Но Аллен никогда не оставался на ужин, и тот факт, что этим вечером что-то изменилось в самой атмосфере, витавшей в воздухе, нервировал Камиллу.

Она перевела взгляд на мать. Та сидела на диванчике и с недовольным видом оглядывала дочь. В душе Камилла ликовала, ее маленькая месть удалась — она не выполнила наказ Иветты надеть что-то получше повседневной одежды и теперь радовалась, видя, как в глазах матери полыхало пламя раздражения.

Так ей и надо за то, что она сделала!

— Месье Аллен сегодня отужинает с нами. Надеюсь, ты не против? — спросила Иветта.

Хотя мнение Камиллы на этот счет ее не волновало. Вопрос был задан из чистой вежливости.

— Конечно нет, — сказала Камилла, посмотрев на волшебника. — Я всегда рада вашей компании.

— Рад слышать это, — отозвался мужчина. — К сожалению, предложение присоединиться к вашей с матерью трапезе поступило внезапно, и я пришел с пустыми руками.

— Вы для нас словно член семьи, месье, — сказала Камилла, бросив на мать быстрый взгляд. Считала ли Иветта так же, как и она? — В гостинцах нет надобности.

Хотя бы это было правдой.

Члены их семей дружили уже многие десятилетия, в какой-то степени они могли назваться родственниками. Камилла помнила, что кто-то из их с Алленом предков даже вступил в брак. Но было это давным-давно.

— И все же… — Камилла бросила на мать короткий взгляд. — Есть ли причина, по которой вы пришли?

Иветта еле заметно выдохнула, приводя в порядок чувства. Но в окутавшей гостиную тишине выдох все равно получился излишне громким, и женщина виновато откашлялась. Ее глаза вновь стали отливать сдержанным холодом и, поправив и без этого идеальную прическу, она произнесла слова, которые Камилла никак не ожидала услышать:

— За сегодняшним ужином мы обсудим условия вашей с месье Алленом помолвки, — произнесла Иветта будничным тоном, словно рассказала о том, что за окном светит солнце.

В ушах у Камиллы забарабанил пульс. Она во все глаза глядела на мать, стараясь распознать в родном лице хоть какой-то намек на то, что Иветта пошутила. Пусть отпускать шутки, даже столь несмешные, было не в ее характере.

— Ч-что?.. — Камилла взглянула на Аллена. — Я… не ослышалась?..

Сложно было сказать, какие мысли в этот момент крутились в голове мужчины — внешне он оставался таким же отстраненным и сдержанным, как и прежде. Но Камилла была давно с ним знакома, и даже в столь скудном проявлении эмоций смогла разглядеть в глазах гостях огонек неудовольствия.

Новость о помолвке не нашла в его душе никакого одобрения.

В зимние месяцы мало кто решался на путешествие через лес, предпочитая объездные пути. Они пусть и были долгими, но оставались для путников относительно безопасными и комфортными.

В лесу же, средь одинаковых на первый взгляд деревьев, безжизненных коряг, оставшихся с приходом холодов без листьев, опасностей таилось куда больше, чем в солнечные теплые деньки. Дикое зверье голодало — еды в лесах в этот период было мало. Везло тем, кто питался мясом, был хищником. Такие охотились на себе подобных, таких же четвероногих, но травоядных. Оголодавших и обессиленных.

Лавр лежал на снегу, чувствуя, как немеют мышцы в спине и кости сковывает от холода. Голова была тяжелой, боль пульсацией отдавала в виски. Не в силах открыть глаза, он прислушивался к окружающим его звукам. Припомнив, что у тех, кто спит, не дергаются ресницы, он старался не шевелиться. Шуршащий где-то неподалеку шум раздражал, окончательно вытаскивая его сознание из беспробудного сна. Спустя немного времени шум начал преобразовываться в слова, а после и в целые предложения, которые Лавр уже смог разобрать.

— И зачем ты это сделала? — спрашивала у кого-то женщина.

Голос у нее был тихий и слабый, но в этом заключалась его мощь. Произнесенные женщиной слова не прозвучали ни угрожающе, ни зло, но вложенные в вопрос чувства нельзя было спутать ни с какими другими — женщина была возмущена.

— А что я сделала-то⁈ — воскликнула другая женщина.

Ее голос был звонким и надрывным. Она тоже была возмущена, но по-своему и по другой причине.

— А ты не понимаешь?

— Не понимаю! Я нас защитила!

— От кого?..

— Вот от этого!

И Лавр будто почувствовал, как кто-то указал в его сторону.

Ненадолго спор затих, и стало тихо.

Лавр поднапряг память, пытаясь вспомнить, что с ним произошло. Но помнил только острую боль, разлившуюся по затылку и темноту.

— И что прикажешь нам делать, если он не очнется? — спросила первая женщина.

— Да оставим здесь и все! Делов то!

— Ты!.. — Женщина начала выходить из себя, в ее голосе стали проскальзывать стальные нотки. — Небеса мне свидетели, иногда я хочу тебя придушить. Ты просто невыносима!

— А ты из всего раздуваешь проблему континентального масштаба!

— Сестры, прошу вас, хватит… — произнес кто-то третий.

Лавр пошевелился, и голоса тут же смолкли.

Приподнимаясь, он смог открыть глаза и несколько раз моргнул, избавляясь от пелены, мешавшей видеть мир четче.

— Он очнулся!..

— Видишь, жив твой колдун. — Одна из ведьм недовольно скрестила на груди руки и отвернулась. — Развела тут панику.

Лавр промычал что-то нечленораздельное. Во рту у него пересохло, и каждый вдох отдавался скребущей болью в горле, как при запущенной ангине.

— Ч-что происходит?.. — Лавр попытался встать, но от слабости в ногах затряслись коленки, и колдун вновь осел на землю. — Где я?..

— Ах, замечательно! — Ведьма, которая до последнего сдерживала свое раздражение, прикрыла ладонью глаза. — Только посмотри, что из-за тебя произошло! Он ничего не помнит!

— Может он и до меня ничего не помнил⁈ — возразила другая ведьма.

И их ссора вспыхнула с новой силой.

Третья ведьма, присев рядом с Лавром, виновато ему улыбнулась.

Волосы у нее были черные и короткие, не достигали плеч. Челка скрывала лоб. Прямые пряди обрамляли узкое лицо, визуально делая его еще уже, а высокие скулы придавали лицу угловатости.

— Прости моих сестер, — сказала ведьма, протягивая Лавру руку. Голос у нее был какой-то странный, с легкой хрипотцой. Говорила она тихо. — Я Павла. А это мои сестры. Та, что громко кричит — Магда. А та, что кажется серьезнее — Мавра.

Лавр протянул свою руку скорее инстинктивно, чем осознавая факт знакомства, его голова все еще кружилась. Ладонь у ведьмы была холодной и излишне большой.

— Я Лавр…

— Эй, ты какого чертополоха ему называешь наши имена⁈ — возмутилась Магда.

Теперь весь ее гнев был направлен на другую сестру. И пока ведьмы выясняли между собой, кто и в чем был виноват, Лавр не упустил возможности оглядеться по сторонам.

Он по-прежнему был на опушке, рядом горел, потрескивая, костер. Несколько женщин — тоже ведьмы — что-то разбирали у повозки, доставали какие-то мешки, перебирали их содержимое. В простых одеждах ни намека на богатства, даже в конусных шляпах, и в тех ни травинки.

— Простите, — произнес Лавр, привлекая к себе внимание споривших сестер. — Со мной все в порядке. Нет нужды ссориться из-за меня.

— Да кому ты нужен⁈ — разозлилась Магда. — Раз очнулся, то вставай и проваливай! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Магда была очень высокой. Возможно, даже выше Ларва. И атлетичной. Черные волосы, собранные в высокий хвост, достигали поясницы, в темных глазах отражались алые язычки горевшего рядом костра.

— Прояви хоть каплю сострадания к тому, кто из-за тебя пострадал, — проговорила Мавра.

В росте она не уступала сестре и, скорее всего, была старшей.

У всех трех внешность была однотипной, поэтому в их родстве сомневаться не приходилось.

— Почему мне вечно приходится из-за тебя краснеть? — добавила Мавра, взъерошив на макушке такие же, как и у сестер, черные длинные волосы.

Лавр вздохнул, поняв, что никакого интереса для ведьм не представляет. Он стал для них лишь поводом для очередной ссоры, но не более того.