Все десять дней мы готовились, пока летели. Яра и Тайен объясняли нам с Шейном некоторые особенности взаимодействия кроктарианцев с другими расами, инструктировали, как себя вести, как говорить, о чём говорить и с кем, если возникнет необходимость.

Шейн продолжал изучать структуру корабля, а мы с Ярой разбирались в системах жизнеобеспечения пассажиров.

Живот Яры будто замедлил свой рост. Возможно, время по мере отдаления от Земли текло в пространстве иначе, и организм Яры работал по другому вектору. По крайней мере, за эти десять дней живот не увеличился и, выбрав другой фасон костюма, его можно было скрыть так, что никто и не заметит небольшую выпуклость.

Хотя я и настроилась подготовиться к высадке максимально, но тревога всё равно постоянно ворочалась за грудиной. И если бы не объятия и поцелуи командора после отбоя, когда мы уходили в постели, не его ласки, его сильные руки, сжимающие меня в объятиях, то не знаю, как бы я выдержала.

— Выдержала бы, Лили, — сказал Тайен, застёгивая на спине молнию моего костюма, когда мы готовились ко входу в зону галлактионов. Перед этим я нежно поцеловала его и высказала свои мысли вслух. — Ты и не такое выдерживала. Ты очень сильная, моя Лайлэйн, тебе не стоит недооценивать себя.

Мне всегда казалось, что я не справляюсь, что не способна вынести всё то, что сваливалось на меня. Каждый раз я чувствовала себя слабой, думала, что не выдержу. Мне казалось, что каждый раз я ломалась под тяжестью обстоятельств. И сейчас слова Тайена, как ничто другое, вселяли в меня уверенность в своих силах и надежду, что, может, я не так уж и слаба.

Мы были готовы и все четверо, замерев в напряжении, смотрели в лобовой иллюминатор, когда Тисас медленно приближалась к огромному астероиду.

— Я включила торговый сигнал, какой принят на Базисе. Надеюсь, нас не встретят силовым лучом, — произнесла Яра.

— Как здесь что-то или кто-то может жить? — покачал головой Шейн. — Это же каменная глыба. У него даже атмосферы нет.

— Всё живое здесь находится под поверхностью, — пояснил Тайен. — Астероид похож на сыр — весь испещрён ходами под корой. Все системы жизнеобеспечения создаются искусственным путём.

— У них даже наказание есть такое, — усмехнувшись, сказала Яра, — выбрасывать на поверхность. Не угодил чем-то — вперёд наружу. Без респиратора, конечно же. Хотя, я бы выгоняла с ним, так намного интереснее. Только представьте: ты знаешь, что скоро сдохнешь, но цепляешься за эти несколько часов в призрачной надежде. И чем ближе конец, тем отчаяннее ты веришь…

— Хватит, Яра, — оборвал её Тайен, а у меня мороз по коже побежал. Конечно, беременность меняла Яру, как и метка, связавшая её с Шейном, но в ней было ещё столько густой тьмы, что хватит на несколько жизней.

— А ты когда-нибудь, хотя бы на секунду вообще задумывалась, что могут почувствовать близкие тех, с кем такое сотворят? — Шейн посмотрел на неё холодно, я заметила, как его передёрнуло.

Яра сначала усмехнулась и уже явно хотела что-то ответить в своём стиле, но внезапно замерла и нахмурилась. Её пальцы неосознанно прикоснулись к животу, а потом сжались в кулак. И она промолчала.

Как бы это странно ни было, но она снова, как и тогда за столом, промолчала в ответ на замечание Шейна.

И что-то мне подсказывало, что она всё же представила. Всего на секунду, но представила. Но только не тех своих близких, которые у неё уже были, а того, другого — которому она собиралась подарить жизнь. И это прострелило её в самое сердце. Её каменное, как этот астероид, но всё же сердце.

— Тисас, переходи в режим плавного снижения в условиях отсутствия атмосферы и низкой гравитации, — отдал приказ системе корабля Тайен, и Тасас, включив пульсацию сигнальных огней, сначала завис, а потом стал приближаться к астероиду.

Сели мы через сорок минут, если считать по земному времени, и вполне мягко. Надели респираторы и подошли к шлюзу.

Я сжала пальцы Тайена, ища поддержки.

В моей жизни было много моментов, когда мне было страшно. По-настоящему страшно. И посадку в космосе во время побега на астероид, принадлежащий контрабандистам, можно вполне было отнести к таким моментам.

Но, к собственному удивлению, я чувствовала себя вполне уверенно и достаточно спокойно. И всё потому, что рядом был Тайен. Его крепкое плечо, его слово, вселяющее в меня уверенность.

Шлюз, зашипев, открылся, и мы по очереди спрыгнули на поверхность астероида.

Темнота, окружённая миллионами точек звёзд, сухая пыльная поверхность, трещины под ногами. Ветер. Действительно кусок камня. И наказание оказаться тут, даже имея возможность дышать, кажется ужасным.

Яра зажгла сигнальную ракету и поставила в нескольких метрах впереди. Ракета взлетела вверх, прочертив яркую полосу.

Через несколько секунд раздался грохот, и метрах в ста справа камень задрожал, а потом над поверхностью приподнялась небольшая платформа.

Тайен указала рукой, и мы пошли к платформе. Встали на неё и нас на лифте, как и в подвале строения кроктарианцев на Земле, стало спускать вниз.

Едва мы опустились чуть глубже своего роста, люк над нашими головами закрылся.

Я старалась держать себя в руках, но в груди было неспокойно. Полная неизвестность пугала, а происходящее напоминало уже произошедшие события моей жизни, которые ничего хорошего не принесли мне.

Лифт спускался достаточно долго, а когда открылся, я охнула — настолько нереальным показалось увиденное.

Это был целый подземный город.

Не как бункер повстанцев, а именно город. С узкими улицами, поездами, проскакивающими из тоннеля в тоннель, строениями, соединёнными металлическими лестницами. Повсюду висели фонари, освещая всё это.

— Нас никто не встречает и не проверяет, — сказал Шейн, когда командор дал сигнал, что можно снять респираторы.

— А здесь и не принято. Нас впустили. Этого достаточно, — ему ответила Яра. — Наша задача сейчас прийти в так называемый центр и обозначить, что нам нужно и что мы можем предложить.

— А что мы можем предложить? — я посмотрела на Яру.

— Тебя, цветочек, — мило улыбнулась Яра, а потом, как она любит делать, закатила глаза, когда Тайен и Шейн стрельнули в неё взглядами. — Шуток не понимаете вообще.

— Мы предложим им образцы тканей земных растений, — мне ответил командор. — Это запрещено вообще, и представляет ценность для местных и не только. Земные растения можно трансформировать в уникальную еду, которая подходит большому проценту рас. Можно в лекарства.

Мы прошли дальше от лифта и остановились у платформы, мимо которой пролетел поезд. Подождали какое-то время, пока подъехал следующий. Яра сопоставила символ на нём в виде круга с параллельными прямыми внутри с тем, который у неё был в электронных часах, и сказала, что нам нужно ехать на нём до остановки с определённым символом.

В поезде было почти темно. В вагоне вдоль стен были прибиты доски, похожие на лавки. Кроме нас здесь ехали и другие. На нас они никакого внимания абсолютно не обращали.

Я старалась не рассматривать их, но это было сильнее меня. Большинство пассажиров имели такой же внешний облик, как и люди. Это даже удивило меня. А потом один из них обернулся и обезличенно скользнул взглядом, а я едва сдержала вскрик.

Вместо рта у него была странная дыра. Будто кожу без губ просто втянули внутрь, а глаза были прикрыты металлической полосой.

— Задницаротый, — шепнула мне на ухо Яра. — Мы их так зовём между собой. Представитель мерзкой расы обитателей планеты болот — Паллус. Низшая, неразвитая цивилизация.

— Это форрин. Так называется их раса, — поправил тихо Тайен Яру, объясняя нам с Шейном и совершенно не приглушая при этом голоса. — Они все абсолютно глухие, но с невероятным обонянием. Учёные Кроктарса считают, что форрины — промежуточное звено. Это будто вид между животными и людьми, если брать за основу биологические виды Земли.

— Задницаротый ему идёт больше, — пожала плечами Яра и потеряла к обсуждению интерес.