— Дриад надо уничтожать!

Амали сидела и смотрела, вокруг нее, как отметил Бранд, уже начала сбиваться кучка бледных аристократов, тех, кто готов был заслонить ее своим телом, придворных лизоблюдов и просто живых, готовых выполнить клятву о защите, вроде Хранителей.

— А также гномов и поганых троллей, тупых великанов и слишком хитрых людишек и слишком жадных полуросликов, — кивнул Бранд. — Чтобы остались одни только прекрасные эльфы, венцы творения, да и то, темных тоже можно перебить за то, что слишком темные.

Сарказм Бранда пропал впустую, многие кивали, похоже полагая, что он говорит всерьез.

— И все же это произвол, тайное проникновение…

— Многие правители думали, что им все можно, если они закроют границы и спрячутся за щитом из живых подданных, - скучающим голосом перебил Бранд. — Они ошибались, конечно.

Щит из живых подданных только сплотился сильнее, закрывая собой Амали.

— Я не буду прятаться! — горделиво заявила Амали. — Расступитесь!

За неполный год она неплохо подняла уровни профессии королевы и связанные с ней умения. Даже те, кто не хотел уступать — подчинились. Амали поднялась, шагнула вперед, на мгновение уравнявшись с матерью, которая умела выглядеть величественно и грозно в чем угодно и даже обнаженной.

— Титул Защитницы Леса дается не зря, и я защищу Алавию, как ее защитила моя матушка, Светлейшая!

— Да, защитим Алавию!

— Сплотимся вокруг королевы!

— Что это за претензии со стороны одного героя⁈

— Не допустим!

— Не ему смещать нашу королеву!

— У нас не Стордор, не допустим суда героев!

Бранду говорили, да он и сам ощущал вокруг, что Амали не слишком-то любят. В то же время, в подобные мгновения она демонстрировала талант к манипуляциям, как у матери или просто следовала ее урокам. Слова про суд героев вызвали у Бранда легкое удивление, но обернувшись, он увидел причину. Лана Молния двигалась, раздвигая толпу, словно огромный и выпуклый зеленый корабль среди бледных плоских лодок и подданные Амали обстреливали ее убийственными взглядами. Взгляды не могли пробить кожу Ланы, обнаженную до пояса, то ли в пику эльфам, то ли потому, что она только что побывала в родной степи.

Следом за ней двигался Ролло, как всегда спокойный до безобразия.

— Великий хан поддерживает Алмазного Кулака и осуждает действия королевы Алавии!

— Король Дарнии Дариус Двенадцатый присоединяется, — добавил Ролло, демонстрируя похожий свиток.

Добавить сюда Урдар, связанный со Стордором выгодными контрактами и Копыто Жеребца, которых мог поднять Минт, взывая к дружбе с Дж’Онни, да дриад Бесконечного Леса, и Алавия, по сути, оказывалась в кольце враждебных стран. Причем стран, поддержанных империей Турсы, способной в один прыжок через Пенное море добраться до дриад и через них до Алавии.

Амали побледнела, шумно сглотнула, схватилась за живот и лицо ее исказила гримаса боли.

— О нет! О нет!

Расступись-ка ты народ

Бард к жене своей идет!

Эльфов разбросало в стороны, не хуже, чем от воздействия Волей. Амали увидела Минта, бегущего к ней, и лицо ее окончательно перекосило, словно она уже рожала.

— У нее преждевременные роды, как у Марены! — орал Минт, падая на колени перед Амали. — Целителей сюда, целителей, держись, ты слышишь меня, сын, держись!

Халат уже был распахнут, бесстыдно являя всем вздутый живот и Минт орал прямо в него. Эльфы отводили глаза, Амали не спешила запахивать халатик, но лицо ее продолжало сводить гримасами.

— Разве у королевы не дочь? — спросил кто-то робко и недоуменно.

— Да ты что несешь? — закричал Минт в толпу, размахивая руками. — Какая еще дочь, когда я точно вижу, что это сын!

Он повернулся к Амали и снова заорал в живот:

— Сын, даже если ты дочь, все равно держись! Держись! Ну же, где целители⁈ Что, никого нет? Тогда я сам спою! Давай, сынодочь, держись, ты же старший и скоро у тебя будет еще три или четыре братика!

Будет дочка или сын

А итог-то все один,

Стану скоро я отцом

Буду править молодцом!

Удары по струнам, выкрики слов, к последней строчке самые слабовольные эльфы уже начали хлопать в ладоши и отбивать ритм. То, что Минт пел, стоя на коленях, ничуть не ослабило эффекта песни.

— Ты… не король… Алавии, — выдавила Амали, держась за живот.

Целители подбирались сзади, но робко, Амали явно собиралась выжать из ситуации все возможное.

— Пф! — возглас вскочившего на ноги Минта прокатился по залу, легко заглушив всех. — Я уже император Водоворота и у меня две жены, ожидающие детей! Ираниэль вот не призналась, да и демоны с ней, все равно у нее все стало плоским, но тебя я готов взять третьей женой, ради дочки!

Зал замер и резко затих, светлые эльфы смотрели, выпучив глаза, переводили взгляды на героев, словно умоляя сказать, что это лишь очередная дурная шутка в стиле Минта. Некоторые побледнели до аристократических оттенков и среди них и Амали, которой, по правде говоря, нанесли сильное оскорбление. Вопросом только оставалось — специально или Минт опять не понял, чего ляпнул от чистого сердца.

— Водо…ворота?

— Да, небольшая такая империя в четверть Грозового Океана, ласковые жены-королевы и совсем не ревнивые, что немаловажно, а еще! А еще! Было великое пророчество! Нашим детям предстоит объединить страны океана и суши, завоевать весь мир! — Минт говорил горделиво, выпячивал грудь.

Некоторые эльфы перешептывались насмешливо, но большая часть смотрела с ужасом, ощущая, что он говорит правду (кивки Ланы и Ролло тоже оказались не лишними). В сущности, это означало, что Алавия, точнее ее королева, поссорилась не только с сухопутными соседями, но с и морскими тоже. С сильнейшими героями и «несравненным бардом», о котором говорили на пяти континентах и титул которого больше не вызывал насмешек и оскорбительных жестов.

Бардом, с уровнем за 300, которого поддерживали сильнейшие герои.

— Вы чего так быстро? — спросил Бранд у Ролло, пока все смотрели и обсуждали Минта.

— Торопились, зная, что ты тут без нас не обойдешься.

— Да сам бы справился, ну прибил бы парочку, пятерых, дюжину, — пожал плечами Бранд.

А еще друзья-герои прибыли порталом прямо в столицу, понял он, для них границу никто не закрывал. Минт, скорее всего, посмотрел на захолустье Амалька, быстро поимел всех, кого хотел и сбежал. Можно было не сомневаться, что от одного перебора струн, без песен, девки там сами раздевались, но подобное осуществление мечтаний юности не всегда приносило радость, это Бранд помнил из своего опыта.

— Разумеется, дорогая, у меня будут еще дети, так что не стоит ревновать, наоборот, нужно присоединяться!

В этот раз Амали пошла красными пятнами, хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Еще большее унижение, особенно в свете того, из-за чего случился разрыв Минта и Амали. В то же время Амали явно сдерживала себя, хотя губы ее тряслись, словно она собиралась разрыдаться от счастья (на самом деле от гнева и злости, как видел Бранд).

Еще одна насмешка жизни, подумал Бранд, вот изгнала она Минта, и он стал тем, перед кем она вынуждена сгибаться и молить о помощи, а пока не выгнала, наоборот, командовала Минтом вдоль и поперек, всего-то и надо было закрывать глаза на его похождения.

— Слушай, у нее же и впрямь сейчас выкидыш будет, как у Марены, — прошептала Лана.

— Думаешь, она не хотела избавиться от ребенка? — прошептал в ответ Бранд, припомнив свои озарения в храме.

Хотя, вот еще насмешка жизни, подумал он, без ребенка Амали точно не нужна была Минту. Разве что позлорадствовать, как сейчас… или он искренне предлагал?

— Хотела бы избавилась, — возразила Лана.