— Мой друг? — волшебник спрыгнул с крыши постройки вниз, смягчив свое приземление магией.

Он направил свою палочку на Ларва и Яра. Ее острие горело красноватым светом.

— Ты за кого нас принимаешь, колдун?

Яр крепче сжал пальцами ствол своего чеканного посоха, чувствуя исходившую от волшебной палочки магию. Она была тяжелой. Неприятной. Холодной. Отталкивающей. Находясь в здравом уме, никто не стал бы подходить к магу, который источает такую магию. От таких бежали без оглядки.

— Лавр, не дай ему заговорить себя, — предупредил Яр колдуна.

Его собственная магия накапливалась во встроенном в посох рубине.

Яр был готов к нападению. Он не забывал, что помимо волшебника на территории общины находился как минимум еще один темный маг — ведьмак.

— Все, что случилось, колдун, случилось из-за тебя, — продолжал волшебник, не опуская палочку. — Не приди ты сюда и с Сестрами бы ничего не случилось.

— Не я поджог общину, — сквозь стиснутые зубы проговорил Ларв.

— Но этот огонь разожгли из-за тебя, — улыбнулся темный маг.

И взмахнул волшебной палочкой.

✦✦✦

Впервые о том, что волшебники ничего не могут без своих волшебных палочек, а ведьмы только и могут, что раскладывать в пасьянсе свои карты, Лавр услышал в стенах Академии. И был поражен тому, как легко и обыденно подобные слова слетали с губ профессоров и подхватывались юными колдунами.

Лавра никогда не воспитывали в ненависти к кому-то. Никто из его родных никогда не говорил ему, что он, будучи колдуном, лучше, чем те же чародеи или волшебники. Таких разговоров в его семье не было.

«Все зависит от окружения», — сказала бы Рута, спроси у нее Лавр, почему так вышло.

Почему даже он, воспитанный в уважении к другим, позволял себе смешки в сторону волшебников?

«С кем поведешься», — коротко сказала бы Рута.

И отругала бы его за то, что он позволял себе думать, будто чем-то лучше остальных.

Когда красный свет на миг ослепил Лавра, колдун только и успел что подумать: «Этот волшебник силен».

Даже без своей волшебной палочки.

Даже с палочкой, сделанной на скорую руку.

Маг, использующий черную магию, всегда силен.

— Лавр!

Голос Яра звучал громко, но отдаленно. В ушах у Лавра гудело, а мир вокруг него казался мутным и нечетким. Лавр только и мог, что, не глядя, провести перед собой Грань, надеясь выиграть для себя несколько секунд передышки.

Ему бы только проморгаться, а дальше…

— Сказал же, не отвлекаться! — выкрикнул Яр, прикрывая собой колдуна.

Как же он был зол.

На Лавра, за то, что тот был невнимателен. На себя за то, что, будучи магом Министерства, пусть и в изгнании, был слабее темного мага. Как это было возможно? Чего ему не доставало? Силы? Опыта? Чего-то еще?

Чего-то, что было ему, магу Министерства, недоступно?

— Ты сказал не дать ему себя заговорить…

Силуэт чародея становился четче. Лавр несколько раз протер глаза руками, прежде чем смог окончательно избавиться от окутавшей их пелены.

Яр тяжело дышал, его плечи то поднимались, то опускались, в такт его сбитому дыханию. Он пристально следил за волшебником. Не позволял себе отвести от него взгляд.

— Нужно увести его из общины. Его магия нестабильна.

Лавр пригляделся к волшебнику.

И в самом деле, потоки магии, исходившие из острия палочки, были рваными. Пульсирующими. Магия такой быть не должна.

— Он выжжет общину остаточной магией, если мы не уведем его как можно дальше.

У Лавра в груди все похолодело.

— И каков план?

— План?

Лавр был уверен, что Яр, продолжавший неотрывно следить за волшебником, нахмурился.

— А у нас был план?..

Лавр надеялся, что план у них был. Хоть какой-то.

Волшебник атаковал их одним заклинанием за другим. Яр только и успевал проводить перед ними Грань, не позволяя чужой магии достичь их.

— Нет у нас плана, — произнес чародей, кажется, сквозь зубы. — Но нам все равно нужно покинуть общину. И чем быстрее, тем лучше для Сестер.

Лавр кивнул, понимая, что Яр, стоявший к нему спиной, все равно этого не увидел. Путь из общины был лишь одни — вниз. И этот путь был очень долгим.

— Тогда, хватит тратить время на разговоры.

Бежал Лавр так быстро, как только мог. То по прямой, то зигзагом, пока это позволяла открытость общины. Иногда магия волшебника — огненные стрелы, что испускала волшебная палочка, достигали его одежд и прожигали ткани, но Лавр успевал стряхнуть с себя огонь до того, как пламя, достигнув кожи, оставило бы на ней ожог.

Но попав на лестницу, высеченную в скале, бежать стало труднее.

Лавр боялся споткнуться и кубарем полететь вниз. Успокаивало душу колдуна лишь то, что позади него бежал Яр. Своим посохом чародей отражал большую часть атак волшебника.

Но силы у обоих были уже на исходе.

— Не останавливайся!

Лавр и не собирался.

Однако ноги его уже заплетались. Появилась отдышка. Несколько раз Лавр даже умудрился проскользнуть пару ступеней, но удержав равновесие, продолжил бежать. Но когда шаги Яра позади него зазвучали тяжелее и отдаленней, Лавр обернулся.

Яркая красная вспышка света ослепила его. Он почувствовал, как под ногами исчезла какая-либо опора, а в груди неприятно ухнула пустота — Лавр, как того и боялся, полетел вниз по лестнице, слыша, как выше, Яр выкрикнул его имя. Резкая боль пронзила спину колдуна. А после, в груди вновь образовалась пустота — Лавр продолжал падать.

Пустота.

Холодная и тихая. Всеобъемлющая. Успокаивающая. Как мать, обнимающая свое дитя, утешающая и стирающая с мягких щек слезы своими нежными руками. В ее объятиях нет места переживаниям. Нет места страхам.

Никаких эмоций.

Никаких воспоминаний.

И мыслей тоже никаких. Кроме одной, пульсирующим жаром разносящейся по телу: «Снег смягчил падение».

Лавр рвано дышал, во рту у него застыл привкус железа, а его легкие медленно наполнялись кровью. Не моргая он смотрел на окрашенное в алый цвет грозовое небо, в его глазах застыли, словно льдинки, розовые слезы. Сердце в груди у Лавра билось медленно. Иногда, казалось, и вовсе забывая сделать новый удар. А колдун лишь и мог что наблюдать за алыми тучами, медленно плывущими над ним по небу, и думать о том, что снег смягчил его падение.

✦✦✦

Когда звуки ворвались в его мир, первым, что услышал Лавр, был крик.

Его собственный.

Агония охватила его тело, словно он целиком угодил в костер. Будто сотни раскаленных углей прожигали его кожу с пяток до самой макушки, добираясь сначала до мышц, а после и до костей. Эти угли тлели на его органах: в легких, в желудке, на сердце, выжигали насквозь все, с чем соприкасались. А после, будто этого им было мало, разгорались в оранжевом пламени, и все повторялось сначала. Раз за разом.

Лавр кричал.

Выл, словно животное, понимающее, что обречено на погибель.

Лавр кричал, потому что больше ничего не мог сделать.

Ему казалось, что он извивается, дергает руками и ногами пытаясь хоть что-то почувствовать, но Лавр не шевелился. Он упал с высоты и продолжал лежать в той же позе, в какой очнулся несколько минут назад.

Или же уже прошли часы?

— Живучий же ты гаденыш, — услышал он сквозь собственный крик голос волшебника.

Звучал он несколько устало и, кажется, даже… разочарованно. Темный маг собирался убить его и теперь расстроен тем, что у него ничего не вышло? Но разве Лавр не был нужен Министерству живым?

— Не зря, значит, говорят, что каждый завершит свой цикл так, как ему было предначертано звездами, — произнес волшебник, возвысившись над Лавром. — Однако даже звездам не чужды ошибки.

Он направил острие своей палочки на лежавшего у его ног колдуна.

— Ты даже представить себе не можешь, как велико мое желание спалить тебя и даже пепла не оставить. — Губы мужчины скривились, а на переносице появились глубокие морщины от испытываемого волшебником раздражения. — Если бы ты на смерть разбился, то я мог бы просто развести перед заказчиком руками. Мол, так получилось. Всякое бывает. Принес бы твое переломанное тело в доказательство своей непричастности к твоей кончине. Но ты все еще дышишь. И зыркаешь на меня этими своими глазами…