– Ещё только полдень, – заметил Горн, – глядишь, скоро явится наш послушник.

– Надеюсь, он получил мою просьбу прийти на встречу. Совсем не хочется тащиться за ним через половину колонии.

– Да уж, места там не самые безопасные, – подтвердил я.

– Приходилось бывать? – поинтересовался Горн.

– Нет. Туда я не доходил – только до развалин на вершине холма, что видно с равнины. Но и там земли не очень радушные.

– Не волнуйся, после того, как там прошёл Везунчик, все твари ещё неделю будут бояться высунуть нос, – заверил наёмник, – уж это я тебе гарантирую.

– Да, Горн прав, – подтвердил призрак, – парень явно недолюбливает диких животных. Особенно тех, что бросаются на него с намерением убить.

По счастью, идти за Лестером не пришлось. Послушник явился сам, как раз, когда мы уже примерялись к его порции риса. Мы посмеялись, что он почуял, что может остаться голодным. Однако Лестер не поддержал шутки – ему было явно не до смеха.

Вид бывшего послушника Братства внушал опасения. Зашёл в убежище он почти бесшумно, какой-то странной, неестественной походкой, свойственной людям, страдающим лунатизмом. Взгляд его был рассеян, глаза красны, будто он не спал уже неделю. Не поздоровавшись и вообще не проронив ни слова, он сел у костра, заглянул в котелок и с жадностью стал есть. Мы смотрели на него, то и дело, переглядываясь между собой, ища друг у друга совета, как лучше себя вести. Первым не выдержал Горн:

– Чёрт возьми, Лестер! Ты не хочешь ничего сказать?

Лестер обернулся в сторону наёмника, продолжительно посмотрел на него, открыл рот, будто пытаясь подобрать слова, а потом отвернулся и продолжил есть.

Ещё какое-то время мы сидели в молчании, но, когда Лестер доел, стали приставать к нему с расспросами. Всё, что он смог выдавить из себя, было:

– Я устал. Не могу с ним больше бороться… Этот голос… он сводит меня с ума.

Видимо, дело обстояло хуже, чем я полагал сначала, и Лестер до сих пор не мог оправиться после неудачной церемонии вызова Спящего. Если упомянутый им голос принадлежал демону, то спасти друга можно было лишь кардинальными мерами.

– Возможно, я смогу тебе помочь? – решил рискнуть я и испробовать на своём друге технику демонологии, – я могу попытаться изгнать этот твой «голос».

– А это не опасно? – встрял в разговор Горн, так как Лестер всё равно молчал.

– Да нет… – задумался я, – но только с одним условием: если Лестер сам разрешит мне немножко поковыряться в его сознании.

– Ого… всё настолько серьезно? – удивился Горн, – я думал речь идёт о каком-нибудь эликсире.

– Зелья могут лишь слегка успокоить его, но не вылечить. Похоже, он одержим, и так просто это не лечится. Разве что в монастыре могли бы испробовать святую воду… но быстро её не сделать – послушники часами начитывают над ней молитвы, чтобы она обрела силу. Но Лестеру ещё можно помочь, я читал о подобных случаях. Есть довольно опасная техника, но, как я и сказал, если он сам согласится, то ничего плохого не случится.

– Ну, если ты так считаешь, – сказал Диего, – тогда попробуй, только не уверен, что сможешь сейчас достучаться до Лестера, чтобы получить его осмысленное согласие.

Призрак указал на покачивавшегося, сидя на бревне, послушника, судорожно сжимавшего в руках косяк болотной травы и то и дело делающего такие глубокие затяжки, будто кроме дыма он больше ничем не способен дышать.

– На счет этого могут быть трудности, – согласился я, – но всё же стоит попробовать, иначе он совсем зачахнет и даже может стать опасен для окружающих.

Вместе мы решили встряхнуть Лестера. Горн достал откуда-то из своей сумки ещё один косяк болотника. Диего попытался напоить беднягу водой, а заодно обрызгал ему лицо. В конце концов, нам всё-таки удалось кое-как привести его в чувство и получить осмысленную реакцию на происходящее.

– Мильтен, ты что… хочешь влезть в мои мысли? – удивлённо посмотрел на меня Лестер, обеими руками потирая виски, будто его череп готов треснуть в любую минуту.

– Да, именно так. И надеюсь найти источник твоего недомогания.

– Что ж, попробуй, – его лицо исказилось гримасой боли. – Мне всё равно уже нечего терять – хуже быть просто не может.

– Ты должен полностью расслабиться, – пояснил я другу, – ни в коем случае не противиться мне, какие бы ощущения не испытывал. Любая твоя попытка защититься от меня может привести к необратимым последствиям для нас обоих.

– Да брось, разве я сейчас в состоянии защищаться? Да меня одолел бы даже столетний падальщик, не то что ты.

– Я говорю немножко о другой защите, – уточнил я, – о ментальной.

– Ой, да хватит! Оставь эти словечки для магов, – тяжело вздохнув, ответил Лестер, – я не хочу больше ничего слышать и говорить, от звуков у меня болит голова. Лучше приступай к делу.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать его совету, пока ему вновь не стало хуже. Я взял друга за плечо и приступил к тяжёлой операции. Оставалось надеяться, что выкуренный болотник немножко расслабил его сознание, затормозил природные защитные инстинкты и теперь он будет под властью наркотика более податлив. Я сосредоточился, концентрируя свою мысль так же, как делал в своё время с дурачком Мадом. Какое-то время ничего не происходило, и меня уже даже начали одолевать сомнения, удастся ли задуманное. Слияние разумов прошло неожиданно. Я словно упал в огромный бездонный колодец. Падение продолжалось несколько секунд, хотелось кричать, но я сдержался. Мир вокруг померк, осталось только то, что было в мыслях друга, а там не было ничего приятного. Я изо всех сил попытался отгородиться от него, чтобы не заблудиться в чужих страхах.

Лестер сдержал слово и не оборонялся. Даже вторжение в голову Мада было для меня опаснее. По словам друзей, как только я приступил в процедуре, мы оба потеряли сознание, и если бы не Горн и Диего, то, скорее всего, всё закончилось бы одним ударом о землю с непредсказуемыми последствиями. По счастью, друзья помогли, подхватили и, не пытаясь растормошить нас, просто оставили лежать на земле. Я сразу приступил к поиску причины страданий Лестера. Почувствовать воздействия, которым подвергся мой друг, оказалось непростой задачей.

Я был совершенным новичком в этой области магии. То, что я почерпнул из книги Ксардаса, было лишь жалкими основами. Приходилось осваивать всё самому на практике, рискуя жизнью, здоровьем и благополучием, как своими, так и Лестера. Но другого выбора не было – без поддержки Лестер просто умер или свихнулся бы от боли, которая охватила всё его естество. Что-то мучило и вытягивало из него жизненную силу, опутав его, словно удав добычу.

– Назовись! – потребовал я мысленной командой.

Ответа не последовало, лишь что-то коснулось моего сознания, будто присматриваясь ко мне поближе и думая, как напасть.

– У тебя нет власти надо мной! Как и над Лестером! Убирайся!

Что-то зашелестело, задвигалось, но путы, держащие разум Лестера, не только не ослабли, но, как будто даже затянулись ещё сильнее. Постепенно шипение и непонятный клёкот, крутящиеся в моих мыслях, перешли в отчётливый ответ:

– Ошибаешься. Он сам звал меня. Как и другие. Когда-нибудь позовёшь и ты, либо умрёшь.

– Нет, – жёстко оборвал я демона, – назовись и убирайся прочь.

Из книги Ксардаса я знал, что узнать имя демона – это половина победы. Как это имя использовать, я понимал не до конца, так же, как и не понимал, почему демон добровольно его назовёт, если оно так важно. Однако некромант настаивал, что у пришельца из другого мира просто не будет возможности соврать – нужно только достаточно его прижать.

Неразборчивый смех заглушил мои мысли. Было очень тяжело сконцентрироваться и отделить свой разум от разума демона, который мне противостоял. Диалог был внутренний, я не видел ни его, ни кого-либо вообще. Только неясные контуры в темноте, которые я воспринимал, как стягивающий Лестера жгут. И тогда я ударил по этому жгуту, что было сил. Представил огненный шар, такой же, как при использовании руны. И огонь разгорелся – заклинание сработало и поразило цель. Жгут, поражённый пламенем, неожиданно ожил и заметался, существенно ослабив хватку.