– Ты слуга Инноса. Забудь всё или приди с повинной к Корристо. Ничего не изменилось, отринь былое, живи новой жизнью. Ксардас опасен, ему нельзя доверять, он играет тобой, для него ты лишь один из экспериментов, – говорил во мне маг огня.

– Ты не уйдёшь от прошлого, верни свою жизнь, свою цель, – советовал мне каторжанин-охотник, – ты добился того, о чём другие могут лишь мечтать, не отступай, прими новые правила игры, слушай Ксардаса – он опытен и могуч, за ним будущее.

Я разрывался едва ли не физически. Не стоило даже надеяться свыкнуться сразу с таким состоянием – придётся хорошенько поработать, чтобы соединить воедино две противоположности, сохранив лучшее из обеих. Но в тот момент я стоял перед Ксардасом совершенно сбитый с толку и изъеденный внутренними противоречиями. Маг с интересом наблюдал, не мешая мне приходить в себя.

– Ну как ощущения? – наконец, спросил некромант.

– Это… Это отвратительно, – сказали хором во мне обе ипостаси, – нет, хуже просто быть не может…

– Ты вспомнил кто ты?

– Да, я… – к согласию на этот раз прийти не удалось, голова заболела, будто по ней били кузнечным молотом, мысли спутались. Моё сознание интенсивно работало над тем, чтобы привести память в порядок. Я перестал понимать, где нахожусь.

– Больно, очень больно, – произнёс я, обхватив голову обоими руками.

– Ожидаемо, – проговорил отступник, – что ж, тогда тебе нужно немного поспать.

Ксардас поднял руку в странном жесте, будто бы благословляя меня. Невероятная усталость окутала тело, и не в силах, да и не желая противиться нахлынувшей слабости, я, еле передвигая ноги, дошёл до стоящего у стены кресла, рухнул в него и уснул.

Сон был тяжёлым и беспокойным – слишком большую работу предстояло проделать моему обезумевшему сознанию. При амнезии обычно воспоминания возвращаются неожиданно и как бы сами находят своё место. В моём случае, всё было немного иначе, а главной проблемой оказались даже не сами воспоминания, а моё к ним отношение. Нужно было понять, кто же я на самом деле, чего хочу, и как жить дальше. В любом случае, проснулся я совсем другим человеком. Две ипостаси всё ещё не до конца притёрлись друг к другу, но будто бы условились жить в мире, не ссорясь и не выказывая недовольства – две крайности слились в единую сущность, которая с тех пор и стала Мильтеном.

Когда я открыл глаза, то был всё в том же просторном зале. От долгого сна в неудобной позе моё тело затекло, по левой ноге прошли неприятные колики при попытке пошевелиться. Я осторожно встал, чтобы размять затёкшие конечности и вскоре почувствовал себя куда лучше. Ксардаса не было за столом – он стоял у клетки на другой стороне зала. В темноте я раньше и вовсе не замечал, что небольшая часть комнаты перегорожена мощной железной решёткой. Мага освещал тусклый огонёк, и можно было различить, что он возится с пленниками – двумя орками. Один из них лежал без сознания, зато другой сидел, облокотившись на решётку, и отвечал на вопросы мага на своём дикарском, не понятном мне языке.

Колдун, кажется, понимал орка, хотя и с трудом, отчего постоянно переспрашивал. Орк отвечал, не противясь, возможно, смирившись со своим безвыходным положением, а может, под действием каких-то чар или зелий. Моё неуклюжее пробуждение прервало беседу, Ксардас лёгким движением руки усыпил пленного и подошёл ко мне:

– Вижу, тебе уже лучше.

– Да. Кажется, в голове немного прояснилось. Я всё вспомнил… И наш уговор, – с неохотой выдавил я из себя.

– Хорошо! Очень хорошо. В таком случае, полагаю, книга у тебя?

– Да, – достал я свёрток из дорожной сумки, – мне даже не пришлось ничего делать. Корристо сам отдал её после вашего послания… Ещё он написал ответное письмо.

– Некоторых жизнь ничему не учит. Он сентиментален, будто маленькая девочка. Давай сюда.

Ксардас развернул свёрток на столе. В нём оказалась книга в чёрном кожаном переплёте и небольшой конверт, запаянный личной печатью Корристо.

– Даже письмо потрудился написать. Сколько мне чести! – прокомментировал Ксардас, – пожалуй, лучше начну с него. Наверняка друг решил предостеречь меня от продолжения мракобесной работы. Судя по слабому магическому фону, он даже снабдил своё послание подсветкой, чтобы я мог получше разглядеть его каракули, – усмехнулся волшебник.

Маг разорвал конверт и углубился в чтение. От письма и вправду шло слабое свечение. Отвернувшись от мага, я принялся с интересом разглядывать пленных орков. Неожиданно резкая вспышка света озарила помещение. Инстинктивно я зажмурился, но, несмотря на это, ещё какое-то время зрение не возвращалось. Ксардас вскрикнул и цветисто выругался, неподобающе для человека такого возраста и положения. Спустя несколько секунд сквозь хлынувшие слёзы я смог разглядеть силуэт мага, приложившего ладони к лицу. Похоже, он попал в самый эпицентр вспышки.

– Что случилось? – недоумённо спросил я.

– Чёрт! Как он сделал это? – вместо ответа воскликнул Ксардас. Его голос дрожал то ли от злости, то ли от боли.

Маг начал шарить руками в карманах своей мантии. Ослепление уже почти прошло, и я смог разглядеть колдуна. Глаза старика налились кровью, и казалось, будто вот-вот лопнут от распирающего их внутреннего давления, рот исказила еле сдерживаемая боль.

– Помоги мне найти лечебный эликсир, – стиснув зубы, прорычал Ксардас, доставая из кармана несколько синих и красных бутылочек объёмом всего по несколько миллилитров, – он в красном флаконе, но я ничего не вижу.

Сомнение охватило меня. Ксардас был уязвим, как никогда. Одно заклинание, а лучше непосредственный удар руной в висок, и он покойник. Больше не будет проблемы обезумевшего мага, предавшего орден и несущего угрозу всей долине. Да, так бы, возможно, я поступил до того, как вернул память. Но теперь, я отчётливо знал, что Ксардас – единственная реальная надежда когда-нибудь разорвать оковы магического барьера и выбраться на свободу. Убить его означало похоронить последний шанс, оказаться вечным пленником искрящегося небосвода. Нет, этого нельзя было допустить.

Я взял из протянутой ладони мага красный бутылёк. Ксардас поспешно спрятал остальные пузырьки обратно в карман, взял лечебную эссенцию, откупорил зубами флакон и вылил его содержимое прямо на свои воспалённые, выкатывающиеся из орбит глаза. Зелье зашипело, смешиваясь с обожжённой плотью и кровью. Маг по всей видимости испытывал в этот момент невероятные страдания, но сдержался, не издав ни звука.

– Бывало и похуже, – наконец, процедил он сквозь зубы. Как-то раз меня поджаривали живьём.

Ксардас на ощупь добрался до стола и сел на свой стул. Лечебное зелье действовало, и магу становилось лучше. Он снова заговорил:

– Похоже, я допустил непростительную ошибку. Гордыня и самоуверенность одолели меня. Что ж, да будет так. Скажи мне, Мильтен, предупредил ли тебя твой учитель, о том, что вложил в письмо ослепляющую вспышку?

– Нет. Я ничего не знал об этом. Он лишь сказал ни при каких обстоятельствах не открывать свёрток.

– Будем считать, что я тебе верю. В таком случае, я недооценил этого интригана. Похоже, ему не только нет дела до жизней тех несчастных следопытов, но и совершенно безразлична судьба собственного ученика. Думаю, он прекрасно понимает, что после такого представления ты нежилец. Как минимум, ты сам мог тоже лишиться зрения.

– Лишиться? Вы думаете, что ваши глаза не восстановятся?

– Глаза? – засмеялся маг, – я думаю, что от них мало что осталось, погляди сам.

Он поднял на меня лицо и открыл морщинистые веки. Вместо серых проницательных глаз мне предстало месиво из запёкшейся крови. Даже кожа лица покраснела от такого сильного светового импульса.

– Мне жаль… – произнёс я с искренним сочувствием, на что Ксардас рассмеялся.

– Я не нуждаюсь ни в чьей жалости, глупец. Корристо сам не понимает, какую опасную игру затеял.

– Вы будете мстить? – с тревогой уточнил я.