Я покачала головой и отвернулась, обхватив себя руками. Может, он и прав был. Но… как я могу принять эту реальность, как он говорит? Смириться? Как?

— А остальные? — голос совсем садится. Я спрашиваю и до дрожи боюсь услышать ответ. — Их убили?

— Нет. Только тех, кто оказал яростное сопротивление, но таких было всего двое.

— Кто? — сердце замерло, боясь услышать имена. Да хоть бы и кто это был…

— Какой-то пожилой мужчина и девушка. Девушка застрелила наших двоих, поэтому её ликвидировали. Таня, кажется. Так звал её кто-то из пленных.

Наша бригадирша. Сопротивлялась до последнего.

— Что будет с людьми?

— Лили, ты знаешь сама. Они уйдут в систему донорства. Пойми, пожалуйста, мне стоило больших усилий уговорить совет сохранить им жизни.

Я не сразу заметила, что слёзы всё же покатились по моим щекам. Поняла лишь когда поймала губами.

Том, Нина, Дина… их ждёт анабиоз и периодическая откачка крови. А детей что? “Ферма”? Как дочерей мистера Мэдиса?

По телу бежит дрожь, когда ладони командора ложатся на мои плечи. Внутри всё сжимается. По плечам бегут мурашки.

— Не трогай меня, — вывернувшись из его рук, снова посмотрела ему в глаза. Что я в них увидела? Сталь. Лёд. Далёкие холодные волны Кроктарса. Он чужак. Захватчик. Он поработил мою расу.

Я должна его ненавидеть! Все силы к этому приложить должна!

— Не прикасайся ко мне, Тайен, — голос дрожит от напряжения и ярости. — Забирай кровь, если тебе так надо, и уходи.

— Нет, Лили, — он же в ответ абсолютно спокоен. — Твою кровь я брать не буду. Ховард создал сыворотку, которая позволяет делать мне переливание от тебя не чаще, чем раз в полгода и в небольшом объёме.

— Тогда зачем я тебе? — я покачала головой. — Зачем ты пришёл за мной? Ховард ведь работает на вас, да? Он мог тебе передать. Или тебе нужно было наказать меня за побег?

— У тебя теперь другая миссия, Лайлэйн, — его взгляд опустился на мои губы, запустив по всему телу какую-то особенную дрожь. — Ты станешь началом возрождения. Мы станем. А Ховард… он ни на кого не работает. Его жизнь — наука. Он не предавал вас. И нас тоже. Кроктарианцы уважают науку и людей, посвятивших себя ей.

Мне хотелось смеяться. Хохотать во весь голос. Истерика — я понимала.

— Возрождения? — я выгнула бровь, посмотрев на Тайена Яжера, а потом прошипела. — Пошли вы к чёрту, вампиры. Кроктарс сделал правильно, отобрав у вас способность размножаться. Вы этого недостойны. И я вам помогать ни с чем не собираюсь.

Не знаю, какой реакции я ожидала от командора. Что он вспылит или придёт в ярость. Но он отреагировал спокойно. Не шелохнулся, ни один мускул на лице не дрогнул. Выждал, пока я выскажусь, а потом ответил совершенно спокойно:

— Ты не понимаешь, Лили. У тебя нет выбора. Ты сделаешь это — родишь первого наследника. И лучше тебе прийти к этому добровольно.

А потом он отвернулся и вышел из моей очередной новой тюрьмы, заперев за собой дверь снаружи.

Настенные часы над камином издавали негромкий размеренный звук, который успокаивал Тайена Яжера и помогал ему сконцентрироваться. Раньше он делал это под шум волн, но со временем командор научился структурировать мысли и в тишине, рассеивая внимание к миру вокруг в эти моменты через мерное тиканье часов.

На самом деле в данный момент он был напряжён. Ему предстоял серьёзный разговор, результат которого Тайен Яжер спрогнозировать не мог.

А ещё он чувствовал её. Лили. Метка не давала отвлечься, улавливая её злость. Именно злость девушки оказалась настолько сильной эмоцией, что командор не смог отключить восприятие. Вибрации метки были новыми ощущениями, неизведанными для него. И спросить было не у кого, никто, кому он мог доверять, не испытывал притяжения истинной. Его уже в принципе никто сотни лет не испытывал. Тайену приходилось ориентироваться по легендам и древним документам, чтобы понять, что это такое. Ведь на нём лежала особая ответственность — научить этому и Лили. Когда она будет готова.

Но как он мог это сделать, если и сам понимал с трудом? Приходилось учиться доверять себе, слушать себя, чего кроктарианцы уже давно не делали. Они доверяли фактам и исследованиям и совершенно разучились доверять самим себе.

“Наши души умерли, — однажды сказала Тайену его мать. — А тем, у кого нет души, Вселенная не даст возможности иметь наследие — иметь подобие своё в ребёнке”.

Тот разговор произвёл на юного фицу Яжера, Наследника Белой ветви, неизгладимое впечатление. В груди возникли странные вибрации, сами по себе взялись откуда-то. Тайена это испугало, а мать отреагировала очень странно. Замолчала, вглядываясь сыну в глаза, и вдруг прижалась губами к его лбу.

А потом… потом она исчезла. Утром во дворце её уже не было. Тайен больше не видел мать. Ни разу с ней не говорил. И жжение это странное в груди тоже исчезло. Без следа. Словно и его никогда и не было.

И каково же было удивление командора, когда это странное чувство снова кольнуло, едва он увидел в кресле для переливания девушку. Бледная, волосы светлые разбросаны, к шее вспотевшей пряди прилипли. Губы приоткрыты, дыхание тяжёлое. Она, пристёгнутая по рукам и ногам, проходила свою первую адаптацию.

Кольнуло и стихло. Эхом отдалось пару раз потом ещё. Это озаботило командора. Но самым необычным и странным было то, что он будто бы подсознательно ждал этого ощущения снова.

Дверь приоткрылась, и Тайен открыл глаза. В кабинет проскользнула его сестра — Яра.

— Ты звал меня, брат? — спросила, вскинув подбородок, замерев перед командором в нескольких метрах.

— Звал, — Тайен сжал пальцами подлокотники. Беседа с Ярой перед связью со старейшинами была совершенно не к месту. Сестра всегда оставляла его в неспокойном состоянии. — Но надеялся, что ты придёшь позже.

— Не люблю откладывать на потом, фицу, ты же знаешь, — девушка пожала плечами и, чуть прищурившись, посмотрела на брата. — Так что ты хотел мне сказать?

Тайен встал и неспешно сделал пару шагов к сестре. Посмотрел на неё внимательно.

— Ты помнишь, что я тебе сказал насчёт Шейна Роуда?

Его тяжёлый взгляд давил, но Яра была не из тех, кто боялся. Она вообще ничего не боялась.

— Помню, — прорычала через зубы. — Чтобы был жив, цел и остался в своём уме. То есть ты запретил мне всё.

— И, надеюсь, ты помнишь, что тебя ждёт, если ты нарушишь мой приказ?

Яра сжала зубы, тяжело дыша через нос. Её красивое, словно из камня выточенное, лицо излучало ярость. Но она не смела перечить брату.

— Ты по-прежнему мне не доверяешь, брат? — она несколько раз моргнула, обуздав свои эмоции. — После того, как я спасла тебя? Думаешь, мне легко было предать Ириса? Ведь именно он всегда понимал меня лучше, чем ты. Чем все!

— Поэтому ты всё ещё жива, Яра. И находишься на свободе, в отличие от нашего брата.

— Это свобода, по-твоему, Тайен? — она вскинула руку, на которой был закреплён тонкий металлический браслет, переливающийся на застёжке то зелёным, то фиолетовым диодом. — Ты обещал снять!

— Когда смогу тебе доверять, сестра. Но до этого ещё далеко.

— Преданней меня у тебя нет никого! — бросила девушка в лицо командору. — Никого, Тайен! Я не только твой верный солдат, я ещё и твоя тёмная сторона. То, чему ты не позволяешь поглотить тебя, чтобы не обжечь твою ненаглядную землянку Лили!

Яра давно поняла, что перед старшим братом она может не пытаться разыгрывать комедию. Поэтому стойко терпела и смотрела ему в глаза, когда он, поддавшись ярости, резко выбросил руку и сжал её шею.

— Ещё слово о Лили, и я надену на тебя не только контролирующий браслет, Яра, я тебя в ошейник закую. Условия по парню остаются те же — развлекайся, но не навреди ему. Твоя основная задача — охрана. Если с Роудом что-то случится, я отправлю тебя к Ирису. И Кроктарс ты точно увидишь нескоро.

Да, Яра брата не боялась. Но ещё она знала, что Тайен держит слово. Всегда.