— Блядь, не мешайся…

Я одергиваю руку. Ратмир отворачивается и продолжает волочить сопротивляющегося Арсена.

— Сестра тебя не простит…

Вижу, как под обтягивающей футболкой напрягаются плечи. Инстинктивно отступаю на два шага назад. Я сделала всё, что могла. Остальное — Арсен заслужил.

— Исчезни, Даш, — выплевывает Мир, завершая начатое.

***

— Он взял и испортил мне праздник!

Мы с Яной сидим на закрытой веранде и пьем шампанское. Честно говоря, алкоголь уже не лезет, но я обещаю себе, что это точно последний бокал. Самый-самый. В честь подходящего к завершению сложного дня.

За окном запускают салют.

Яркие разноцветные искры красиво рассыпаются по небу и вызывают секундный восторг, а затем так же быстро гаснут, как и настроение.

Последние гости разъезжаются по домам и выражают наигранное сочувствие, подходя к Янке и подбадривая, но по факту, за стенами особняка первыми же и понесут сплетни в массы. Только и успевай отбивать.

Но это будет потом. Сейчас — атмосфера испорчена в хлам. Именинница в слезах и с красным лицом, что, в целом, неудивительно.

— Зато запомнилось, Ян. Точно на всю жизнь.

Я пытаюсь пошутить, хотя в моменте получается не очень. Зная характер подруги — жду, что та вспыхнет, будто спичка, но этого не происходит. Янка непривычно апатична и расстроена. И я не знаю, чем мне ещё помочь, кроме как просто находиться рядом.

— Думаю, твой брат хотел как лучше, — осторожно произношу после минутной паузы.

Подруга ставит пустой бокал на пол и опускает голову на мои колени, сворачиваясь клубочком. Я — мягко пробегаюсь кончиками пальцев по гладким волосам.

— Можно было иначе, Даш. Не так кардинально. Не позорить Арсена, а спокойно попросить убрать кокс и по-тихому поговорить…

Можно было по-разному, да. Но какой смысл строить предполагаемые варианты развития событий, если они уже произошли?

Больше не пытаясь сказать и слово в защиту Ратмира, откидываюсь на спинку дивана и выслушиваю причитания Янки. Это именно то, что в данный период ей нужно. Чтобы кто-то помолчал и выслушал. И мне не трудно, правда. Несмотря на то, что я не со всем согласна.

— Не думай, Сеня нечасто употреблял — я бы не стала связываться с законченным наркоманом.

Возможно, со временем подруга поумерит свой пыл, перестанет злиться и осознает, что такие методы были лучшими из возможных, а пока — Янка слишком расстроена и по уши влюблена в подонка, чтобы трезво оценивать ситуацию.

— При мне — раз. Говорил, что секс под кайфом круче, ну и ощущения — бомбовые. Но меня никогда не уговаривал попробовать. И денег на дозу не просил.

Оправдания откровенно слабые, потому что, по сути, не имеет значения количество употреблений. Янка не дура. Видит и чувствует, потому что тон не такой воодушевленный, как в самом начале. Запал защищать — угасает.

— Как думаешь: Сеня позвонит или это конец?

От услышанного — передёргивает. Я укоризненно качаю головой и шумно выдыхаю.

— А ты бы хотела?

— Не знаю. Сегодня я посмотрела на него под другим углом, и мне это не совсем понравилось, но всё равно тянет.

В гостиной до сих пор возится персонал, убирая грязную посуду и двигая мебель. Мир тоже где-то там. Расплачивается за фейерверки и кейтеринг.

Я пригубляю шампанское, пытаясь стереть из памяти брошенные на эмоциях слова. И не могу. Опять негодую.

Какого чёрта? Мы договаривались, что не пересечёмся. Всех всё устраивало. Я пришла на праздник с чётким убеждением, что Ратмира не будет. Так почему же раз за разом нарываюсь на грубость?

— И всё равно мой брат — мудак, — заключает подруга. — Вечно ему неймется. Тоже мне, блядь, папочка. Самое обидное, что такое отношение было и в десять, и в пятнадцать лет, но сейчас-то я давно совершеннолетняя!

Янка болтает и болтает, но вскоре начинает открыто зевать, а я делаю новый глоток шампанского, ощущая, как колючие пузырьки приятно щекочут горло.

— Тусил бы себе в городе. С Анькой… Или как там её?

Тело невольно швыряет то в жар, то в холод, а от былой расслабленности не остается и следа. Я не глупая. Мне не светит. Да и догадываюсь, что такой парень, как Ратмир, не может находиться один и не в отношениях, но всё равно заметно реагирую.

— Что за Анька? — зачем-то переспрашиваю.

— Дочь Богомолова.

Мне ни о чем не говорит эта фамилия, но я киваю, будто секу. И с трудом гашу вдруг возникшее желание открыть Гугл и хоть одним глазком заглянуть, что за семья.

— Мир, походу, с ней мутит. И не одну неделю. Как думаешь, может, мне тоже вытолкать её пинками под зад, если вдруг явится в особняк? Повод-то я найду...

Прыскаю от смеха, хотя за грудной клеткой неприятно колет. Наверное, Аня — и есть та хорошенькая хрупкая брюнетка, которую я видела в соцсетях.

Мутит и мутит. Молодец.

Я тоже себе кого-то найду. Достойного и привлекательного. Обязательно, но позже.

Янка продолжает выражать недовольство, но с каждой минутой всё тише и рассеяннее. Проклиная Ратмира. Строя планы мести. Разговаривая всё более бессвязно и даже смешно. А потом, наконец, засыпая на моих коленях.

Если в первые минуты мне нормально, когда я пью игристое вино, глядя в ясное ночное небо, то позже ноги начинают неметь от боли, и приход Мира я воспринимаю, будто спасение.

— Я всех выпроводил, — громко отчитывается, обходя диван и изумлённо вскидывая брови, замечая сопящую сестру.

Я резко отвожу взгляд и включаю максимум холодности. Не то что негодую — просто не считаю нужным любезничать. Ратмир — такой же соучастник преступления, как и я, по отношению к Янке.

— Отнесёшь сестру наверх?

Приходится замереть, когда Авдеев подходит к дивану и, наклонившись, запускает ладони под неподвижное тело Янки, будто не замечая, что одной — касается моих коленей, прикрытых шелковой тканью платья.

Мне странно и неоднозначно. Крылья бабочек вдруг оживают. Я нервно сглатываю и до скрежета сжимаю тонкую ножку бокала.

Горячая ладонь едет вверх по ноге. Останавливается. Моё сердце хаотично колотится и сходит с ума. У Мира — ноль эмоций. Даже дыхание по-прежнему ровное и глубокое.

— Горе ты мое луковое… — тихо приговаривает, глядя на Янку и легко подхватив её на руки.

Та невнятно что-то бормочет, но и не сопротивляется. Возможно, пока не совсем понимает, что находится в тесном контакте с ненавистным ей братом.

Я со звоном ставлю бокал и встаю на ноги. Цокая шпильками по деревянному полу, иду на опережение и помогаю открыть дверь в дом.

На второй этаж мы следуем молча. Я — хвостиком, не выражая чувств и испытывая жуткую усталость после напряженного вечера. Где-то втайне мечтая скорее скинуть мамину обувь, которая здорово натёрла стопы.

Ратмир опускает сестру на кровать и включает ночник. Янка невозмутимо переворачивается на живот и стискивает пальцами подушку.

— Ты остаешься? — неожиданно интересуется Авдеев, склонив голову набок.

Заставив себя посмотреть, быстро прохожусь взглядом по хмурому лицу, поджатым тонким губам и пробивающейся на щеках тёмной щетине.

— Возможно, исчезну, — сухо отвечаю.

— Под руку просто не лезь…

Наш разговор прерывает очнувшаяся Яна. Она открывает глаза и непонимающе осматривает обстановку. Такой вот телепорт, подруга.

— Хочу пить, Даш…

Мир не остается, понимая, что дальше мы справимся сами. Не спорит и не хамит. Разворачивается на пятках и направляется к выходу, напоследок захлопнув дверь и позволяя мне, наконец, вдохнуть полной грудью.

— Сейчас-сейчас, Ян…

Я нахожу на тумбе бутылку воды и откручиваю крышку. Пою подругу, словно маленькую.

— Давай, но мелкими глотками. Не тошнит?

Оторвавшись от горлышка, Авдеева мотает головой и обратно падает на подушку.

— Даш, ты только никуда не уезжай. Дома всё равно почти никого нет.

Я заранее обещала, что буду с ночёвкой, но почему-то последнее предложение сейчас ни черта не утешает. Особенно слово «почти».