Ловлю нарастающее негодование и впитываю его, как губка. Какое дело Олегу? Кто он мне? Отец? Отчим?

— Даш, скажи… Вы же с Ратмиром не вместе?

В квартире воцаряется неловкое молчание. К щекам приливает краска. Я бы могла вывалить всё, как есть. Мама всё равно ничего и никому не расскажет — будет прикрывать до победного. Но дело в том, что мне хочется оберегать и без того хрупкие отношения от воздействия внешних факторов.

— Нет, конечно.

Шумный вдох бьёт по барабанным перепонкам.

— О, боже… Всё ясно…

Мама разворачивается и уходит. Гремит чем-то в прихожей. Волнуется даже сильнее меня.

— Надеюсь, ты понимаешь, чем это чревато?! — Вдруг повышает голос.

Вжав голову в плечи, следую по пятам. Мир уже ждёт. Давно. Как и всегда, у кофейного киоска за углом, купив мне любимое какао с маршмэллоу.

Стараясь пропускать мимо ушей обрушившийся гнев родительницы, рассматриваю себя в зеркале и поправляю прическу. Выгляжу неплохо. Лёгкий макияж, удобная одежда. В глазах счастливый лихорадочный блеск.

— Почему именно Авдеев, Даша? Почему он? Неужели не было других мальчиков?

Вопросы странные. Хочется парировать. Но я же сказала, что нет.

— Для Ратмира давно уготовано место в посольстве после окончания вуза. Знала бы ты какими усилиями добивался этого Олег. Вложил столько времени, денег и сил... Остались считанные недели… Бросит же... Улетит... А тебя с собой не возьмет по вполне понятным причинам…

Я молчу, хотя терпения осталось мало. Мир не планировал пользоваться связями отца. Справлялся без него до, справится и после.

— И что нам делать дальше? Как мы будем, дочь? Стоит ли мимолётное увлечение того, чтобы потом лишиться всех материальных благ?

Что за чушь? Никакое это не мимолётное увлечение...

— Стоит, — прорывается из меня.

В ответ получаю истеричный смешок.

— Ратмир не просто мальчик с улицы, Даш. Авдеевы — не просто строгая семья. Нравится тебе это или нет, но Олег ни за что не позволит сыну связаться с нищей дочерью любовницы.

За грудной клеткой разрастается буря. Я набираю в лёгкие больше воздуха, но всё равно задыхаюсь.

— Я ни разу тебя не упрекнула, мам. Всегда относилась с пониманием к ситуации. Была послушной, благодарной… И нет, я не ждала от тебя защиты и поддержки, но ты же прямо на старте топишь любые мои надежды.

— Даша…

— Я впервые в жизни влюбилась, мам. При чем взаимно. Предлагаю отнестись друг к другу лояльно и без критики.

— Ты же подводишь меня под монастырь…

Мама всхлипывает. Я забираю сумку и ключи. Вешаю на плечи тяжеленный рюкзак со всеми необходимыми вещами. И оборачиваюсь почти у выхода:

— Перед Олегом как-то да выкрутишься. Думаю, нам двоим невыгодно, чтобы он что-то узнал.

Пока спускаюсь по ступеням — дохожу до крайней точки кипения. Внутри копится обида. Кровь нагревается и бурлит, а пульс бешено колотится.

Я не прогнозировала, что будет легко. Этого никто и не обещал. Но почему же тогда так сильно хочется расплакаться?

Мать долго провожает меня взглядом из окна. Даже на расстоянии я ловлю горькое разочарование и недовольство.

И пусть.

Можно было бы смело накинуть ещё с десяток резких ответов, но дело в том, что я не хочу всерьёз ссориться и делать больно родному человеку.

Махнув рукой на прощание, выхожу на ворота.

На улице жарко и душно. Дышать нечем.

Пробираюсь сквозь толпу людей. Ищу глазами Ратмира. Сразу же успокаиваюсь, когда замечаю знакомый высокий силуэт.

Сердце при этом сладко и быстро трепыхается.

Мир ставит стаканчик с какао в салон. Закрывает дверь автомобиля, выравнивается в полный рост. Когда вскидывает взгляд, то у меня захватывает дух. Я даже притормаживаю на долю секунды, а потом — срываюсь и перехожу на бег.

С плеч слетает тяжеленный рюкзак. Наступает долгожданное облегчение.

Я утыкаюсь лицом в крепкую шею. Закрываю глаза, судорожно вдыхаю любимый запах. Чувствую поглаживания на пояснице и выше.

— Что случилось, Даш?

Ритмичные сердечные удары сбиваются на хаотичные. Вопрос не просто ради любопытства — Мир действительно волнуется.

— Увези меня отсюда.

Касаюсь губами левой половины груди. Пока сквозь ткань футболки, но ночью будет доступнее и наголо. Я уже предвкушаю.

— Увезу, — обещает, вжимаясь ладонью в мой затылок. — И не верну.

В тоне ни намёка на шутку. Абсолютная серьёзность и непоколебимость. Я улыбаюсь шире. Льну активнее.

Разве можно променять чувства на деньги?

Ответ, как по мне, очевиден.

***

Когда тело немеет — я тут же меняю позу и, сняв кроссовки, ставлю ступни на кожаную обшивку сиденья.

Дорога проходит хорошо.

У Ратмира спокойная и уверенная манера вождения. Без дурацких понтов. И это не может не нравиться.

Я бы ехала вот так — вечность. Не задавая определенного маршрута. Не намечая цели.

Просто…

Болтая, узнавая друг друга, делая короткие остановки на заправках, перекусывая вредными хот-догами, слушая музыку, иногда замолкая, часто переглядываясь и, конечно же, наслаждаясь неторопливыми и почти невинными касаниями, которые в эти мгновения воспринимаются слишком ярко и чувственно.

Я лезу в рюкзак и достаю оттуда упаковку желейных конфет в форме мишек. Съедаю сама. Затем заботливо кормлю Мира.

В первый раз мне везёт, и я успеваю вытащить пальцы прежде, чем на фалангах сомкнуться зубы, а вот во второй — пугаюсь и громко вскрикиваю.

— Эй! Больше не получишь.

Делаю вид, что злюсь, но на самом деле нисколечко. Скорее, флиртую и выпрашиваю внимание.

— Я буду нежнее, — произносит Ратмир. — Обещаю.

Поймав на себе многозначительный взгляд, ощущаю, как резко бросает в жар.

Ёрзаю на сиденье, тушуюсь. Если бы не опаздывали, то заехали бы в гущу леса, но единственное, что остается — провоцировать и дразнить друг друга, а ещё усиленно фантазировать.

Иногда терпеть сложнее, чем кажется. Выдержка на нуле. Я и подумать не могла, что способна кого-то так сильно хотеть. Раньше секс представлялся мне долгом и рутиной. Способом удовлетворения исключительно мужских потребностей и инстинктов. Ох, как же я ошибалась...

— Ты давно занимаешься спортом? — спонтанно перевожу тему.

Разглядываю красивый ровный профиль, лениво откинувшись на спинку.

С каждым километром, что отдаляет нас от дома, в кровь попадает доза долгожданной свободы без оглядки на обстоятельства. Ещё бы повод был другим, но что есть, то есть.

— Лет с девяти, когда школьный психолог сказал родителям, что у меня проблемы с контролем гнева. Я пробовал самбо, дзюдо и бокс. Остановился на последнем, но в основном мешаю разные техники в клетке.

Внимаю каждому слову. Правда, настороженно. Нет-нет, а в голову лезет беспокойство, что в один прекрасный момент идиллия между нами пойдет жуткими трещинами.

Я снова нарвусь на грубость. Поймаю приступы. Стану причиной срыва контроля. Как было много раз до.

Но потом Мир опускает ладонь на мое колено, гладит покрытую мурашками кожу — и меня отпускает. Этап ненависти и презрения мы успешно прошли. Теперь будет по-новому.

— Из-за чего возникли проблемы?

В салоне работает кондиционер, но мне адски жарко, потому что внизу живота растекается лава.

Накрываю руку своей. Поочередно перебираю длинные пальцы, рассматриваю аккуратную ногтевую пластину. Прижимаю ладонь к ладони, сравнивая размеры. И окончательно расслабляюсь, наслаждаясь эйфорией.

— Когда вырастаешь в семье, где выражение гнева через агрессию и насилие является обычным делом — сложно себя перестроить. Но я работаю над этим. Иногда возвращать ясность мысли легче, иногда труднее. В целом — справляюсь, — Мир трогает внутреннюю сторону моего бедра и с нажимом давит на шов шорт, заставляя задрожать. После чего резко осекается. — Даш, я тебя не обижу...

Коротко кивнув, даю понять, что не сомневаюсь и верю. Я не главный источник. И никогда им не была. Просто так вышло, но я не держу зла.