— Что? Дальше?

— Да. Как я понял, вы сбежали в Академию, чтобы быть как можно дальше от Сириуса, но… Вы же не собирались прятаться здесь вечно?

Нельзя сказать, что Лавр не планировал отсидеться в Академии подольше, надеясь, что его безмятежная жизнь в роли профессора притупит бдительность Эдгара, и он сможет ускользнуть из Академии и затеряться где-нибудь в лесах у южных берегов. А оттуда уж как-нибудь и до Туманных гор доберется, хоть через саму выжженную Пустошь.

Но если и совершать что-то такое, думал Лавр, то после зимы, которая уже вступила в свои права на континенте.

— Мне нужно к Туманным горам, — сказал Лавр погодя. — Я слышал, что там есть сестринская община, у которой я смогу попросить укрытия.

— Сестринская община в землях Дурмана? — Малыш Шалфей о чем-то задумался. — Как же интересно…

«И в самом деле».

Сколько всего было связано с Туманными горами.

— Но прежде чем отправиться туда, я бы хотел отыскать своего друга. — Лавр говорил о Яре. — Вот только я не знаю, где его искать.

Яр никогда не удосуживался назвать Лавру хотя бы примерный маршрут своего путешествия. Была ли это своего рода предосторожность, или же Яр просто скрывал эту информацию, боясь, что Лавр вздумает последовать за ним, колдун не знал. И поначалу очень злился на чародея. А после… это просто стало неотъемлемой частью их дружбы.

— Что значит, не знаете, где его искать?

Казалось, будто малыш Шалфей не считал это никакой проблемой.

— Вы пробовали поисковое заклинание, и оно не сработало? — спросил он у Лавра. — Если хотите, то давайте я попробую. Все-таки… я же — Первородный! Дайте только какую-нибудь вещь Вашего друга, и я вмиг его разыщу!

Лавр поспешно покачал головой.

— У меня ничего нет. И чтобы найти кого-то этим способом, нужна не только вещь, но и истинное имя Яра знать. А я его не знаю.

На его объяснение малыш Шалфей лишь недоуменно моргнул.

— Нам не найти Яра. И даже знай я его истинное имя, у меня нет с собой ни одной его вещи. Чтобы ее получить, мне пришлось бы вернуться в Министерство.

Малыш Шалфей кивнул и замер в ожидании.

— В Министерство, — повторил Лавр. — А мне туда нельзя.

— Даже ненадолго?

— Даже ненадолго.

— Из-за Сириуса.

Лавр кивнул.

— Из-за Сириуса.

А еще, окажись он в Министерстве, то наверняка повстречается с Камиллой. И встреча с девушкой пугала его больше, чем Сириус и Эдгар вместе взятые.

«Я писал ей письма, но… она ни на одно не ответила».

Лавр считал, что их отношения закончились с его внезапным уходом. И ни в чем не винил волшебницу. И все же немного обиды на девушку хранилось в его душе. Они ведь могли остаться друзьями.

— Ну… тогда давайте Вы просто вернетесь в Министерство, и меня, как своего ученика, с собой возьмете. Все будут думать, что Вы вернулись навсегда, а мы будем хитрее! Поймем, куда направился Ваш друг, я точно знаю, у меня и без имени его все получится! И последуем за ним!

— Что? — Лавр считал идею малыша Шалфея безумной. — Ты со мной никуда не пойдешь. И в Министерство я не вернусь.

— Как же Вы тогда собираетесь искать своего друга, оставаясь здесь? — Мальчик, насупившись, надул губу. Пусть и Первородный, но что в предыдущем цикле, что в нынешнем, он был всего лишь ребенком. — И без моей помощи Вам не справиться.

— Что-нибудь придумаю. — Возвращение в Министерство Лавр оставил на самый крайний случай. — А на сегодня давай заканчивать. Уже поздно, мы с тобой засиделись.

✦✦✦

Но за ночь Лавр так и не смог сомкнуть глаз.

Как же ему найти Яра и сбежать?

Последующие два дня Лавр провел в скверном расположении духа. Делать ему ничего не хотелось, а от еды и того, воротило, будто на завтрак, обед и ужин ему предлагали не изысканные блюда, а помои.

— Это ты, дружок, знатно захворал, — выдала как-то в обед Валериана, оглядывая Лавра, притихшего за небольшим столиком на ее кухне. — Я-то, ясное дело, не против, чтобы ты тут сидел, но уж вид у тебя больно скверный. Всех кухарок мне распугал.

Лавру было стыдно, но извиняться он не стал. Только в очередной раз тяжело вздохнул, размешивая ложкой в тарелке густой суп из белых грибов. На вид, конечно, так себе, бурда бурдой, но запах был неописуем. И если бы не его подавленное состояние, Лавр бы заставил суп исчезнуть из тарелки меньше, чем за минуту. Но аппетита не было.

— На лицо все признаки сердечных терзаний, — со знанием дела выдала женщина, намереваясь подстегнуть Лавра к задушевной беседе. Но тот не повелся, гипнотизируя точку на столе. — Так дело не пойдет, Лаврушка. Давай же, расскажи тетушке Валериане, что гложет твою конопатую душеньку, а я уж помогу, чем смогу.

Хотелось бы Лавру рассказать, да как о таком расскажешь?

Уже два дня он не мог толком ни есть, ни спать, все его мысли заняты лишь тем, как раздобыть что-то, принадлежащее Яру, и найти его? Лавр передумал с сотню различных способов, но не один по итогу так и не был им утвержден.

— Вот давай здраво рассудим, — продолжала Валериана, — ребятня твоя полугодие окончила без труда, так?

Лавр кивнул.

Что правда, то правда. Вверенные ему ученики блестяще — как он искренне считал — завершили первое полугодие своего обучения. И даже малыш Шалфей, по понятной причине, все свои контрольные и экзамены сдал не хуже остальных.

— Ты же только подумай, никому из них не придется посещать дополнительные занятия. И в конце недели они уже начнут разъезжаться по домам. Уж мне-то можешь поверить, что нет для преподавателей времени спокойней, чем зимние каникулы.

Лавр вновь вздохнул.

Отодвинув от себя тарелку, он взглянул на нее в последний раз и посмотрел Валериане в глаза.

— Да дело не в детях, — сказал он. — Меня их общество не гложет.

— А что тогда гложет? — Валериана почувствовала, что дело двинулось с мертвой точки. — Может, преподавать надоело?

Лавр покачал головой.

— Ну раз дело не в детях и не уроках, тогда в чем же? — Женщина на миг задумалась. А затем ахнула, будто что-то поняв. — Так и вправду дела сердечные? По какой красавице ты сутками вздыхаешь?

Лавр постарался отмахнуться.

— Да нет же…

Но вспомнил о Камилле и на душе неприятно заскребло.

Лавр старался не вспоминать о девушке. В конце концов, своим молчанием на его письма она дала ясно понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Оно и понятно, Лавру не в чем было упрекнуть подругу. Если бы она исчезла из его жизни так же внезапно, без объяснений, оставив после себя лишь письмо с извинениями, он бы тоже обиделся.

Но все же дело было не в Камилле.

— Значит, кто-то в твоем сердечке уже живет? — улыбаясь, спросила Валериана.

Знала бы она, что била по больному.

— Это… сложно…

Жила ли Камилла в его сердце? Да, конечно. Лавр и под сомнение не ставил эту истину. Он был влюблен. Любил. И все еще, наверное, любит.

Но думать о своих чувствах, и уж тем более размышлять о них у Лавра, как бы это не звучало, не было ни сил, ни времени.

— В любви в твоем возрасте всегда сложно, — хихикнув, произнесла женщина. — С годами как-то легче становится. Уже ни на что не обижаешься, а если и обижаешься, то обиды проглатываешь, предпочитая мирную тихую жизнь. Поговори об этом с кем еще, и тебе ответят так же.

Совет хороший, да вот с кем на эту тему поговоришь?

Внезапно даже для самого себя, Лавр вспомнил как когда-то, сидя у кровати Марии вместе с Мелиссой, он заговорил с ней о любви. Воспоминания о том, как пылало его лицо, когда он смотрел на фамильяра Марии, и как быстро билось его сердце, когда он спросил, влюблялась ли она когда-нибудь, ясно жили в его памяти и вызвали на его душе прилив приятного тепла.

— И что это за улыбка у нас на лице? — спросила Валериана, заметив изменения в его настроении. — О чем-то хорошем вспомнил?