— Я помню, — она опустила глаза, и командор её, наконец, отпустил. — Но и ты, брат, помни, что дал мне слово. И пойми уже, наконец, то, что ты бесишься из-за своей землянки, не изменит её отношения к тебя. Я уже давно тебе говорила, что нужно делать. Трепыхнётся пару раз и сложит крылышки твоя милая Лили.

— Уходи, Яра, — грозный голос брата не оставлял сомнений, что ей нужно уносить ноги. — Вон отсюда.

Резко развернувшись, Яра чеканным шагом вышла из комнаты. И как раз вовремя, ведь прозвучал сигнал связи. Проектор развернул изображение, и командор замер перед ним. На него смотрели трое старейшин Кроктарса, среди который председательствовал его отец.

Тайен собирался сделать немыслимое — он хотел попросить, чтобы землянку судили по закону Кроктарса. Хотел, чтобы Лили предстала перед старейшинами.

Ведь это был единственный способ спасти её.

Удар.

Выдох.

Ещё удар.

Выдох.

Ещё. Ещё. И ещё.

Пока кто-нибудь не придёт и не откроет эту чёртову дверь.

Руки болели. Запястья ныли уже несколько часов, пока я неустанно продолжала стучать в дверь. Сначала активно, потом перешла на мерный стук. Сползла на пол, но продолжала стучать.

Сидеть здесь одной взаперти сил не было больше. Красивая комната, книги, вид из окна — мне не нужно этого! Пусть лучше узкая камера и решётка, но я буду не одна. В соседних таких же комнатах будут другие люди, те, кто понимает меня и разделяет мою боль.

Я хотела к источникам. К своим. К людям. Одиночество сжирало, сводило с ума.

И я продолжала стучать в дверь. Стук. Пауза. Стук. Пауза. Час за часом, с самого утра. Уже просто по инерции. Как вдруг услышала шаги за дверью и поскорее вскарабкалась, держась за кресло, и снова что есть силы заколотила в дверь, игнорируя болезненное онемение в уставших руках.

— Откройте! Я хочу видеть фицу Яжера! — громко, почти крича, позвала я. — Откройте немедленно!

Шаги прекратились прямо у двери, и я замерла, прислушиваясь. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась. На пороге передо мною стоял сам командор.

Его вид не сулил ничего хорошего. Он не был зол или разъярён, но явно недавно испытывал эти эмоции. Что-то случилось, и это что-то наложило отпечаток на него.

Сглотнув, я сжала саднящие руки и отступила на несколько шагов вглубь комнаты. Ужасное предположение, что Яра ослушалась командора и погубила Шейна, обожгло грудь.

Но я молчала. Смотрела на него, выискивая страшную новость в глазах. Застыла в ожидании жутких слов.

Командор же в ответ смотрел на меня. Сначала в глаза, а потом его взгляд упал ниже и выражение лица резко изменилось. Лицо вытянулось, взгляд вспыхнул. Командор резко выдохнул и вошёл в комнату.

— Что-то с Шейном? — сглотнув, всё же не удержалась я и спросила. С самого утра я чувствовала, будто кто-то стальной рукой мне горло сжимает, а сейчас это ощущение вдруг усилилось, стало даже болезненным.

— Нет, — Тайен качнул головой, продолжая смотреть странно на меня.

Я выдохнула и на мгновение прикрыла глаза.

— Я звала тебя. Я хочу обратно в ту тюрьму, где остальные источники, — сказала, как могла, твёрдо.

— Нет, — он снова посмотрел мне в глаза.

— Тайен… я тут с ума сойду. Или именно этого ты и добиваешься?

— Лили, ты сама туда не захочешь больше, поверь. Скажи, ты сегодня подходила к зеркалу?

Что? О чём он? Это-то здесь причём?

— Наверное, не помню… — ответила ему растеряно.

Пульс дал сбой, когда командор сделал несколько шагов ко мне. Я замерла, будто окаменела.

Почему он так смотрел на меня?

Тайен поднял руку и протянул ко мне, заставив задрожать. Мне хотелось ещё отступить, но ноги словно приросли к полу. Меня парализовало под его взглядом.

Это какая-то мера воздействия? Что-то, чего он не применял ранее?

Он же… не собирается так меня… заставить?

Верить в это не хотелось.

Я сглотнула с трудом, когда он кончиком пальца прикоснулся к коже на моей шее и провёл им вниз. Так осторожно, будто боялся причинить мне боль, а меня словно током в этом месте кольнуло.

— Ты ещё не видела… — прошептал с предыханием. — Это невероятно…

— О чём ты? — я непонимающе посмотрела на командора.

Внезапно он будто встряхнулся. Взял меня за руку и повёл за собой. Я не сразу поняла, что мы идём к большому зеркалу у кровати. Тайен вынудил меня остановиться, а сам встал сзади и положил мне ладони на плечи, возвышаясь за спиной.

А потом… потом он осторожно сжал пальцами ворот моего платья и развёл его немного в стороны.

Сначала я дёрнулась, испугавшись, но потом мои глаза расширились от шока.

— Смотри, Лили, — прошептал командор. — Внимательно смотри.

Я смотрела. Стояла, словно меня громом поразило, будто оглушило. Стояла и смотрела, как по моей шее и до груди по коже стекали две тонкие серебристые полосы…

Резко выдохнув, я решилась и подняла руку, осторожно прикоснулась у одной из них и заметила, как полоса стала чуть ярче.

— Как… — губы онемели и не слушались. Я не могла поверить в то, что видела в собственном отражении, — как такое может быть?

— Мои предположения снова подтверждаются, Лили, — негромко ответил Тайен. — Ты наполовину кроктарианка.

— Боже, — я покачала головой, вдруг осознав, что сама не понимаю, что чувствую. Полоски не причиняли мне боли и, что самое странное, не вызывали отторжения. Моё тело и мой мозг воспринимали их частью меня.

Я сделала шаг к зеркалу, и командор отпустил мои плечи. Подошла ещё ближе и посмотрела внимательно. Они были словно… словно вода. Переливались приглушённым блеском, будто дорогое украшение. Но это было не украшение, это была моя собственная кожа, моё тело включало их в себя.

— А сколько тебе было, когда эти полосы проявились у тебя? — я обернулась к Тайену. — Или ты родился с ними?

— Они по-разному проявляются. У кого-то годам к десяти, у кого-то позже. Но почти всегда до условной половой зрелости.

— Условной? Это из-за того, что вы бесплодны?

— Да. Мы называем их спиритами. Яркость и цвет часто отображают наши желания и чувства. Мы не можем их контролировать, поэтому часто прикрываем одеждой.

Я снова повернулась к зеркалу и прикоснулась к полосам. Всмотрелась, понимая, что… что они мне нравятся. Заметила, как полосы блеснули ярче.

— Будто душа… — прошептала, когда меня осенило. — Я думала, это что-то типа жабр или какой-то индикатор связи между представителями вида. Но… ты говоришь про эмоции и невозможность контролировать. Мы, земляне, зовём это душой. Внутренним миром. Он спрятан внутри нас и не проявляет себя в физическом отражении. Ваши… спириты… они как отпечаток. Будто рисунок души.

Это вдруг показалось таким невероятным. И таким прекрасным. Вот так смотришь на кого-то и видишь его душу. Его эмоции. Его чувства.

— Они разночитаемы, — командор подошёл ближе и встал рядом со мной. Вдруг отстегнул две защёлки на своём кителе и раздвинул полы его, а потом и рубашку, обнажая свои спириты. — Мы не всегда понимаем, что показывают спириты других. Можно увидеть реакцию, но не прочесть её. Есть даже специальные люди, которые учатся делать это.

— У нас это делают священники.

Я посмотрела на полосы Тайена и заметила, как они замерцали. Будто от моего взгляда. А потом почувствовала прикосновение его пальцев к своим. Он взял мою ладонь и мягко сжал, и вдруг наши спириты вспыхнули одновременно бледно-лиловым, как будто между ними произошла некая синхронизация.

Или между нами…

В груди что-то толкнулось. Кольнуло больно.

— Нет, — я покачала головой и разъединила наши руки. Отошла на несколько шагов от него и посмотрела в окно. — Нет, Тайен.

— Я бы дал тебе больше времени, Лили, — спустя несколько секунд проговорил командор, опустив голову. — Но у нас его, к сожалению, нет. Мне его не дали.

— Кто не дал? — внутри всё стягивает от предчувствия. — Что значит, нет времени?