Лавр удивился.

«Он лично допрашивает темного мага?»

И попытался, сделав небольшой крюк, подобраться поближе. Но так, чтобы его присутствия не заметили.

— Нет нужды противиться неизбежному, — продолжил Эдгар.

Лавр зашел к ним со спины. Он не видел лиц Его Превосходительства и стоявшего рядом с ним мальчишки, но зато отчетливо видел сидевшую по другую сторону тюремных прутьев фигуру темного мага. И белоснежная метка на его шее заставила колдуна содрогнуться от того ужаса, который предстал перед его глазами.

«Это невозможно… Почему здесь Первородный?..»

— Хватит строить из себя героя, — раздраженно проговорил мальчишка. — Не будь наивен. Ты все равно закончишь так же, как и остальные. Разница лишь в том, быстро это будет или медленно.

Его излишне высокий голос шел вразрез с жестокими словами, которые он только что произнес.

«Закончит как остальные? Но ведь он Первородный…» — пронеслось вголове у Лавра.

И в этот момент его заметили.

Заключенный бросил на него удивленный взгляд, чем привлек внимание Эдгара и послушника. Но прежде чем те обернулись, Лавр почувствовал в груди жар и в следующую секунду уже вглядывался в обеспокоенное лицо госпожи Петунии.

Его вернули обратно.

«Я спасен…»

Настроение у Лавра было паршивым, экзамен он не сдал.

Чувствуя себя нашкодившим ребенком, которого излишне добрые родители никак не могут решиться поставить в угол, Лавр, опустив глаза в пол, не смел поднять взгляд на шедшую перед ним Петунию. Разглядывание острых носков своих туфель в этот момент казалось ему куда более интересным занятием. Во всяком случае, перед туфлями он не чувствовал себя виноватым.

— Простите меня, профессор, — произнес Лавр тихо, будто боясь быть кем-то услышанным. Его горло сжало от спазма, из-за чего голос звучал несколько глухо. — Вы так старались, чтобы меня допустили ко второму этапу экзамена, а я… Я не оправдал Ваших ожиданий. Простите меня.

Петуния остановилась, и Лавр тут же замер, почувствовав, как повисшее в воздухе напряжение грузом сдавило его плечи.

Детский страх перед учителем спиралью скручивался внизу живота, колени подрагивали из-за накрывшей все тело дрожи. С минуту колдунья молчала, а после, покачав головой, подозвала Лавра поравняться с ней.

— Как я ранее и сказала, — начала она, продолжая идти вперед, — не всякий талант способен с первого раза показать всем свои умения. И Вы талантлив, господин Лавр. Я все еще убеждена в этом. Но как же так получилось, что Вы не смогли к нам вернуться?

Лавр плотно сжал губы, с силой стискивая зубы.

— Вам кто-то помешал? — спросила Петуния.

— Нет.

— Что тогда с Вами случилось?

— Я… я просто заблудился.

— Заблудились?..

— Да.

Лавр поднял взгляд на колдунью. Она ему не верила.

— Вы в этом абсолютно точно уверены? — спросила Петуния.

Будто давая последний шанс сознаться Лавру в том, что с ним произошло.

— Да, профессор. Я заблудился.

— Как это возможно?..

Если бы он только мог объяснить.

Лавр покачал головой. Признаваться в том, что он не заблудился, а намеренно свернул с пути и просто не рассчитал время для своего возвращения, было сложно. Да и как он в таком признается?

Искоса взглянув на Петунию, на смешной яркий костюм, огромную шляпу и добродушные морщины на лице, Лавр не знал, что на самом деле скрывалось за обликом любимого детьми учителя. И можно ли было доверять профессору из Академии восточного колдовства?

Может, она так же замешена в том, что в подземной тюрьме Министерства взаперти держали Первородных? Верить в это, конечно же, Лавру не хотелось. Но вдруг?..

— Простите, профессор, — вновь повторил он.

Лавр проводил Петунию до выделенной ей комнаты. В ней колдунья собиралась отдохнуть, чтобы завтрашним утром начать свой обратный путь в Академию. Юные дарования, как часто она называла своих учеников, ожидали ее возвращения и жаждали изучать азы колдовского искусства под ее руководством.

Лавр с теплотой вспоминал те дни, когда сидел в аудиториях и слушал ее лекции, жалея, что для учебы под крылом Петунии ему было отведено всего лишь полгода. Часто Лавр с некой обидой на семью думал о том, что он бы с удовольствием начал обучаться в Академии, как и другие колдуны, с десяти лет, чтобы в полной мере насладиться этой невероятной атмосферой познания ранее неизвестных ему вещей.

— Не расстраивайтесь, господин Лавр, — сказала Петуния напоследок, по родному улыбнувшись своему бывшему ученику, — у Вас еще будет возможность стать исследователем.

— Спасибо, профессор.

Конечно, так и было.

Попрощавшись с ней, Лавр поспешил вернуться в свою комнату, но на половине пути остановился, подумал и повернул в другую сторону.

Камилла привычно проводила свободное время в министерской аудитории исторического корпуса. Он значительно уступал в размере исследовательским, и зачастую пустовал, из-за не пользующегося популярностью направления. Наверное, поэтому Лавру и нравилось в нем находиться.

Внутри всегда было спокойно. И настолько тихо, что шелест книжных страниц был сравним с раскатным громом на небесах во время весенней грозы.

— Ты так и собираешься там стоять? — Камилла тяжело вздохнула, приподняв и опустив плечи, и закрыла книгу, которую читала, обернувшись к веренице невысоких шкафов. — Я уже давно тебя заметила, Лавр.

Лавр, смутившись, вышел из своего укрытия, из-за которого уже несколько минут наблюдал за волшебницей. И сделал несколько шагов вперед, соблюдая между ними небольшую дистанцию.

Камилла отложила книгу в сторону. Развернулась, продолжая сидеть на стуле и, без всякого приветствия, спросила:

— Разве ты не должен прыгать до потолка от счастья? Не вижу на твоем лице радости.

Сдай он экзамен, то все так бы и было.

Забыв об их ссоре, Лавр бы первым делом прибежал сюда, чтобы сообщить Камилле эту радостную новость. Но сейчас он мог лишь криво улыбнуться, спрятав глаза под прикрытыми веками, и Камилле не нужно было больше ничего говорить.

Она все поняла.

По такому вот непримечательному жесту.

Выражение ее лица тут же изменилось, она и думать забыла об их ссоре.

— Не говори, что не сдал. Ни за что не поверю, что ты провалился.

— Так вышло, — произнес Лавр, отодвигая соседний стул.

Он рассказал об экзамене в мельчайших подробностях, приврал о том, что заблудился, ничего не сказал о подземной тюрьме, и в шутку добавил в конце, что мать Камиллы яростно сопротивлялась признавать его теоретические знания.

— Мне повезло, что среди экзаменаторов была госпожа Петуния. Благодаря ей у меня хотя бы появился небольшой шанс на успешную сдачу экзамена, но… вот так вот все закончилось.

Казалось, будто Камилла была расстроена больше, чем сам Лавр, чьи мысли сейчас крутились лишь вокруг того, что он увидел и услышал в подземной тюрьме.

— Мне жаль, что я ничем не могу помочь, — произнесла Камилла, нежно сжимая ладонь Лавра своей, будто ссоры между ними и вовсе не произошло. — Если бы я хоть как-то могла повлиять на маму…

— Все нормально. — Лавр беззаботно пожал плечами, старательно делая вид, что случившееся его нисколько не волнует. — Если хочешь меня как-то утешить, то… просто обними меня.

Прозвучало чересчур жалобно. Но Лавру за это не было стыдно.

Камилла обняла его. И так, обнявшись, они просидели очень долго, пока мышцы в спинах у обоих не стали деревенеть от неподвижности.

✦✦✦

— Так почему у тебя не получилось? — заваривая чай, спросила Камилла, когда из аудитории исторического корпуса они переместились в тесную подсобку, служащую старшим магам комнатой для отдыха. — Уверен, что все сделал правильно?

Камилла любила работать над ошибками. Сам факт неудачи зачастую ее совершенно не расстраивал. Она расстраивалась, когда понимала, что потерпела неудачу из-за какой-то глупой ошибки, которую могла и не совершить, будь чуть внимательнее. Поэтому вопрос, который она задала Лавру, не имел никакого подтекста. Камилла не сомневалась в том, что Лавр сделал все от себя зависящее, чтобы сдать экзамен. Но что-то пошло не так, и ей хотелось выяснить, что именно сподвигло Лавра совершить ошибку.