Не успеваю я вставить хотя бы слово, как разговор обрывается, потому что Янка бросает трубку.

***

Яна блокирует меня всюду.

Это логично наверное, но безумно обидно, больно и несправедливо.

Без права на обжалование. Без шанса озвучить последнее слово.

Можно только представить, что сейчас думает подруга: как перебирает воспоминания и тщательно складывает в голове недостающие пазлы.

Знаю, в полученной картине не получится ничего красивого и радужного, только уродливая дружба, обман и предательство, но ведь многое изначально было не так!

Всё началось с языкового лагеря в Британии. Наше первое знакомство было зовом сердца и притяжением родственных душ — не иначе, но Яна наверняка уже решила, что я была приставлена Олегом Вячеславовичем в качестве надзирателя.

Потом мы поступили в вуз на одну специальность. Со временем общение стало тесным, развились более теплые чувства.

Теперь всё это обесценивается. Вернее, не просто обесценивается, а превращается в пепел.

Нельзя сказать, как бы я поступила на месте подруги — это сложно, особенно когда эмоции бегут впереди всей планеты.

Скорее всего, на первом этапе осознания дико бы злилась и включала игнор, но остыв, потребовала бы внятных оправданий и объяснений. Вот только внутреннее чутье подсказывает, что Яна не станет докапываться до правды.

Смысл?

С таким бэкграундом уже не получится дружить. Как ни пытайся.

Подруга просто-напросто оборвёт все связи, примет новую реальность и научится жить без меня.

А я? Сумею ли?

За грудной клеткой невыносимо давит…

— Где?.. — звонит Олег Вячеславович. — Где, блядь, Яна?

Я вжимаю голову в плечи, слушая грозный рык в динамике.

Ситуация закручивается хуже некуда. Мне сложно предположить дальнейшее развитие, но в той или иной степени зацепит всех.

— Я не знаю!

Мир бросает на меня взгляд исподлобья, отрываясь от ноутбука, поэтому приходится встать с кресла и выйти на балкон, чтобы поговорить без свидетелей. Он может не сдержаться и выхватить трубку, и тогда у дяди Олега точно случится сердечный приступ.

Хотя, может это и к лучшему?

Удивляюсь собственной жестокости, но не могу не думать о том что именно Авдеев-старший втянул нас в свою игру с навязанными правилами.

Я не давала на них согласия!

Я не хотела!..

Нам не стоило общаться с Яной. Вообще никогда! Не видеться, не знать друг о друге. Если, конечно, Олег Вячеславович планировал и дальше скрывать свой роман.

Я была уверена в том, что столь простые истины понятны взрослому сорокапятилетнему мужчине, но он сделал ставку на удачу и беспечность.

— Какого хуя ты дала ей ваш адрес? Я же предупреждал, чтобы никого не звала в гости!

Боже...

Разговаривай я вживую с дядей Олегом — уже сломалась бы от напора.

— Адрес Яна взяла у старосты, — сбивчиво поясняю. — Подумала, что я болею и решила навестить без предупреждения.

— А ты?

Кривлюсь, глядя через окно на улицу.

— А я — нет.

Раньше у нас не было подобных ситуаций — подругу ничуть не смущало, что я не зову её домой. Родители бывают разными. Ей ли не знать?

К глазам подкатывают слёзы, когда я представляю, что происходило в этот чёртов раз.

Янка приехала с гостинцами, чтобы порадовать меня, но была морально уничтожена чудовищной новостью.

— Я не успел её остановить, — чуть спокойнее произносит Олег Вячеславович.

Тон не такой высокий и надменный, чем минутой раньше. В нем нотки горечи и отчаяния, но я не могу проникнуться и пожалеть Авдеева-старшего несмотря на то, что он был хорошим отцом для моей подруги.

Его мир в какой-то степени разрушен.

Никто не думает, что и мой. Будто кусочек сердца оторвали наживую и с мясом. Без анестезии.

— Глупо всё получилось, — продолжает, щёлкая зажигалкой и, очевидно, затягиваясь дымом. — Мы с Ксенией вышли из квартиры, а тут она… Глаза по пять копеек… Вспыхнула, кинулась с упрёками и обвинениями, плача и ударяя кулаками по груди... Кое-как успокоил… Правда, пока я вернулся в квартиру за водой — быстро удрала прочь. Думал к тебе, но, похоже, что нет.

Меня трясёт так сильно, что зуб на зуб не попадает!

— Не ко мне. Я тоже получила свою порцию претензий.

Но разве Авдеева-старшего это волнует?

Он пропадает, не слыша последнюю фразу, а через долю секунды обреченно вздыхает в динамик.

— Похоже, Яна поехала к матери. Теперь Ольга звонит.

И, не прощаясь, завершает вызов.

Я возвращаюсь в квартиру, стараясь держать невозмутимое лицо, но стоит только Ратмиру пытливо посмотреть на меня, как напускная бравада рушится.

— Иди ко мне, — мягко просит. — Иди. Что он тебе сказал?

Мир отъезжает от письменного стола и усаживает меня себе на колени, как маленькую.

Голос тихий, серьезный. Наверное, ни от кого и никогда я не получала столько понимания и поддержки. И ни с кем не чувствовала себя столь нужной. Действительно нужной. Будто без меня будет трудно дышать и жить.

— Что дальше, Ратмир?

Уткнувшись лицом в мужское плечо, немного успокаиваюсь.

— Для нас всё останется прежним. Потрясет немного, но в целом терпимо. С учёбой что-то решим.

Я размышляла о том, чтобы перевестись в другой вуз — не такой дорогой и престижный, но на большее пока не осмелилась, потому что до последнего надеюсь, что потери будут мизерными.

Странно, да?

— А для других? Что будет с ними?

С Яной. Ольгой Игоревной. Олегом Вячеславовичем. Моей мамой. Не могу об этом не думать.

— Ничего неожиданного.

Ответ не внушает доверия. Уверена, для моей мамы всё закончится весьма плачевно. Что закономерно, наверное...

— Ты знал, что однажды всё посыплется?

— Даш…

Окликает как-то аккуратно и заботливо. Гладит бедро, целует висок. Дарит пусть и не абсолютное, но ощущение правильности в сделанном выборе.

Мир выбрал меня. А я его. Так и должно было быть.

— Предполагал, — продолжает дальше. — Знаешь такую пословицу: если секрет знают больше, чем двое, это уже не секрет?

Киваю, вдыхая родной запах. Прижимаюсь к шее губами. Разве можно быть настолько замечательным? Самым-самым?

Мир презирает отца за обман, видит ошибки и никогда не поступит так же. В этом плане мне с ним очень и очень повезло.

— По возможности выдохни. Ты никак не можешь повлиять на ситуацию.

— Не могу.

— Тогда смысл изводить себя? — вздёргивает плечами. — Через месяц-другой проблема сойдет на нет. Все остынут и забудут, в том числе и Янка — капризная папина дочь.

Я не уверена, что Ратмир и сам верит в то, что говорит, но отчаянно ловлю каждое его слово и даже улыбаюсь краешками губ.

Невероятно хорошо, что мы есть друг у друга. Иначе бы я не знаю, как пережила этот сложный день.

До вечера нам удается не возвращаться к теме и заниматься своими делами.

Мы даже выходим на прогулку несмотря на состояние Мира.

Берём напрокат электросамокаты, гоняем по парку. Позже заглядываем в супермаркет, где покупаем всё необходимое.

По плану приготовление совместного ужина, лечение, обработка швов и прием антибиотиков. Я тщательно слежу за графиком.

Вымыв руки, занимаюсь салатом, пока на гриле запекается рыба.

— Даш, дашь?..

Мир играет бровями, переодеваясь в домашнюю одежду и сверкая обнаженным торсом. Манит к себе. На стресс все реагируют по-разному. У кого-то падает уровень либидо, а у кого-то наоборот.

— Нет, не проси, — смеюсь в ответ.

— Я готов даже из жалости... На полшишечки...

Телефонный звонок перерывает непринужденную болтовню и заставляет сердце застучать в два раза чаще несмотря на то, что мобильный — не мой.

Ратмир смотрит на экран и шумно выдыхает.

Между бровей появляется глубокая складка, улыбка растворяется, как и хорошее настроение.

— Я отойду, — предупреждает меня.

Балконная дверь хлопает. Я беру нож и наблюдаю, как подрагивают руки.