Дмитрий кивнул на телефон.

— А сейчас я звоню и договариваюсь о встрече с ним же. Могу выйти и пройтись по Берлину. А там многие из нас мечтали добраться до Берлина, чтобы стереть его в порошок. В отместку за Петроград. У меня довольно хорошая память. Не идеальная, но хорошая. И я помню много имён, имён тех, кто совершал военные преступления.

— Это видение, — напомнила полька.

Герцог кивнул.

— Верно. Только для меня это память. Странная память, обрывочная, противоречивая, но память. И завтра мне идти в Генеральный штаб, треть которого я вполне могу знать если не в лицо, то по описанию точно. Я понимаю, что все эти люди ничего не делали и, вероятно, никогда не сделают того, о чём я помню.

Вскоре прибыли слуги, чтобы накрыть стол. Впрочем, обед не задался. Вайорика поела совсем немного и отодвинула тарелку.

— Простите, кусок в горло не лезет.

Дмитрий вяло ковырялся в мясе, Ядвига, глядя на него, тоже не торопилась. Вицлав переводил взгляд с одного своего спутника на другого.

— Господа и дамы, — не выдержал поляк. — Мне больно видеть вас в таком состоянии. Ядвига, может быть, выведешь нашу ведьму на прогулку? Какую девушку не отвлекут покупки?

Вайорика на такое предложение удивлённо подняла брови.

— Ты знаешь, как сложно мне подобрать одежду? Чтобы она не мешала фетишам? Даже если мы чего-нибудь накупим, носить-то я это где буду?

— Ты же не всегда на службе? — не понял Вицлав. — На яхте ты без…

Ядвига со значением откашлялась, Вицлав сбился с мысли, покосившись на Крсманович.

— А если не одежду? — спросила Дмитрий. — Драгоценные камни? Качественные изделия разве не будут сильнее твоих…

Ведьма нахмурилась:

— Дешёвых стекляшек?

— В том числе, — не стал отрицать Мартен. — Да и золото в качестве концентратора получше железа.

Здесь ведьме нечего было возразить.

— Лучше-то оно, конечно, лучше… Но это же всё заново зачаровывать! И заново настраивать друг на друга…

На что Мартен лишь улыбнулся.

— А тебе всё равно всё это делать, мы же ещё не все узлы поставили.

Вайорика подняла руки.

— Ладно, ладно! Сдаюсь! Разрешаю купить мне драгоценностей. Кто будет меня выгуливать?

Вицлав глянул на Дмитрия, но заметил мрачный взгляд Ядвиги и растерялся. Куница улыбнулся шире.

— Ядвига, реши, пожалуйста, с кем из нас ты готова оставить Вайорику. А если не готова — придётся тебе сделать это самой.

Алые линии на щеках позволили понять смущение девушки.

— Вицлав.

Вайорика сразу подмигнула поляку:

— За нижним бельём ещё зайдём? Оно фетишам не мешает, а ты подскажешь, что на моей костлявой фигуре будет лучше сидеть. Давно хотела купить кружевной корсет.

Вицлав снова растерялся, косясь на закипавшую Красманович.

— Идите уже, — поторопил Мартен, — пока кое-кто не передумал.

Ядвига приняла независимый вид, более не обращая ни на кого внимания.

Когда Вицлав и Вайорика ушли, а стол убрали, Дмитрий, расположившись на диване в гостиной, спросил:

— Вицлав ведь больше чем друг?

Ядвига отвернулась в сторону, но на щеках снова возникли полосы.

— Это сложно. Я была слаба. От меня отказались, отправили в Москву. Вицлав хотел защитить, но был мал. Мы оба были. Он пообещал… — полька сбилась. — Пообещал взять меня в жёны, чтобы я была как все, несмотря на силу. Добился своего, другие предложения отверг. Была помолвка.

Замолчав, Крсманович встала и прошла до окна.

— А потом я стала сильнее. Сильнее Вицлава. Мы друзья. Близкие друзья.

— Дружба между парнем и девушкой — очень тонкая вещь, — отметил Дмитрий.

Ядвига подтвердила.

— Да. Она перерастает в любовь. И любо любовники, либо брат с сестрой. Когда мы были с тобой, Вицлав был мне как брат.

— А он? Что думает он?

Ядвига пожала плечами.

— Не знаю. Я сильнее, это важно. Не только магией, характером. Думаю, он понял это ещё до. Но взять слово назад не мог. И когда я сказала о тебе, это было облегчение. И мы вернулись.

Крсманович развернулась и подошла ближе к Дмитрию.

— Когда я увидела тебя и Славу. Всё запуталось. Вицлав поддержал, мы сблизились, но… Всё уже иначе. Ты видел, он робеет. Для меня он брат, младший. Он не откажет, если я захочу, но я не хочу. Он рад, что я не хочу.

Полька подошла совсем близко и наклонилась.

— Ядвига…

— Позволь мне. Поцелуй. Один. Слабость. Только между нами. Один раз.

На какое-то время комната погрузилась в робкую тишину. Когда Ядвига выпрямилась и отошла, ещё щёки пылали, не ограничиваясь тонкими линиями.

— А ты? — спросила пани.

— Всё сложно, — со вздохом признал Мартен. — Там, в иллюзорном будущем, понятие верности изменилось. Слишком много смертей. Сегодня вы с девушкой делите постель, просто чтобы получить немного тепла, потому что вокруг всё мертвенно и холодно. Завтра и ты, и она можете умереть. Или вас разведут в разные места. Искать встречи снова бесполезно. Жёрнова войны слишком быстро проворачивают человеческие судьбы. И вскоре ты уже с другой. Потому что и тебе, и ей нужно человеческое тепло.

Мартен вздохнул.

— И вот я снова теряю близких и друзей. Всё как там, и всё иначе. Я… Хочу тебя, Ядвига, но не предам Славу. Поэтому это было в последний раз.

Полька кивнула.

— Я поняла. Спасибо.

Дания. Остров Фюн

Март 1984 года

Небольшое стадо баранов, оглашая своим блеянием округу, двигалось вдоль редколесья, погоняемое парой собак и тройкой всадников. Один из барашков отделился от стада и нырнул в заросли, вызвав возмущённый лай собаки.

— Denne idiot prøver at flygte igen! — выругался старший из тройки на постоянно убегающего барашка, после чего указал младшему из всадников. — Lad os! Bring ham tilbage!

Но младший отрицательно покачал головой.

— Jeg gik sidste gang. I dag er det Svends tur, — указал младший на то, что наступила очередь среднего из всадников.

Третий наездник выругался и, тихо ворча, пришпорил кобылу, объезжая полосу редколесья. Дурной молодой барашек уже пересекал соседнее пастбище, спеша за своим бараньим надом к берегу. Пастух нагнал животное у самого края луга, где зелёная земля уже начала переходить в береговую гальку. Всадник использовал пастуший артефакт, оглушив животное. Спешился и основательно связал, забросив барашка на лошадь. Однако сам на лошадь не запрыгнул, а прислушался.

Повернулся к берегу и двинулся в направлении, откуда, как ему казалось, доносились голоса. Двигаясь вдоль берега, мужчина нашёл три резиновые лодки, из которых спустили воздух. А ещё дальше, в подлеске, примыкающем к берегу, пастух увидел несколько фигур.

— Hej! Hvem er du? — крикнул мужчина.

Фигуры остановились. От группы отделились трое и пошли к Свенду. Двое мужчин и женщина в обычной одежде, они уверенно шли к нему.

— Мы, кажется, немного заблудились! — крикнул один из мужчин по-немецки. — Не подскажете, в какой стороне Оденсе?

Однако пастух поморщился.

— Jeg forstår ikke tysk!

— Что он говорит? — спросил мужчина у спутников.

Ему ответил второй мужчина.

— Вроде говорит, что не понимает немецкий.

— Как можно не знать государственный язык? — удивилась женщина.

— Датчанин, — пожал плечами второй мужчина, — Острова считаются страшным захолустьем, никаких заводов, одни вон пастухи, так что они здесь по-своему болтают.

Первый мужчина вздохнул и вскинул руку. Зеленоватая вспышка магии, и пастух падает, закатив глаза.

— Эй! — выкрикнула женщина.

— Просто оглушил. Если он всё равно нас не понимает…

До них донеслось баранье блеяние. Повернувшись на звук, они увидели двух всадников. Пастухи, пошедшие за товарищем, наблюдали за неизвестными. Владимир под личиной поднял руку, привлекая внимание.

— Эй! Вашему товарищу плохо стало!

Но всадники развернулись, явно намереваясь удрать.