Тайен вздохнул и подошёл к окну. Посмотрел вдаль, собираясь с мыслями, и это заставило меня напрячься ещё сильнее.

— Когда брат забрал тебя у меня, Лили, многие расценили это как слабость. Как мою неспособность держать ситуацию под контролем. Мой брат Ирис попытался воспользоваться этим и подал ходатайство в Верховный Совет Старейшин Кроктарса о моём смещение с должности Наместника Белой ветви на Земле. Зелёная ветвь его поддержала. Остальные тоже засомневались. Но потом Яра встала на мою сторону и предоставила доказательства, что Ирис и ещё несколько офицеров были участниками заговора, в результате которого я едва не погиб тогда во время аварии на крокталёте.

Да, я помнила это. И как сильно тогда ударила по самолюбию Тайена его уязвимость после аварии, тоже помнила.

— У нас не приемлют предательства, поэтому Ириса отдали мне для решения его судьбы.

— И ты его… казнил? — в горле встал ком.

Я не хотела услышать утвердительный ответ. Это было против логики, ведь Ирис Яжер — ужасный, просто отвратительный тип. А Тайен — представитель власти, он должен быть твёрд в решении сложных вопросов, чтобы удерживать порядок. Но глубоко внутри я боялась услышать это “да”. Ведь это бы означало, что он смог отдать приказ о казни собственного брата. Несмотря на всё случившееся, мне всё ещё хотелось верить в его благородство.

— Нет. Но Ирис теперь в заточении в челноке. Это немногим лучше смерти, Лили. Но речь о другом. О твоём побеге знают многие. И теперь требуют твоей казни. Или как минимум, чтобы ты пошла по стандартному протоколу. По закону они в своём праве.

Моё дыхание сбилось от его слов. Грудь словно свинцом залило. В ногах появилась слабость и начало тошнить. Но внимала его словам дальше.

— Сегодня я обращался к Совету старейшин, запросив связь с Кроктарсом. Дал запрос на суд по законам моей планеты. Старейшины дали согласие судить тебя как кроктрианку. Но меня предупредили, что аргументы сохранить тебе жизнь должны быть убедительными, Лили.

Во рту пересохло от волнения. Я слушала Тайена, внимая каждому его слову. И несмотря на то, что мой мир в агонии, что в любую секунду жизнь любого человека может оборваться, умирать я не хотела.

Хотеть жить — нормально. Это естественное желание для любого живого существа.

— Какие аргументы? — выдохнула я, подсознательно уже понимая ответ.

— Ребёнок. Ты должна дать Кроктарсу первого наследника, рождённого естественным путём, — словно приговор вынес, сказал Тайен. — Суд назначен на вторую декаду следующего месяца. До этого момента, Лили, новая жизнь должна зародиться в тебе. Тогда тебя и твоего брата помилуют.

Между нами пропастью легла тишина. Моё сердце гулко и замедленно отбивало свой бой. Я смотрела в глаза Тайену, пытаясь удержать равновесие под той бетонной плитой, что придавила мою грудь.

Слов я не нашла. Да и что тут сказать-то? Всё предельно понятно. Я им наследника — они мне брата. Себя в этом уравнении я уже не видела.

Но ведь “наследник” — это не только слово. Это жизнь. Это живое существо. Это ребёнок. Мой ребёнок.

Когда-то я твёрдо решила, что у меня не будет детей. Что я не стану приводить их в этот разваливающийся на куски мир.

Но судьба оказалась куда хитрее и изворотливее…

И выбора у меня не было.

— Хорошо, — жалко, едва слышно прошептала я. На иное моё горло было неспособно. Его сдавило в спазме до боли.

А потом сжала непослушные пальцы на полах платья и потянула его с плеч.

Тело онемело будто, когда платье упало к ногам. Застыло, окоченело. Я вдавила ногти в ладони и опустила глаза.

Я сдалась. Отказалась от себя.

Пусть делают, что хотят. Всё забирают.

Они поставили условия — я их приняла.

— Нет, Лили, — голос Тайена казался надтреснутым, охрипшим, словно идеальный музыкальный инструмент вдруг выдал нестрой. — Не так. Не сейчас и не здесь.

На плечи мне лёг тяжёлый мужской камзол. Казалось, что вес его настолько огромен, что мои ноги подкосились, и я бы упала на колени, если бы сильные руки командора не подхватили меня.

Его рубашка была расстёгнута, и перед тем, как он крепко прижал меня, словно безвольную куклу, к груди, я заметила, как полыхнули алым его полосы. Такой отблеск я увидела у него лишь однажды — тогда в гроте. И куда более слабый.

У меня нет сил бороться ни с ним, ни с его объятиями. Я замерла, вцепившись в его рубашку, уткнулась носом в грудь и просто дышала. Заплакала бы, да слёзы исчезли. Будто запаяло их чем-то.

Командор обнял меня за плечи, мягко прижав к себе. Осторожно гладил по волосам, прижавшись губами к макушке.

В это мгновение мне так отчаянно захотелось, чтобы он был просто мужчиной, а я просто женщиной. Захотелось спрятаться за ним от всего мира. Найти защиту, быть слабой.

Но суть была в том, что защита мне требовалась от него самого. В первую очередь от него.

— Не бойся меня, Лайлэйн, — тихо прошептал мне в волосы командор. — Я не враг тебе. Просто помни об этом, прошу.

— Верни мне брата, Тайен, — я продолжала вдыхать его запах. Крепкий, мужественный, с морскими нотками.

Вдыхала и напитывалась до самой глубины. Стояла и боялась обернуться и посмотреть в глаза собственной совести, достоинству, собственной человечности.

А была ли я вообще человеком? Ни своя, ни чужая. Ничья. Это ведь самое ужасное.

— Он должен знать, понимаешь? Что он такой же, как и я. Что мы… — слово подобрать почему-то было трудно. — Что мы химеры. От меня узнать, пока он не увидел изменения и не сошёл с ума. Пожалуйста, Тайен. Одну встречу…

Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. Тайен, вздохнув, сделал шаг назад.

— Хорошо, Лили. Оденься и идём.

Присев, я подобрала своё платье и подтянула его вверх. Руки дрожали, ноги подкашивались. Жутко стыдно стало перед командором, и я почувствовала, как вспыхнуло испепеляющим жаром лицо. Я была ему безмерно благодарна, что он, почувствовав моё смущение, отвернулся.

Я натянула платье и завязала его на груди. Осторожно сложила камзол, подошла и протянула его Тайену.

— Минуту, — попросила дать мне немного времени привести себя в порядок, и вернулась к зеркалу, чтобы пригладить волосы и поправить платье.

Мне не хотелось, чтобы Шейн увидел меня растрёпанной и в размотанных чувствах. Ему и так нелегко, а так я ещё и обо мне добавлю переживаний. Я должна быть собранной, чтобы помочь брату осознать правду.

Я ещё раз взглянула на себя в зеркало и подняла ворот платья, чтобы Шейн преждевременно не заметил полосы, случайно выглянувшие из-под платья.

Даже не верилось, что сейчас я увижу брата. В тот самый момент, когда я поняла, что нас ждали, когда вывела Тайена из бункера, я про себя навсегда попрощалась с Шейном. Молилась, чтобы ему удалось выжить, но не надеялась, что мы когда-нибудь ещё встретимся.

— Я готова, — повернулась к Тайену и сжала руки вместе.

— Идём, Лили, — кивнул командор и пошёл к двери первым. Я же на деревянных ногах двинулась за ним.

Сама не знаю почему, но ожидала увидеть за дверью своей комнаты или стены с древним убранством, или какие-нибудь, как в тюрьме. А выйдя за дверь, мы оказались в широком коридоре обычного современного дизайна. Светлые стены, выкрашенные краской, на полу плитка, потолок квадратами с вставленными через один большими лампами. Какие-то двери с электронными панелями рядом. Даже украшения на стенах были — небольшие картины с водным пейзажем.

Снова коридор за коридором. Снова я шла за чужой спиной в неизвестном направлении. Прокручивала в голове, что скажу Шейну, когда увижу его, как я ему вообще всё расскажу. Как при этом смогу сдержать слёзы.

Я безумно хотела увидеть его, но… сейчас я ощущала себя палачом. Мне предстояло сломать его представления о мире, о себе и о тех, память о ком мы трепетно берегли в наших сердцах — о наших родителях.

Проще говоря, мне предстояло перевернуть весь его мир с ног на голову. И это была тяжкая задача.