Я обернулась и посмотрела Яре в глаза, чтобы убедиться, что она лжёт. Она ведь лгунья. И манипуляторша. Ей нравится издеваться над людьми и физически, и морально. А причинить мне вред она не посмеет, потому что так или иначе боится Тайена и подчиняется ему.

Яра ждала моей реакции. Она склонила голову на бок и улыбнулась.

— Ладно, шучу, — махнула рукой и отошла, а я наконец смогла вдохнуть, но тут же получила ещё один удар под дых, куда более болезненный. — Не подружились. Он упёртый. Но я найду к нему… ключик.

— Лжёшь, — прошептала я. Закричала бы, да горло внезапно сдавило. Лжёт она. Лжёт!

— Думаешь? — Яра подняла бровь, с иронией глядя на меня. — Или ты верила, что тот подземный муравейник из людишек так и будет автономно существовать и делать нам мелкие пакости? Его зачистили через несколько часов после того, как Тайен увёз тебя.

Внутри всё свело болезненным спазмом, и только чудом мне удалось остаться стоять на ногах. В голове будто огненный шар стал образовываться и расширяться.

Я ведь на какое-то мгновение поверила, что он их не тронет… Хотя, с чего бы ему не делать этого? Меня он получил, а остальные… Все до единого в бункере, кроме, может, Ховарда, желали ему смерти и мучений. Его пытали, хотели казнить.

Но… почему я всё равно надеялась?

— Я бы туда газ лучше пустила или воду, — буднично сказала Яра. — Но Тайен запретил. Решил в благородство поиграть, наверное. Не понимаю, зачем он так экономит людишек, но их всех оттуда был приказ достать живыми.

Я смотрела на неё и понимала, что сейчас она не лжёт. Просто чувствовала, что всё сказанное — правда. Ужасная, но правда.

— О-о! — оскалилась Яра. — Твой брат бился, как лев. Сражался до последнего, пока его не запечатали. И… знаешь, Лили, я решила забрать его себе. Так хотелось узнать, чем вы такие с ним особенные.

— Шейн не может быть донором, — сказала я. Слова продрались по пересохшему горлу с трудом. — У него нарушена свёртываемость.

Яра сделала ко мне несколько шагов, остановившись вплотную.

— Дорогая Лили, — прошептала, — мне не нужна его кровь. У меня есть донор. А от Шейна я могу взять куда больше всего интересного. Он, конечно, пока не сильно сговорчив, но у меня много инструментов в арсенале, чтобы сломать его. Поверь.

Она улыбнулась, а потом подошла к решётке. Та открылась, выпустив её, а потом захлопнулась обратно.

— Я подумала, что ты должна знать, — в лживом сочувствии вскинув брови, сказала Яра, посмотрев на меня снаружи. — Всё же лучше, чем мучиться в неизвестности.

Она ушла, а у меня внутри будто что-то взорвалось. Огромный шар из боли разорвался, затопив все внутренности.

Я бросилась к решётке и изо всех сил тряхнула её, схватившись за прутья.

— Только не Шейн! — закричала что было мочи. — Не смей! Не тронь его, испорченная сука!

Из меня извергнулись рыдания, от которых по швам трещала грудная клетка. Живот свело судорогой, а ноги подкосились. Я сползла на пол, всё ещё цепляясь за решётку.

Только не Шейн!

Они забрали всё. Всё! Моих родителей, жизнь, друзей. Мою планету и даже право называться землянкой.

Они пользовались моей кровью и собирались использовать моё тело, чтобы попытаться восстановить то, что утратили из-за своей собственной алчности.

А теперь они ещё и собрались отобрать моего брата. Он — единственное дорогое, что осталось у меня в этом мире. И теперь когтистая порочная рука садистки Яры Яжер дотянулась и до него.

— Только не Шейн… — прошептала я, погружаясь во тьму.

Просыпалась я тяжело. Веки показались тяжёлыми, голова тоже.

Никакого сигнала на подъём. Может, ночь сейчас?

Я, признаться, и не помнила, как вчера уснула. Долго плакала на полу, потом взобралась на кровать, а дальше всё как в тумане.

Открыв глаза, я поняла, что нахожусь не в своей камере. Кровать, на которой я лежала, была большой и застелена мягкой шёлковой простынёй и пушистым одеялом. Подушка тоже совсем не такая, как в моей тюрьме.

Я осторожно села и потёрла пальцами виски.

Я действительно находилась не в камере. Это была комната. Спальня. Большая, красиво обставленная. С резной мебелью и большим окном до самого пола.

Когда меня сюда переместили, я совершенно не помнила.

Рядом с кроватью на тумбочке я обнаружила стакан с водой, взяла его в руки и залпом осушила. Тяга к воде никуда не исчезла, казалось даже, что с момента, как проявилась метка, она стала даже сильнее.

Откинув одеяло, я осторожно опустила ноги на пол и встала. С удивлением обнаружила, что на мне не моя одежда, а длинная белая сорочка до самых пят. Тонкий нежный шёлк мягко заструился по ногам.

Вряд ли я спала, когда меня переодевали и несли сюда. Думаю, мне дали какое-то снотворное. Но я этого не помнила.

И тут я заметила его. Тайена Яжера. Он молча стояла в углу комнаты у окна спиной ко мне. Стоял тихо, в тени, поэтому я сразу и не увидела его.

— Доброе утро, Лили, — негромко проговорил он и повернулся.

Он был не в своей форменной одежде. Свободные белые брюки, такого же цвета рубашка. Волосы убраны назад. Стоял, сцепив руки за спиной. Прямой, высокий, статный — всем своим видом демонстрировал силу. Как и всегда.

Я посмотрела в окно, на котором было спущены бумажные рулонные шторы, и пожала плечами.

— Не знаю, утро ли… но уж точно не доброе.

Я подошла ближе, остановившись у окна, в паре метров от командора. Взявшись за ленту, осторожно потянула вверх, не особенно надеясь, что за окном действительно небо. Может, окно декоративное? Я так отвыкла смотреть на небо, что такая возможность уже казалась нереальной.

— Я подумал, ты скучаешь по солнцу, — сказал командор, а я почувствовала, как моя метка слабо кольнула, отреагировав на его бархатный голос. Едва ощутимо, но меня это вдруг разозлило.

Хотелось впиться ногтями в собственную шею, чтобы она замолчала. Вырвать её оттуда, чтобы не напоминала о себе.

— Я скучаю по своей жизни, Тайен, — на него я смотреть не хотела и не решалась, смотрела вдаль в окно. За ним действительно было небо. И земные просторы. Сколько видел глаз — поля. Зелёные, чёрные, серые… Вдали, с высоты этажа, на котором была эта комната, можно было даже рассмотреть тонкую ленту далёкой реки. — По своим друзьям, своему брату, своим родителям. Ты можешь так же вернуть их мне, как и солнце?

Прозвучало горько. Самой отдалось так глубоко, что сердце заныло, а на последнем слове голос прозвучал хрипло.

— Лили…

Я представляла нашу встречу. Знала, что так или иначе, но скоро она состоится. Думала, что буду чувствовать обиду, какое-то волнение, но вместо этого я очень ярко ощущаю, как внутри поднимается волна злости.

— Ты отомстил Шейну так за пытки, да? — я резкоразвернулась к командору и посмотрела ему прямо в глаза. — Отдал его своей сестре. Она садистка, убийца, ей в удовольствие причинять боль просто так! Шейн делал тебе больно из мести. За меня. Это можно понять, но Яра… она безумна! Ты знаешь это, Тайен. Ты сам мне это когда-то сказал.

— Я сохранил ему жизнь, Лили, — в голосе командора я почувствовала твёрдость. — Он мятежник. Мало того — он один из руководителей ячейки подполья. Таких, как он, мы казним. Показательно.

— А ты сделал ещё хуже… — я покачала головой и прикрыла глаза, чтобы сдержать слёзы, которые так внезапно и так не вовремя подступили к глазам. — Лучше бы он… лучше бы он умер…

Я сама не думала, что скажу такое. Но для Шейна это было бы действительно избавлением. А то, во что может превратить его существование Яра… уж лучше смерть, наверное.

— Ты обижена, Лили. Зла. Я понимаю, — командор сделал ко мне шаг, а у меня внутри всё заледенело от его непрошенной близости. — Но ты передумаешь. Успокоишься, примешь реальность и передумаешь. Яра не посмеет причинить твоему брату вред. Она же никого к нему не подпустит — никого, кто бы мог захотеть убить Шейна. А такие есть, Лили, ваша ячейка принесла нам немало хлопот.