда образованнее и ценнее. Самые крайние горлопаны предлагают переселять азиатов в Европу на правах слуг-рабов, чтобы занимались неквалифицированным трудом, освобождая титульную нацию от грязной работы.

Эмиль улыбнулся.

— Интересные идеи. Наверняка в частном порядке кто-то их даже реализует?

— Конечно, — подтвердил Владимир. — И хвастаются результатами. Собственно, перед генерал-губернатором, и теперь Димой, стоит задача навести порядок на Кюсю, формально, чтобы освободить контингент колониального корпуса от полицейских функций, дабы Григорович смог продолжить военные действия.

— Дмитрий, у вас, получается, самый молодой генерал-губернатор? — спросил Эмиль.

Волконский задумался ненадолго.

— Нет, бывали и моложе. Сами Романовы, или кого одаривали за какие-то выдающиеся заслуги. К сожалению, даже с медалью на Диму смотрят, как на выскочку. Армейцы с ним ещё готовы работать нормально, спасибо Бородинскому клубу, но с остальными ожидаются проблемы. Это назначение для него — огромная подстава, вагон проблем и телега неприятностей.

Шолль задумался, внезапно спохватившись.

— А что, если это тоже часть работы кукловода? Если из Дмитрия…

— Готовят героя, красивый образ с целой чередой подвигов, — подхватил мысль Владимир. — Мы тоже об этом подумали. Дима обещал не рубить сплеча и действовать адекватно, насколько это возможно. Когда мы только сели обсуждать, что делать, первой же идеей было — найти и прикончить Шогуна своими силами. Либо найти, а затем помочь армейцам до него добраться, не давая сбежать и отрезая подкрепления. Безумный план, но с нашими возможностями более реалистичный, чем усмирение бунтующего населения.

Маркграф вздохнул, отвернувшись в окно.

— Да, дилемма. По этой же причине, — он вновь обернулся на Владимира, — он не взял с собой членов команды в качестве силового аргумента?

Князь подтвердил.

— Да, только нескольких родственников из команды и брата. И вроде сестра с ним напросилась, но она вне наших интриг.

— И он не отказал? — удивился маркграф. — По твоим словам, там весьма опасно.

— Он не хотел, но семья настояла, насколько я понял. Не знаю, чем они его убедили.

Машина вывернула с моста, возвращаясь на большую землю.

— Если на этом пока всё, то скажи, где тебя высадить.

Маркграф назвал улицу.

Царское Село. Александровский дворец

Январь 1984 года

За коротким и даже каким-то небрежным замахом последовал чудовищной силы удар. Девушка в тренировочном костюме с закрытым тренировочной маской лицом пропустила атаку, кулак в бронированной перчатке прилетел прямо в солнечное сплетение. Удар оторвал девушку от пола и отправил снарядом в полёт. Она врезалась в стену, защищённую пятимиллиметровым листом железа, на котором осталась вмятина от её тела. Девушка, приземлившись на ноги, стояла лишь секунду, резко сорвавшись с места и оставляя на бетоне трещины от своего рывка.

Её противник уклонился от напора, меняя стойку. Противница, остановив свой рывок в паре метров от соперника, коротким прыжком сближается, обрушиваясь серией коротких ударов. Ударов, не выглядящих сильными, но каждый раз, когда кулак в перчатке налетает на жёсткий блок молодого мужчины, раздавался хлопок. Мужчина защищался недолго, выбрав момент и, перехватив замах, он постарался провести подсечку. Девушка коротким кувырком в воздухе ушла от атаки, нанося удар ногой. Мужчина разорвал дистанцию, танцуя и раскачиваясь, не позволяя противнице себя достать.