Пару слов стоит рассказать и о торговле. Первое время в колонии господствовал натуральный обмен, но это было не очень удобно, так что вскоре руда стала универсальной валютой. Спустя несколько месяцев устоялся размер куска руды для обмена. В плавильне даже сделали эталонные формы, и рудокопы после смены могли получить свою часть руды в переплавленном виде – маленькими овальными слитками. Не все это делали, руда ходила в любой форме, и количество при торговле определяли на глаз, а некоторые особо пунктуальные на вес.

В целом, даже несмотря на суровые меры, жизнь простых рудокопов стала значительно лучше. Человек мог сам определять, идти в очередную смену, или же отдохнуть, в зависимости от того, сколько у него денег, то есть руды. Некоторые особо крепкие парни могли работать за двоих и жить припеваючи. Однако по сравнению с теми, кто попал в число приспешников барона, их жизнь всё равно была тяжела. Новоиспечённым стражникам вообще не надо было махать киркой – они формально занимались охраной. Не удивительно, что вскоре выделилась целая прослойка желающих вступить в ряды стражи. Они выполняли разные поручения для тех, кто мог замолвить за них словечко или просто заплатить. Их стали называть духами или призраками, потому что они были повсюду, совали нос во все дела, а сами при этом ничего из себя не представляли. Они были как бы кандидатами в ряды стражи, но число вакантных мест было ограничено и им приходилось ждать, пока кто-то попадет в опалу или умрёт. Был как-то раз случай, когда честолюбивый призрак стал убивать стражников, ожидая, что его назначат на освободившееся место. Однако ему не везло, и несколько раз его обошли другие кандидаты. В конце концов, этого серийного убийцу поймали. Гомез лично казнил его на помосте перед замком, отрубив голову своим мечом «гневом Инноса». Это возымело эффект и больше такие случаи не повторялись.

Всё шло тихо и спокойно, жизнь и поставки налаживались, люди постепенно привыкали и находили свое место в общественной структуре лагеря. Но были и возмутители спокойствия. В первую очередь – маги воды. Они активно продвигали свою идею о том, что нужно прекратить поставки руды и копить её для разрушения барьера. Они призывали начать возделывать землю, чтобы обеспечить колонию продовольствием и перестать зависеть от внешнего мира. Среди некоторых такие призывы нашли отклик, но Гомез всячески препятствовал магам сеять смуту, ведь их лозунги были прямой угрозой его власти, которая держалась на контроле потоков руды и внешних поставок, из которых лишь немногое перепадало рудокопам. Предметы роскоши, лучшую еду и оружие брал себе барон. Внутри замка постепенно сформировался целый арсенал, причем эксклюзивное оружие, судя по всему доставляли контрабандой подельники из внешнего мира – желающих заработать там тоже было хоть отбавляй. У Гомеза был специальный помощник, который координировал все вопросы снабжения, и большая часть каторжан вообще никак не могла повлиять на этот процесс. Лишь избранные формировали списки товаров.

Естественно, не все были довольны таким положением. Лидером оппозиции стал генерал Роберт Ли. Имени своего он не скрывал, но мало кто верил, что он и есть прославленный полководец. Сам Ли не спешил никого убеждать в своём происхождении, так же как и та горстка людей, которые на самом деле признали в нём истинного генерала. Ли и его сторонники будоражили умы людей, призывая к справедливому распределению ресурсов. Рудокопы должны получать заслуженную долю – был основной их лозунг. Мой друг Диего всецело был согласен с требованиями Ли, но природная осмотрительность не давала ему открыто поддержать генерала. Однажды Диего сказал мне: «как только Гомез увидит угрозу в Роберте, он не погнушается избавиться от него. А расклад сил, поверь мне, не в пользу генерала. Лучше уж я буду в стороне, зато останусь живым и буду помогать людям, чем смогу».

Действительно, Диего многое делал для облегчения жизни простых рудокопов и вскоре стал влиятельной фигурой в лагере. Он не располагал прямой властью и был всего лишь одним из призраков, однако его уважали и к его мнению прислушивались. Так, благодаря усердию моего друга, была организована раздача еды для больных и обессиленных. Кроме того, он всегда старался помочь новичкам освоиться в колонии, а новые заключённые поступали с завидной периодичностью. Приказ короля был в силе, и сюда сгоняли всех без разбора, иногда лишь за мелкое воровство или неподчинение. Со временем я узнал, что многие и в помине не были матёрыми преступниками. Простые люди как раз и страдали больше всех – их нещадно эксплуатировали. Именно таким в первую очередь старался помочь Диего, правда, не сказать, что совсем безвозмездно. Он, скорее, давал им поручения и использовал для достижения своих целей. Но любая работа в колонии, отличающаяся от добычи руды была за счастье.

Кое-в-чём Диего был прав. Гомез не стал долго терпеть опасные речи в лагере, но генерал всё же успел нанести первый удар. К этому времени, я уже познакомился с Ли. Он был харизматичным лидером, и людям было приятно следовать за ним. В отличие от Гомеза, он никогда не полагался на грубую силу, и не пошёл бы на такие импульсивные шаги, как Гомез во время восстания или битвы с паладином. Роберт брал хитростью, в стратегии и тактике ему не было равных, тем более в колонии. Во-первых, Ли сразу понял, что его самые могущественные единомышленники – это маги воды. Однако маги были очень консервативны и пассивны – дальше разговоров у них дело обычно не заходило. К тому же для исследований им нужно было оборудование и комфортные условия, поэтому идти против Гомеза открыто они не решались. Тем не менее, Ли смог их переубедить. Но обо всём по порядку...

Как-то раз, когда я уставший возвращался вечером с охоты, недалеко от северных ворот меня остановил один из стражников Гомеза:

– Эй ты, не помню, чтобы ты платил мне за защиту!

– Чего? – не понял я, – какую еще к чёрту защиту?

– В лагере не безопасно, всякое может случиться с тем, у кого нет надёжных друзей со связями.

– Это ты себя так рекламируешь? Если тебе грустно и одиноко холодными вечерами, то ты обратился не по адресу, – начал я.

– А ты дерзкий. Впрочем, вот эта волчья шкура меня бы неплохо согрела, – сказал стражник, показывая на мою добычу.

– Если ты готов заплатить мне за шкуру десять кусков руды, я с радостью уступлю ее.

– Что ж, я вижу, что ты не вполне понимаешь ситуацию, – сказал вымогатель.

Он был одет в тяжёлые доспехи стражника, в ножнах красовался неплохой меч с украшенной рукоятью. В общем, птица не из самых простых. Даже если я смогу одолеть его, у меня будут очень большие проблемы. Убийство в лагере было недопустимо, но на драки никто не обращал внимания, во всяком случае, пока они между рудокопами. А за своих стражники держались крепко и мстили в случае, если кто-то одерживал над ними верх. Тот, кто не поладит с людьми Гомеза, мог забыть о спокойной жизни. Стражники не стеснялись использовать мечи и даже арбалеты, ссора с ними могла закончиться серьёзным ранением или смертью. Обычно до этого не доходило просто потому, что мало кто оказывал сопротивление. У меня на поясе всё еще была дубина, я даже загнул гвозди, чтобы удар был не смертельным. Но в любом случае, она годилась лишь против незащищённого противника. В общем, ситуация складывалась неприятная.

– Рад был поболтать, – сказал я и попытался уйти.

– Стой, – стражник схватил меня за плечо, – мы ещё не закончили. Ты забыл кое-что.

Я остановился в нерешительности, а шедший рядом человек вдруг спросил:

– Ты об этом? – и нанёс удар кулаком в висок рэкетира.

Стражник упал на землю, как подкошенный, и остался лежать без сознания. Незнакомец наклонился, снял меч с его пояса и сказал:

– Ты не достоин носить это, – и, поворачиваясь ко мне добавил, – только так с ними и надо!

Я рассмотрел вмешавшегося прохожего: он показался мне на удивление знакомым.