На его счастье, руки ему связали впереди, он вцепился клыками в ремни и перегрыз их. Через несколько минут орк был свободен.
Лодыжка еще болела, но Брехт заставил себя не думать о боли — впереди его ждала свобода или смерть. Прислушавшись — кругом была тишина, обычные лесные звуки не в счет, — он подпрыгнул и ухватился за края ямы. Ни одно животное и даже человек не могли бы дотянуться до них, но для рослого орка, высотой почти в пять локтей, это не составило большого труда. Подтянувшись, орк выбрался наружу и, пригибаясь, поспешил прочь.
Но, как оказалось, за ним все-таки следили. Не успел он пробежать и двадцати шагов, как неподалеку раздался гортанный крик.
Брехт бросился бежать, рыча сквозь зубы от боли в лодыжке. Но лес словно ожил — отовсюду выскакивали аборигены, размахивая копьями и дубинами. С ловкостью настоящих охотников они смыкали кольцо, оттесняя жертву в сторону огромного здания, видневшегося за деревьями. Орк метнулся туда-сюда, но из-за больной ноги он не мог бежать достаточно быстро. Кроме того, густые заросли, колючие кусты и высокая трава со странными стручками, висевшими на ней гроздьями, только мешали ему, в то время как аборигены их просто не замечали. Мало-помалу Брехту пришлось отступать туда — встречаться со своими врагами он не хотел. Орк еще помнил, что значило всего один раз взглянуть в глаза кому-нибудь из них.
Решив рискнуть, он развернулся и помчался к строению, надеясь найти укрытие в развалинах. Ему бы только нырнуть в какую-нибудь нору — и там его уже нипочем не достать!
Деревья расступились, и Брехт затормозил, от удивления даже не разозлившись. Он оказался в самом сердце поселения аборигенов, среди конусовидных хижин, сложенных из камней и палок с натянутыми на них шкурами. Несколько подростков непонятно какого пола секунду пялились на него, а потом схватили палки и заорали что было мочи, устремившись ему навстречу.
Орк рванулся в сторону, пронесся через селение и помчался по огромной дуге, огибая развалины. Если бы ему удалось добраться до…
Не удалось. Ибо уже через десяток шагов из-за поворота навстречу ему вышли двое, кого он ну никак не ожидал встретить.
От неожиданности Брехт затормозил так резко, что поврежденная лодыжка хрустнула, и он упал на колени, морщась и рыча от боли. А встать уже не успел — его в тот же миг окружили аборигены, наставив на него копья.
Вождь ульваров повернулся к Эльфину и поклонился.
— Ты воистину великий чародей и послан богом! — произнес он. — Стоило тебе встать и сделать шаг, как ты поймал жертву!
Ульвары быстро окружили пленника. Тот зажмурился, не желая встречаться взглядами со своими врагами, но, как оказалось, их магия действовала и так. Эльфин почувствовал волны магии, исходящие от столпившихся вокруг охотников: объединившись, они буквально загипнотизировали орка, лишив его воли к сопротивлению. Еще миг назад напряженный, он вдруг безвольно уронил руки и склонил голову, подставляя толстую шею под ременную петлю. Ему снова спутали руки и ноги и поволокли к статуе. Там уже вовсю пылал огонь и собралось почти все племя, которое веселыми воплями и прыжками приветствовало возвращение охотников с добычей. Норрик обнаружился на своем месте. Он успел доесть не только за Эльфином, но и за Татвой и сыто улыбался.
Вождь ульваров проводил гостей на их места.
— Дозволь, мы поступим с ним так, как велит обычай, о чародей! — произнес он.
— А как он велит? — поинтересовался Норрик, облизывавший пальцы.
— Мы убьем его у ног нашего бога. Кровь отдадим ему за то, что хранит наш народ, кости сожжем, а остальное съедим. И лучшую часть — тебе, чародей!
— Мы что, будем есть его? — севшим голосом прошептал альфар и изменился в лице. — Меня сейчас стошнит!
— Нет, эльфы не едят орков! — решительно помотал головой Эльфин и встал.
Орка подтащили к статуе. Совершенно безучастный, как животное, он вдруг открыл глаза. В отличие от зверя в них светилось отчаяние и полное понимание своей участи. Стоило рисковать жизнью и совершать побег, стоило удирать от магического огня и выбираться из ловчей ямы, если все равно конец один? Волшебницы обещали ему смерть в огне — судя по всему, костер, разгоравшийся совсем рядом, предназначался именно для него.
Его уже повалили на камень у ног старой статуи, когда Эльфин шагнул вперед и поднял посох. Он сам не знал, что и как собирается сделать, но уже один вид беспомощного тела, распростертого под жертвенным ножом, всколыхнул в нем память о другом существе, которое точно так же когда-то нуждалось в помощи и которое он не смог спасти. Меандар Сладкоголосый, на чью казнь он опоздал.
— Стойте! — Он взмахнул рукой, и чары, сковывавшие тело Брехта, исчезли. Орк снова стал самим собой и рванулся с силой, которую ульвары от него не ждали. Могучий рослый орк раскидал своих врагов, как медведь раскидывает собак, и вскочил, сжимая кулаки и готовый драться за свою жизнь.
Ульвары тоже не собирались сдаться просто так. Охотники мигом выставили копья и поудобнее перехватили дубины, окружая и жертву, и ее спасителей. Норрик придушенно пискнул — от его сытого благодушия не осталось и следа. Он мгновенно выхватил из-за пояса нож и встал поближе к Эльфину.
— Тебе не стоит бояться меня, — обратился юноша к орку. — Я не враг тебе. Я служу императору.
Брехт смерил глазом эльфа и замерших у него за спиной альфара и тролля. Чутье подсказывало ему, что сейчас надо быть на стороне этого чужака, и он сделал шаг.
— Чародей! — загремел дрожащий от негодования вождь. — Как же так? Ведь ты посылал нам эту жертву? Что случилось? Почему ты сейчас отнимаешь ее?
— А разве это жертва? — вопросом на вопрос ответил Эльфин. — Разве я посылал вас за тем, чтобы вы привели разумное существо? Разве нельзя обойтись без такой крови?
«Нельзя. — Во внутреннем голосе было столько льда, что у Эльфина внутри все замерло, и рука с посохом сама опустилась книзу. — Разве ты забыл, что и Меан, и Йови-Тало практиковали человеческие жертвоприношения? Они все делают правильно, и я не понимаю, почему мы должны спасать какого-то орка? Разве он твой друг?»
Эльфин взглянул на Брехта, и тот каким-то чудом догадался, что молодой чародей сейчас думает о нем.
— Не отдавайте меня им, — хриплым голосом промолвил он, косясь и краем глаза замечая, что ульвары понемногу снова стягивают вокруг него кольцо. И опять их страшные глаза, обладающие гипнотическим взглядом, устремлены на него. У него уже задрожали ноги — так захотелось опуститься на колени, — и кулаки разжались сами собой, но последним усилием воли он поборол слабость и продолжил быстрым шепотом: — Сюда идут. Целый отряд светловолосых рыцарей и с ними их ведьмы. Они напали на меня и девушку-шаманку, взяли в плен. Девушку они держат под заклятием, а меня хотели сжечь живьем во славу своих богов. Они уже совсем близко! Когда я сбежал, они находились на равнине и послали вдогонку за мной волшебный огонь. Их много! Одних волшебниц шесть.
— Что еще ты можешь сказать о них? — заинтересовался Эльфин.
Брехт перевел дух и расслабился. Кажется, ему начинают верить! Но при этом он чуть-чуть ослабил контроль над собой, и парализующие чары ульваров вступили в силу. Он опустился на колени, запрокидывая голову и подставляя горло под удар ножа. Вождь и местный шаман с двух сторон приблизились к нему, чтобы довершить обряд.
Брехт скосил глаза на Эльфина.
— У них на лошадях и одежде вот такой же герб! — непослушными губами выдохнул он и кивнул на привязанную в тенечке лошадь.
С нее сняли седло и уздечку, дав отдохнуть, и положили рядом угощение — ворох «капустных» листьев, охапку травы и в деревянной миске оранжевые зерна местных злаков. На попоне лошади нефритово-зеленым по золотисто-коричневому переливался герб дома Наместников Нефритовых. Эльфин слишком хорошо помнил его — именно его носил лорд Эльгидар Нефритовый и его воины.
— Не надо! — Он взмахнул рукой, закрывая горло Брехта, и жертвенный нож полоснул его по запястью с тыльной стороны, глубоко порезав кожу. — Он останется жив! Но он привел вам новые жертвы! Сюда идут враги! — Не обращая внимания на боль в ране, Эльфин встал перед Брехтом, заслоняя его собой, — Это они вчера ночью зажгли равнину. Они хотят убить меня, они хотели убить этого воина, и они убьют многих из вас просто потому, что вы живете здесь. Да, заодно они обещали принести в жертву вашему богу, — он кивнул на статую Меана, — этого воина, но при этом хотели разбудить Силу, чтобы вернуть темные века. Я пришел сюда, чтобы остановить их и не дать войне снова развязаться. Этот воин, — он положил руку на локоть орка, — вовремя предупредил меня. Он останется жив потому, что пришел сюда без зла в сердце. Но те, кто мечтает снова погасить свет и ввергнуть мир в пучину мрака и зла, они должны умереть! Умереть во славу бога!
