А когда проснулась, стала размышлять. Мысли кружили. Я пыталась разобраться, понять, что за странные ощущения накатили на меня так внезапно. Они словно были… не мои. Будто я на несколько секунд почувствовала что-то, что чувствовал кто-то другой.

Это казалось странным и совершенно необъяснимым, но именно такими были ощущения.

И эта пульсация в шее…

Интуитивно я потрогала пальцами заднюю поверхность шеи — там, где возникло это ощущение. И вдруг нащупала там что-то.

Подбежав к зеркалу, я подняла волосы и попыталась рассмотреть. У меня там не было ни родинок, ни каких-либо ещё образований на коже.

Оно почти незаметное. Прямо под затылком, толком без второго зеркала и не рассмотреть. Цвета кожи, и скорее напоминало будто немного выпуклый позвонок.

Но однозначно было одно — этой штуковины там быть не должно было.

Откуда она взялась и что это вообще такое?

Маячок? Кажется совершенно логичным, что мне могли вживить его.

Я закрыла лицо ладонями и вздохнула. А что если из-за меня найдут и уничтожат весь лагерь? Все две тысячи человек?

Шейна, Тома, Нину, Дину. Всех!

Внутри стал разрастаться жар. Тревога затопила, заставив задрожать.

Мне нужно было знать, что это за штука. И, кажется, я знала, у кого спросить.

Дождавшись ужина, я пошла к командору. Если честно, настроена была так, что даже если бы меня попытались остановить или не впустить к нему, то я бы всё равно прорвалась. Ощущать, что в тебе есть что-то инородное — мучительно.

Может, это даже не маячок, а бомба. И в определённый момент, когда кто-то нажмёт кнопку, моя голова просто отлетит от тела. Думать об этом просто ужасно.

Но моя воинственность мне не пригодилась. По пути так никто и не встретился. Я вошла в уже знакомую комнату и направилась к Тайену Яжеру.

— Лили? — он приподнял голову и слабо улыбнулся, когда я подошла ближе. — Ты пришла… Я ждал.

У меня сердце сжалось от того, как он выглядел. Ещё хуже, чем вчера. Больше крови, больше гематом. Совсем ослабнув, он висел на собственных руках, которые по-прежнему сковывали цепи.

Мне пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Хотя, вряд ли командор в таком состоянии мог заметить это.

Мысль о брате, который, как я понимала, и сотворил это, оказалась неприятной. Мой заботливый, любящий брат способен на такое… Несмотря на времена, оправдывающие это, мне стало ужасно горько.

— У меня в шее что-то есть, — начала я сразу с того, зачем пришла. — Что это?

Несмотря на истёрзанный вид и слабость, командор вдруг вскинул голову и посмотрел на меня так, будто услышал весть о спасении. Эта искра в его взгляде была мне уже знакома. Я видела её, когда он рассказывал мне о своей планете, о доме. Когда пересказывал ту странную легенду про большой белый цветок.

— Ты её почувствовала?

— Да. Сегодня утром. Так что это? Бомба? Маячок? Ответь, Тайен!

Он молчал целых несколько секунд, которые мне показались вечностью. Командор точно знал, что это.

— Это метка, Лили, — наконец ответил он.

Тайен продолжал странно-восторженно смотреть на меня, и это, признаться, пугало.

— Какая ещё метка? Что это значит?

— Метка пары, — проговорил он негромко. — Это значит, что твои родители были правы. И что у них получилось.

— Помнишь, Лили, я рассказывал тебе, как Кроктарс забрал у нас способность воспроизводить самих себя? Лишил возможности иметь потомство естественным путём.

— Но вы нашли способ искусственно выращивать детей до года. Помню, — я подспудно понимала, к чему он вёл, и от этого становилось совсем не по себе. — И это сказалось на ваших способностях сохранять эмоции.

— Когда мы имели возможность делать это естественно, то наша биология сама выбирала партнёра. Это сложная химическая реакция на гормональном уровне. Самое идеальное из возможных генетических совпадений.

— То есть вы были лишены права выбора? — это показалось мне печальным.

— Не совсем. Просто выбор происходил не через чувства, как у землян. Вариации были возможны, но они приводили к мутациям. И… наши чувства всегда шли в связи с биологической совместимостью. Грубо говоря, Лили, найти свою пару было важной целью, желанной целью. И именно это у нас и атрофировалось, а без генетической совместимости родителей, дети, рождённые в случайных парах, стали умирать.

Я отвернулась и обхватила себя руками. Не знаю, что сотворили мои родители, что сделали из меня, но прямо сейчас мне казалось, в этот самый момент я чувствовала, будто теряю связь с Землёй. Ощущала себя чужой.

Но и Кроктарс был для меня далёким и чужим. Чем-то эфемерным и непонятным. Враждебным.

Я будто… потерялась. Ни там, и ни здесь. Чужая для всех.

И для себя самой.

— Я позвал тебя, и ты откликнулась, Лили, — негромко прошептал командор. — Я не планировал делать это сейчас, но боль снизила контроль.

Я закрыла лицо ладонями и покачала головой. Не хотела верить, но понимала…

— Ты — моя биологическая пара, Лайлэйн, — но он продолжал ввергать меня в пучину неизвестности и страха своими словами. — Мы — то, чего не было на Кроктарсе сотни лет. То, что мой народ ищет всё это время во Вселенной.

Внутри у меня что-то больно сжалось. Мне хотелось, чтобы он замолчал. Не слышать этого. Не верить ему.

Не чувствовать, что его слова… правда.

— Это неправда. Ложь! — я резко обернулась и посмотрела командору в глаза. — Я — землянка! Мой дом здесь. Моя пара — человек! Это будет мой собственный выбор, а не какая-то там внеземная биология. Я полюблю человека своей расы.

Сердце стучало быстро-быстро, пока я пыталась зачем-то доказать командору, что я принадлежу своему народу.

Только правда была в том, что доказать я пыталась не ему, а самой себе. Казалось, что если скажу всё это вслух, громко скажу, то так и будет.

Но…

Командор смотрел на меня молча и даже с некоторым снисхождением.

— У меня есть такая же метка, Лили. Можешь попробовать, если хочешь, и убедиться, что ты на неё реагируешь. Ты сама всё почувствуешь.

— Не стану я этого делать! — я спрятала руки за спину и сцепила пальцы, будто сопротивляясь кому-то, кто бы попытался меня заставить это сделать.

Но командор был закован, и единственный, что мог меня вынудить это сделать — это я сама. И мои пальцы покалывали от желания сделать это.

— Прощай, Тайен, — горло пересохло, но я смогла сказать это. — Мне жаль, что наши миры натолкнулись друг на друга.

Их мир натолкнулся. Мы ведь просто жили себе, пока их корабли не спустились с небес.

Я развернулась и бегом бросилась к двери с намерением больше никогда не входить в эту комнату.

Полный бред… Глупость! Не верю я ему. А если всё и правда — не собираюсь я поддаваться этим глупостям!

У меня есть воля. Есть выбор. Меня можно заставить, да, принудить сделать что-то, но заставить сделать выбор — нет!

Я, обессилев от бесконечного хождения по нескольким квадратным метрам своего отсека, остановилась и упёрлась лбом в стену. Дыхание было шумным, тяжёлым. Мне не хватало воздуха в этой клетке. Катастрофически не хватало солнца.

Свободы не хватало. Жизни. Собственной, личной, только мне принадлежащей. Чтобы никто не смел заявлять на меня права, указывать, что делать под каким-либо предлогом, облагать повинностями или обязанностями.

Я просто хотела принадлежать себе.

Решившись, я медленно подняла руку и осторожно потрогала эту штуковину на шее. Та в ответ отдалась лёгкой пульсацией, напомнив, что весь этот бред про метку — правда.

Я подошла к зеркалу ещё раз и снова подняла волосы. Мне нужно было убедиться, что метка эта незаметна для окружающих. Потому что прятать её под волосами слишком неудобно, я ведь не могу держать их распущенными на тренировках или во время работы в госпитале.

Но штука эта была действительно незаметна для постороннего глаза, если не всматриваться и не искать. Хотя бы здесь было облегчение.