***

За грудной клеткой взрываются фанфары, комната переворачивается кувырком, а пальцы ног невольно поджимаются от откровенных движений языка во рту.

Я заранее клянусь себе, что не буду возводить в голове воздушные замки на этот счёт, чтобы потом не было слёз и разочарований…

Но, Боже мой, как это сложно…

Я не в себе, Мир — на адреналине. Не то распаляет, не то наказывает. Ему нужно куда-то растратить накопленное напряжение, и единственным принимающим источником стану я.

И пусть.

Умелые губы впиваются в мои.

Целуют долго и напористо, будто трахая. В этот-то момент я и узнаю — то, что было до него, не вписывается под новые критерии. Слишком по-детски. Не по-настоящему. Вовсе не так, как сейчас.

Первое время я настолько дезориентирована, что не могу пошевелиться и понять, как действовать дальше. Сознание плавится, а единственные связные мысли улетучиваются, когда твердый член впечатывается в промежность через тонкие слои одежды.

Я робко кладу руки на широкие плечи. Включаю максимум взрослости. Веду к шее и ерошу жесткие, как проволока, волосы на затылке, повинуясь эмоциям и импульсам. И до сих пор не веря, что имею возможность настолько свободно взаимодействовать с парнем, о котором грезила весь последний год.

Ратмир отстраняется. Взгляд поплывший и шальной. Дыхание частит и сбоит. Его правая ладонь хаотично трогает мое тело — мнёт задницу и сжимает грудь сквозь ткань ночнушки.

Я вдруг ясно понимаю, что останавливаться он не намерен — слишком заведен и уже прорвался мимо запретов и табу. Отпустил себя. Выбрал меня. Точно на сегодня, а дальше… Дальше будет видно.

Встав коленями на кровать, Мир тянется к пуговицам на моей ночной сорочке. Расстёгивает одну за другой. Где не справляется — рвёт. Хотя не слишком-то и торопится, будто предоставляя возможность опомниться и передумать.

Мне. Не себе.

Но я лишь затаиваю дыхание и, изнывая от нетерпения, жду, когда закончит и доберется до самой последней, чтобы вновь почувствовать его на себе.

С ним хочется творить глупости.

Самые опрометчивые и развязные. Ни о чем не думая и не беспокоясь о последствиях. Ощущая лёгкое волнение и нарастающее с каждой секундой возбуждение.

С ним не страшно бросаться в омут с головой. Потому что в таком — в кайф тонуть.

Распахнув сорочку, Мир цедит воздух сквозь стиснутые зубы и неприкрыто рассматривает меня всю. Оголённую грудь. Плоский живот. Проехавшись глазами ниже, застывает на белом треугольнике стрингов, насквозь пропитанных влагой.

— Ты катастрофа, Даша…

Казалось бы, спокойный голос срывается на хрип. Я не обижаюсь на услышанные слова, потому что они вовсе не жалят. Скорее, звучат обречённо, показывая белый флаг ровно на эту ночь.

Тёплые ладони накрывают мою грудь. Оглаживая, сдавливают. Гранича между нежностью и грубостью и не в силах искать баланс.

Я бы и рада сдержаться, но сдаюсь в два счёта и закатываю глаза от восторга. Выгибая спину, сгребая под собой белоснежные простыни и гостеприимно откликаясь на своеобразные, но такие нужные ласки.

Ратмир сощуривается. Приземляется на локти. Смотрит на губы и в глаза. Я в ответ — рассеянно и расфокусировано, принимая жар крепкого тела и сгорая от прямого контакта кожа к коже.

Если бы кто-то только знал, как сильно мне нравится всё то, что происходит. До непередаваемого трепета в груди. До сжимающегося с монету сердца.

Мы только начали, а я уже не представляю то время, когда придется закончить.

Потянувшись за новой порцией поцелуев, смелею и, наконец, включаюсь в процесс.

Отвечаю с вдохновением, сплетаясь во взаимных ласках. Оглаживая плечи и сжимая ногами бока мужских бёдер.

Бельё становится тесным, желание закручивается в тугой прочный узел. Я задыхаюсь и таю, мечтая о большем.

Кажется, даже вслух прошу.

Жесткие губы резко впечатываются в мои. То нежничают, то прикусывают. Задорно играют на контрастах.

Быстро-медленно.

Легко-сильно.

Увеличивая и сбавляя натиск. И будто бы подстраиваясь, чтобы было идеально.

Мне сложно поймать волну, но я стараюсь. От души. Проезжаюсь кончиком языка по ровному ряду нижних зубов и со стоном проникаю в горячий рот, слыша треск раскаленного воздуха в спальне.

Оторвавшись, приглушенно стону. Позволяю настойчивым губам рассыпаться по всему телу. Везде-везде.

Жадно впиться в шею и оставить там влажный след.

Царапнуть щетиной.

Втянуть кожу на ключице.

Переместиться ниже.

Лизнуть ложбинку груди. Поочередно захватить в плен скукожившиеся соски. Погружая в рот и кусая зубами. Совсем не больно, а очень даже остро и сладко.

— Как ты любишь?

Мир упирается на один локоть, поравнявшись с моим лицом. Не торопясь брать наспех, а нарочно растягивая минуты близости. Заставляя отчётливее пульсировать между ног. И то ли мучаясь совестью, то ли борясь с запрограммированными установками, то ли любуясь…

— Как скажешь…

Мне правда всё равно. Как можно, я не знаю, но верю, что научит. И нам двоим это вполне подойдет.

Длинные пальцы обводят пупок и ныряют в ямку. Выскальзывая, едут вниз — прямиком к резинке трусиков и проникая под неё без лишних предложений и вопросов. Принимая оказанное доверие. Вливаясь в роль ведущего в паре.

Тело начинает колотить, а пульс срывается и зашкаливает. Хотя я и сама дала чёткий зелёный свет, не могу не размышлять о том, как именно это произойдет. Но абсолютно точно зная, что хочется только с этим человеком.

Справившись со страхом, развожу ноги шире.

Кровь вскипает и стремительно несётся по венам. Бельё мокрое, а пальцы буквально вязнут в обильной липкой влаге, которая оставила след и на светлых простынях.

Застонав, вижу перед собой миллионы разноцветных искр и впиваюсь в мускулистые плечи, как во спасательный круг.

Ратмир касается клитора и трёт его с помощью быстрых чётких движений, вызывая накатывающую волнами дрожь и беспощадно толкая к самому краю обрыва.

Проникнув в меня пальцем, сбавляет темп. Ловит мой взгляд. Фокусируется, приоткрывая губы.

Когда добавляет второй — я инстинктивно дёргаюсь и отползаю. Мне не больно, нет. Скорее, непривычно.

— Да ладно… Серьёзно?

Брови резко взлетают вверх, а затем сводятся к переносице. Взгляд становится степеннее, а ласки прекращаются в ту же секунду, и мне хочется умолять не прерываться, потому что возбуждение почти достигло пика.

— Я готова. И хочу, чтобы ты был первым…

Озвучивая правду, облегчённо выдыхаю. Это не так страшно, как казалось. Немного волнительно, что на этом всё и закончится, но на губах Авдеева играет чуть снисходительная и легкомысленная улыбка, и я понимаю, что нет. Не закончится.

— Ты много выпила, Даш.

Мир проходится подушечками пальцев по впалому животу, размышляя и напрягаясь, и опять ныряя под резинку белья. Трогая совершенно открыто и развязно. Извлекая из моего тела пошлые и постыдные звуки.

— А ты можешь этим воспользоваться…

Лицо напротив становится непривычно задумчивым. Предложение заманчивое. Стопов нет. Если не считать одной поправимой детали в виде девственности.

Я набираюсь храбрости и разглаживаю между бровей глубокую морщинку, улыбаясь и стараясь показать вполне позитивный настрой.

Плевать, что будет потом и завтра. Я не романтизирую свой первый раз. Правда. Даже если Ратмир бросит меня, высмеет и сдаст всем на свете — ни о чем не пожалею.

— Я воспользуюсь, — отчётливо проговаривает, обещая. — Но не сегодня.

Разочарованный выдох рвётся с груди, но тут же гаснет, когда Мир активнее распределяет влагу между половых губ и, наклонившись над моим лицом, ведёт носом по скуле.

У него, наверное, таких как я — доступных и желающих, вагон и маленькая тележка. Стоило бы помнить об этом, включая самоуважение и гордость, но… К чёрту.

— Почему?

— Дам тебе возможность хорошенько подумать. Ну и презервативов у меня с собой нет. Можно, конечно, стащить у Янки…