Это было истинное сумасшествие. Крики, запах крови, удушливый дым. Ангар пылал в нескольких местах, и никто не стремился тушить огонь. Всем было совершенно не до этого.

Они уже почти были здесь. Я их слышала – ритмичный топот десятков ног.

Где-то снаружи рвануло, и земля под ногами отдалась гулом. Я никого не видела и не слышала. Шейн сказал ни под каким предлогом не высовываться на поверхность, но я не послушалась. Но ведь кто-то должен был вернуться за раненым разведчиком. Да и что толку-то было сидеть в бункере, кого кроктарианцы не вытравили газом, тех просто завалило от очередного взрыва, превратив бункер в душную, пыльную могилу.

Если бы только добраться до того люка, который показал мне брат.

Но между мной и заветным спасительным ходом было более ста пятидесяти метров, а в этом аду на их преодоление потребуется целая жизнь. Но я должна хотя бы попытаться, хотя бы попробовать.

Стиснув зубы, я зажала рану на боку ладонью и снова поползла в сторону железных контейнеров. Где-то сзади раздался крик, я обернулась, но в густом задымлении разглядеть ничего не смогла. Топот приближался, мне было уже никак не успеть.

Может, они убедятся, что тут все погибли, что почти ничего и никого не осталось после обстрела, кроме нескольких раненых, и уйдут?

А мне просто нужно попытаться спрятаться среди плотно стоящих контейнеров, авось не отыщут.

Где-то на улице послышался окрик, и спустя минуту в светлой широкой полосе, что прошила задымление, попадая в распахнутые ворота ангара, появились высокие тени.

Кроктарианцы шли слаженным отрядом, держа наперевес оружие. Высокие, все в чёрном, с закрытыми шлемами на головах. Их топот отдавался животным страхом в мозгу, плавил внутренности в жидкую обжигающую магму.

Я заползла за один из контейнеров и скривилась от боли. Рана не была серьёзной, но кровоточила и была открытыми воротами для инфекции. И даже если я смогу сбежать, что маловероятно, то могу просто не добраться до своих за медицинской помощью. А свою сумку с медикаментами я потеряла, когда меня отбросило взрывом как раз на ту развороченную бочку. Я приземлилась боком, ржавый металл, слава Богу, скользнул лишь по рёбрам, распоров кожу, а потом я свалилась на землю. Если бы сантиметров пять ниже, то меня бы уже не было. И кто знает, может тогда бы всё закончилось намного проще.

Из моего укрытия было хорошо видно пришельцев. В центре остались пятеро, а остальные бросились россыпью по ангару. В том числе и в мою сторону.

Я притихла, но сердце колотилось так сильно и так громко, что хриплое дыхание не получалось давить в горле. Подобрала колени и уткнулась носом. Зажмурилась, когда услышала шаги совсем рядом.

И чуда не произошло.

Уже через пару мгновений задохнулась от боли, когда крепкая рука в жёсткой перчатке вцепилась мне в волосы и вытащила волоком из укрытия.

Меня и ещё человек шесть швырнули под ноги тем пятерым, что стояли в центре ангара. Я упала лицом прямо в пыль и гарь, едва не взвыв от боли в боку.

— Больше никого, — минут через десять отчитались те, кто рыскал по ангару. — Остальные мертвы или сбежали. Что делать с этими, командор?

При последнем слове я вздрогнула. Но ведь это просто звание, их таких сотни.

— Расстрелять, — спокойный ответ, и голос, очень схожий с тем, что я слышала неоднократно, только чуть более низкий и хриплый.

Сзади послышался короткий отрывистый свист — так их оружие приводилось в готовность. Я глубоко вдохнула и выпрямилась. Даже умирая, стоя на коленях, можно выглядеть достойно Земли. Видит Бог, я боролась. Защищалась. Делала всё, что могла для своего дома и своей расы.

Мою руку нашла влажная ладонь. Я посмотрела в сторону и узнала Нину — нашу кухарку. Молодая женщина, добрая и мягкая. Она молчаливо плакала, глядя на меня. Мне тоже не хотелось умирать, но я давно смирилась с мыслью, что рано или поздно придётся. Таков сейчас наш мир. Цель — принести как можно больше пользы общему делу, борьбе. И мы с Ниной сделали, что смогли.

— Не бойся. Всё хорошо, — я сказала это как можно спокойнее, сжав ладонь девушки, хотя у самой внутри всё выворачивало от тошнотворного страха.

— Подожди, — тот, к кому обращался кроктарианец, вытянул вперёд ладонь, останавливая казнь.

Он снял шлем и немного склонил голову, вперившись в меня глазами.

Грязную, в крови и пыли, со свалявшимися, обожжёнными взрывом волосами, но он узнал меня. А я его. Голубые глаза полыхнули ледяным пламенем, а губы сжались в тонкую полосу.

Это был Тайен Яжер.

Тот, кому для существования на моей планете нужна моя кровь.

Тот, кто сделал из меня непонятное существо, превратив моё тело в единственный во всей Вселенной сосуд, что может дать ему потомство.

Тот, чьи прикосновения некогда разбудили во мне странные ощущения, до сих пор хранимые памятью.

— Эту, — он кивнул на меня, — в машину. Остальных убрать.

Он отвернулся и широкими шагами направился вон из ангара, игнорируя мой крик мольбы пощадить несчастных. То ли я видела раньше лишь одну его сторону, то ли он стал другим. Совсем другим. Словно это и не был Тайен Яжер.

Меня подхватили под руки, отодрали от Нины и потащили к выходу, и я даже не смогла зажать уши руками, когда снова раздался свист оружия и сдавленный крик. А потом всё стихло.

Даже в первый раз, когда меня привели в Центр Адаптации, не было так страшно. Тогда я знала об ужасах этого мира, но жила в своём гетто в относительной безопасности и комфорте. Теперь же я познала все ужасы этого жуткого времени, все страхи и боль войны с чужаками. Я видела смерть своими глазами, видела жертв пыток и экспериментов. И сейчас сама могла стать одной из них.

«Чёрные плащи» привезли меня в Центр и передали в руки сотрудникам. Меня вымыли в камере очищения и дезинфекции, переодели в больничную белую сорочку. Только вот я была не больна, и прекрасно понимала, что меня ждёт.

Двое санитаров привели меня в большую светлую палату с несколькими креслами, разделёнными шторами. Но здесь мы не остались, а прошли дальше. За широкой металлической ширмой стоял стол, похожий на операционный. Блестящий и холодный. Возле светящейся знаками и символами большой электронной панели врач набирал в шприц какое-то вещество. А рядом с врачом, такой же холодный и беспристрастный, как эта операционная, стоял Тайен Яжер.

— Тайен! — крикнула я и попыталась вырваться, но мои руки только сильнее сжали, усмиряя и сдерживая на месте.

Меня дотащили до стола и водрузили на холодную поверхность. Я не могла не сопротивляться, хотя и понимала всю тщетность своих попыток. Ноги и руки зафиксировали стальными браслетами, на лоб лёг удерживающий ремень. Солёная влага обожгла щёки.

— Тайен, пожалуйста… — взмолилась я, глядя на него.

Мужчина, который стоял рядом со столом, напоминал моего командора лишь отдалённо. Холодный и беспристрастный, он смотрел мимо меня.

— Тридцать пять процентов крови в запас, — отдал распоряжение, от которого я вся похолодела внутри. — Возьмите часть яйцеклеток для исследования, а потом в анабиоз.

— Не надо, прошу! — взмолилась я. Анабиоз равен смерти. Меня уже никогда не вернут в сознание, им это не надо. Нужен только мой биологический материал. — Тайен, не надо!

И тут он словно впервые услышал мой голос. Обернулся и посмотрел в глаза. Ещё и слова не сказал, но уже по взгляду я поняла, что проиграла битву за собственную жизнь.

— Я пытался дать тебе подобие нормальной жизни, Лайлэйн. Но ты его отвергла. И теперь у меня нет на тебя времени — идёт война. Прощай.

Он не отвернулся, не ушёл. Склонился и смотрел в моё лицо, пока тёмная жидкость ползла по трубке к игле, ведущей в мою вену, а потом лицо командора стало расплываться. Мозг затуманился… и взорвался жутким писком.