Временная передышка позволила осмотреться. К этому времени наши ряды сильно поредели и были прорваны, ползуны врезались в строй в нескольких местах, были повержены, но забрали с собой многих защитников. Всюду валялись трупы людей и краулеров, возле некоторых бойцов тела тварей лежали друг на друге, образуя некое подобие баррикад. Наёмник, что спас меня при первой атаке, стоял на панцирях ползунов, и размахивал своим топором направо и налево. В пылу боя он оказался отрезан от остальных. Три твари столпились вокруг, готовые броситься вперед в любой момент, но не решаясь лезть под убийственную секиру. Еще несколько ползунов перебирали ногами, пытаясь зайти берсеркеру за спину. В той части зала было еще жарче, чем здесь – всё же мое заклинание сильно проредило нападающих.

Решив использовать магию снова, я бросился к телам двух поверженных добровольцев, и выхватил из их сумок неиспользованные свитки. Первый удар пришёлся на ползунов, окруживших смельчака с секирой. Я прикинул куда нацелить заклинание, исходя из радиуса предыдущего, чтобы не задеть своих. Вокруг осаждённого наёмника людей почти не было – все были уже мертвы, и это облегчило мне задачу. Свиток подействовал, как и в первый раз – тварей смело начисто. Одна из них ещё дёргалась – глыба льда проткнула ей зад и наёмник добил её. «Спасибо! Знатно ты их!» – крикнул он мне. Но времени на длинные разговоры не было.

Стройные ряды оборонявшихся сохранились лишь рядом с Ли. Под его непосредственным руководством два десятка наёмников чётко держали строй, работая как слаженный механизм. Никто из державшихся близь него бойцов не погиб. Если бы с другой стороны кольца тоже удалось бы сдержать первую волну ползунов, то мы бы понесли гораздо меньше потерь. Однако без присмотра генерала, многие слишком сильно высовывались из строя и становились лёгкой добычей. Когда же твари пробили брешь в строю, то битва и вовсе переросла в безумную свалку, где у людей не было никакого преимущества. Что касается генерала, то даже в этой ситуации он успел перестроить свою гвардию и избежать удара в тыл – военный опыт давал о себе знать, а своих приближённых он лично муштровал едва ли не целый год, начав тренировки ещё до того, как был основан Новый лагерь.

Я применил ещё один свиток, но в этот раз почему-то эффект был слабым – убило лишь одну тварь. При этом на меня нахлынула волна усталости, не физической, а какой-то иной. Сложно описать это чувство: было похоже на то, будто бы я долго и усилено размышлял о чём-то и потерял концентрацию. Я с трудом стряхнул с себя навалившееся на мгновение оцепенение и попытался понять какова же расстановка сил. Ползуны не отступали и отчаянно продолжали натиск, но их ряды постепенно иссякали. В конце концов, остатки тварей прекратили наступать, собрались с одной стороны пещеры и оттуда неистово кричали, будто бы пытаясь тем самым запугать нас.

– Вперед! Нельзя давать им передышку! – громко скомандовал генерал, так что смог перекричать даже орущих ползунов, – здесь должно быть их логово. Убитыми займёмся потом. Все раненные немедленно отправляйтесь на выход, дорога туда свободна – твари защищают гнездо!

После того как тяжело раненные отправились наверх, наш отряд насчитывал лишь два десятка человек – не больше трети от начального числа. Убитых было дюжины две и столько же раненных. Отступление было жалким зрелищем. Легко раненные помогали тем, кто не мог самостоятельно держаться на ногах, и вся эта процессия медленно потянулась к выходу. На всякий случай генерал всё же отправил несколько способных держать оружие человек, чтобы прикрыть колонну раненных. Я даже не знал, радоваться или печалиться тому, что не оказался в их числе – в конце концов впереди за ближайшим поворотом тоннеля меня могла поджидать смерть, а вместе с отступающими шансы выжить были многократно выше.

Ползуны оказались могучим противником, но и они не были непобедимы. Подгоняемые и ободряемые генералом, мы двинулись вперёд в широкий проход в виде огромной каменной арки, тесня пятящихся назад ползунов. То и дело твари предпринимали попытки контратаки и гибли под нашими мечами и топорами. Инициатива теперь была однозначно на нашей стороны. Если до этого мы больше походили на жертв, то теперь ситуация в корне переменилась. То и дело выползающие из дальних нор ползуны уже не могли переломить хода сражения. В тяжёлой ситуации люди быстро учатся, так же и мы в мгновение ока преобразились и стали, пожалуй, лучшими в мире убийцами ползунов. Я уже знал их слабые места, интуитивно чувствовал куда следует ударить, чтобы меч миновал хитиновую броню и точно прошёл меж пластин, сразив тварь наповал. Страх тоже ушёл, и на какое-то время битва превратилась в обыденность. Любой здравомыслящий человек предпочёл бы отступить после произошедшей резни, но оставшихся с Робертом Ли людей гнала вперёд вовсе не жажда наживы и даже не чувство долга. Скорее, это было желание мести и чувство собственного достоинства – мы не были готовы отступить и уйти ни с чем, испугавшись тупых животных. Нужно было преподать тварям урок и показать, кто здесь настоящий хозяин. В тот момент казалось, что победа уже близка.

На стенах шахты виднелись остатки обвалившихся деревянных помостов и прогнивших лестниц. Неизвестно сколько им десятков, а то и сотен лет. Когда-то здесь полным ходом шла добыча руды, огромная шахта могла без труда вместить пару тысяч человек, правда, слабая вентиляция вряд ли позволила бы им всем работать одновременно. Чем глубже мы заходили, тем более затхлым становился воздух, будто мы шли по гигантскому склепу. Узкий проход стал расширяться и перед нами предстал следующий зал.

– Держаться вместе, – предупредил Ли, – разбейтесь на пятерки и расставляйте факелы.

Люди повиновались – опыт и авторитет генерала не подлежали сомнению. Если бы не его руководство и тщательная подготовка, мы бы все уже полегли. По мере освещения зала, нам стала открываться жуткая картина. Стены и пол местами были покрыты липкой слизью, с них свисали коконы с ещё не рожденными ползунами. Некоторые личинки уже шевелились, их было видно через белые полупрозрачные стенки яиц. Взрослых тварей больше не было поблизости, похоже, большинство из них полегло, защищая это гнездо.

– Рубите коконы и не оставляйте спину без прикрытия, – приказал генерал.

Мой меч погрузился в липкую жижу и пронзил ещё не окрепшую броню личинки. Тварь скорчилась, издавая хрипящие и булькающие звуки. Странной консистенции слизь пролилась на пол. Я невольно почувствовал отвращение и тошноту. Тем не менее, мы продолжали рубить. Камни залило мокрой и грязной белковой массой. Через минуту равномерных взмахов мечами, сопровождающихся лишь агонией так и не родившихся созданий, тишину разорвал дикий истошный вой. Нет описания этому звуку, он трещал и свистел, переходя из баса в писк. Меня пронзило до костей этим воплем, казалось, он пробирается прямо в мозг и вот-вот расплавит его. Я выронил меч, в панике закрыл уши руками, не в силах терпеть это больше ни секунды, и, кажется, закричал от боли.

Через несколько мгновений, показавшихся вечностью, мы увидели источник воя – королеву ползунов. Она медленно выползала из мрака, смяв своим огромным телом пару факелов. Этот гигантский монстр мало был похож на своих подданных. Разве что огромные челюсти, хитиновая броня и шесть мощных длинных лап на верхней части туловища напоминали о его происхождении. Нижняя часть тела королевы больше напоминала слизняка. Предназначенная лишь для того, чтобы штамповать всё новых и новых монстров, сама она с трудом передвигалась, но её неуклюжесть компенсировали размеры. Удар моего меча для неё был бы не опаснее укола иголкой. Она занимала почти всё пространство до потолка зала, её голова была метрах в пяти над землёй. От вопля матки ещё недозревшие яйца полопались, и на нас хлынул поток неуклюжих личинок. Они не были так опасны, как взрослые ползуны, однако создавали неудобства. Кто-то выстрелил в королеву из арбалета, её вой сменился на крик боли, когда болт погрузился в мягкую плоть, незащищённую бронёй. Может быть, одна стрела лишь иголка, но тысячей вполне можно и убить. Придя немного в себя, превозмогая ужас и боль в ушах, я схватил свой выпавший меч и сразил пару мелких тварей, лезших к моим ногам. Ещё одну я расплющил сапогом, вдавив в выступающие острые камни. Тонкий панцирь хрустнул, и ботинок заляпала зелёная жижа. Я не обращал внимания на такие мелочи – были проблемы посерьёзней. Матка ползунов продолжала орать, и я осознал, что вскоре либо упаду без сознания, оглушённый этим воем, либо просто сойду с ума. В моей голове начал звучать зов, становящийся всё сильнее и сильнее: «Прочь пришельцы! Прочь! Убить их! Ко мне все!»