На развитии одних лишь магических способностей я не остановился, решив заняться и физическими тренировками. Горн вскоре вернулся из Свободной шахты, и я попросил его раздобыть два достаточно длинных шеста. Сначала мой приятель был в недоумении, где же можно их взять, но потом сообразил и принёс массивный черенок то ли от кирки, то ли от лопаты. Он был довольно грубо отёсан, коротковат и неважно сбалансирован, однако это даже имело свои плюсы. Используя такой неудобный шест, я привыкал к реальным условиям боя. Дело в том, что постоянного оружия ближнего боя у меня не было и заводить его в ближайшее время я не намеревался, предпочитая не стеснять руки и полагаться на магию. Однако бывали ситуации, вроде той, что произошла в трактире, когда оружие было крайне желательно. Порою подвернувшаяся под руку палка может оказаться надёжнее десятка самых мощных заклинаний. Мордраг был прав насчёт того, что я случайно мог сжечь всю таверну и опалить неповинных людей. В будущем я хотел иметь запасной вариант на подобный случай.
Тренироваться бою с посохом, просто отрабатывая удары мне порядком надоело – этим я занимался и в замке. Отработка в одиночку не могла полностью заменить тренировки с реальным человеком. Потому я попросил Горна поупражняться со мной. Горн сначала отказывался, ссылаясь на то, что не хочет случайно меня убить, однако после того как я поставил ему подсечку и он плюхнулся на землю, его мнение резко переменилось. Обругав меня несколькими нецензурными выражениями, он вознамерился преподать мне урок хороших манер. Конечно, он не был на меня зол всерьёз, это было своего рода дружеской забавой.
Сначала Горн решил, что сможет одолеть меня голыми руками, но после парочки неудачных попыток перехватить мой «посох», получил несколько синяков, бросил эту затею и согласился на нормальный спарринг. Он раздобыл себе такую же палку как у меня, и мы начали тренировку на площадке над озером недалеко от водопада. Обычно там фехтовали наёмники, но сейчас большая их часть была мобилизована на охрану лагеря и Свободной шахты. Тот же Горн тренировался со мной, можно сказать, в ущерб своему отдыху. К счастью, Гомез не предпринимал пока очередных выпадов против Нового лагеря и потому можно было себе позволить немножко развлечься.
Горн не владел посохом, однако его умение обращаться с мечом и секирой помогало ему. Да, его удары были не экономны и порой слишком напоминали взмахи топором, но его недюжинная физическая сила и бычья выносливость с лихвой компенсировали недостаток техники. Мне часто удавалось пробивать его оборону, нанося лёгкие удары, но победой это было не назвать. Большую часть времени мне приходилось плясать и уворачиваться, чтобы не получить палкой по голове, туловищу или конечностям. Учитывая силу, которой обладал Горн, любое его попадание по мне закончило бы тренировку и, возможно, потребовало бы лечения полученных повреждений. Горн злился и удивлялся, что ему никак не удаётся до меня добраться. Я же был рад, что дни, потраченные на тренировки с посохом, не прошли для меня напрасно. Но не стоило забывать, что выступи Горн против меня в настоящем поединке, вооружённый своей секирой, шансов у меня, в буквальном смысле, не было бы. Вопрос был бы лишь в том, сумею ли я убежать. Это, конечно, если не брать в расчёт магию.
Мне вспомнились ребяческие годы, когда задирать друг друга, бороться и драться по любому поводу среди мальчишек было обычным делом. По правде говоря, не все обитатели колонии с тех пор сильно повзрослели, хотя оружие, которое они использовали было уже совсем не таким безобидным, как в детстве. Впрочем, для большинства такая беспечность и стала причиной попадания за барьер. Горн был не из таких и, несмотря на весьма вспыльчивый характер, умел держать себя в руках, когда доходило до дела. Хотя за свою жизнь он убил немало людей, он никогда не выступал против безоружных, не грабил и не убивал невинных.
До колонии Горн был в отряде наёмников, которые промышляли охотой на орков. Среди мужчин Южных островов было обычным делом зарабатывать на жизнь воинским ремеслом. Климат там был тёплый, урожаи хорошие, а вот места и возможностей проявить себя было не так уж много. Местные феодалы пренебрежительно относились к выходцам из незнатных родов, и потому сделать карьеру в дружине кого-то из них не представлялось возможным. Да и занимались дружинники в мирное время, как это водится, далеко не самыми благородными делами. В общем, многим такая жизнь претила.
Когда обстановка в войне совсем накалилась и стало ясно, что противостоять ордам свирепых дикарей королевские войска долго больше не смогут, Робар Второй объявил, что будет выплачивать вознаграждение за каждый экземпляр орочьего оружия. Конечно, надёжнее было бы платить за голову, но до попадания в руки королевских чиновников отрубленные головы могли провести в пути ни один день, и никому не хотелось дышать смрадом и вонью разлагающихся трупов. Так как орочье оружие разительно отличалось от человеческого, то оно было прекрасным доказательством выполненной работы. Кроме того, изъятое оружие не могло быть использовано орками вновь, что вынуждало их тратить ресурсы на ковку вооружения. Люди пускали орочьи топоры на переплавку, используя потом некачественное железо, из которого они были выкованы, для бытовых нужд. Выплавляемая людьми сталь, особенно полученная с добавлением магической руды, была во много раз лучше, но её создался острый дефицит, поэтому даже низкокачественное железо пригождалось. А порой и у орочьих элитных воинов можно было встретить перекованные человеческие мечи. За такие экземпляры платили по рыночной стоимости, а качественное оружие всегда ценилось.
Вскоре едва ли не вся Миртана наполнилась охотниками на орков, которые выслеживали их патрули и небольшие отряды. Даже некоторые бывшие бандиты и дезертиры увлеклись этим ремеслом, что дало новый импульс сопротивлению. Особо ценились охотниками конвои с поставками, ведь в них иногда можно было обнаружить подводы с оружием. В общем, снабжение и разведка орков были существенно подорваны таким ловким ходом Робара. На какое-то время даже казалось, что появился шанс переломить ход войны. Впрочем, это было ещё до злополучной битвы у Восточного архипелага, но это уже совсем другая история.
Горн приплыл в Миртану вместе с отрядом таких же искателей приключений. Вместе они сколотили бригаду, успешно воевали против орков и даже стали известны в качестве «вольных топоров». Многие более мелкие отряды со временем вливались в их ряды, хотя и потерь в стычках с орками избежать, конечно, не удавалось. В общем, в то время, когда приключилась история, послужившей причиной суда над Горном, в их отряде насчитывалось уже около полусотни человек и они представляли немалую силу. А любая сила рано или поздно попадает в поле зрение другой, как правило, более выдающейся силы. Так случилось и на этот раз, когда отряд вольных топоров после удачной охоты находился на отдыхе неподалёку от Фаринга – крепости, расположенной у самого перевала, ведущего в Нордмар. На беду, их бригада попала под внимание одного из лордов – паладина и генерала миртанской армии, коменданта крепости. Дальше, всё пошло наперекосяк.
Разведка докладывала, что довольно крупный отряд орков собирается пробиться с севера. Этот генерал (Горн даже не помнил его имени) решил воспользоваться вольными топорами, пустив их на передовую перед основными силами регулярной армии, которые должны были перекрыть дорогу через перевал. Комендант сэкономил бы свои собственные войска, и тем самым надеялся проявить себя перед вышестоящим начальством. Естественно, «топоры» отклонили любезное предложение выступить в открытом и самоубийственном бою, даже когда им предложили двойную плату за каждого орка. Лидер «топоров» даже позволил себе посмеяться над дурацким планом. Возможно, уязвлённая гордость паладина была причиной дальнейших событий, а может, генерал изначально и не планировал добровольного согласия охотников на орков. Так или иначе, это оказалось не тем предложением, от которого можно легко отказаться.
