— Не смей соваться к Ракитянскому, — произносит Ратмир тихим, но довольно жестким голосом, цепляя сестру уже за локоть.

— Эй, пусти! Ты какой-то дикий!

— Мне сразу же сообщат, что ты там. И если так и будет — обещаю, я приеду и, не стесняясь, устрою прилюдную расправу.

Подруга выдёргивает руку из цепкого захвата и потирает кожу, недовольно цокая языком.

— Дурак. Я же пошутила!

Мир отшагивает назад. На секунду поворачивается ко мне и мажет взглядом по щеке, вызывая лёгкое жжение на коже.

— Я предупредил, мелкая, — тычет указательным пальцем в сестру. — И курить давай бросай. Девочкам это не идет.

Разворачивается, мнёт полную пачку стиков и, под проклятия Яны, выбрасывает её в урну.

Идёт твёрдым уверенным шагом, возвращаясь к компании. Лицо непроницаемо, тело расслаблено. Даже руки не дрожат. Я всё понимаю — конфиденциальность в данном случае не помешает, но, может, Ратмир получает второе высшее в театральном, настолько другим он сейчас кажется?

Парни о чем-то шумно разговаривают на повышенных тонах, но недолго — уже в следующее мгновение все расходятся в разные стороны. Мир и Аня — идут в одном направлении к припаркованному автомобилю.

А я…

Я, оказывается, не создана для разового секса. Признаю.

Ратмир

— Не жалко продавать? — сочувствующе интересуется Илья. — Он же почти новый.

Я ещё раз прохожусь взглядом по байку и решительно мотаю головой. Всего лишь железо. Подумаешь. Тем более я давно не ловлю кайф от гонок по трассе.

Расстраивает то, что это подарок покойного деда по маминой линии, довольно дорогой и значимый, но в целом ощущения норм.

— Не жалко. Мне нужны деньги.

По состоянию здоровья бой на этой неделе не светит. Я собирался подавать кандидатуру, но был послан в дальнее пешее путешествие организаторами.

Соответственно — это минус минимум тысяча баксов. И здравствуй отложенная заначка на чёрный день.

Жизнь нынче дорогая, да и аренда квартиры сама себя не заплатит, поэтому так.

Ракитянский наклоняется и заглядывает под движок с таким умным видом, будто хоть что-то сечёт. По факту — просто выебывается.

— Это, случайно, не сварка? — цокает языком.

— Где, блядь?

— Да вот. Внизу. Не заводись, Мир. Мне сказали, что байк с бывшим в ремонте движком покупать не желательно, поэтому я перестраховываюсь.

Сука. Заебал умничать.

Прогоняю трущегося у ног заблудшего кота, включаю фонарик и присаживаюсь на корточки. Приходится вести себя максимально корректно и терпеливо. Всё же какой-никакой, но потенциальный покупатель. Осталось только немного дожать — и будет фактическим.

— Ниже, — подсказывает Ракитянский. — Да. Вот здесь.

Руки в моторном масле. Белая футболка почти чёрная. Для пущей убедительности в своих словах — прикладываю мокрую тряпку к каждому патрубку коллектора, показывая равномерное испарение влаги.

— Ладно, — чешет затылок Илья. — Гляну только траверсы руля — должны быть целыми. В обратном случае — это первый признак серьёзного падения.

Мысленно крою матами. Вслух — шумно выдыхаю и вежливо соглашаюсь.

— Ну смотри-смотри. Сам же сказал — байк почти новый. Я от силы раз пять на нём гонял — всё остальное время держал в гараже.

— Ты можешь перестать кидаться на меня?

— Не могу. Не нужен — не морочь мне голову тупыми доебками. Я влегкую продам его кому-то другому. Менее подозрительному. У меня, знаешь ли, помимо тебя целая очередь из клиентов. Только и успевай отвечать на звонки.

Пизжу безбожно, потому что на самом деле я даже объявления никуда не давал, но эти пляски вокруг статусного японца с рамой из алюминиевого сплава, высокотехнологичной электроникой и четырёхцилиндровым двигателем — начинают надоедать. Более того — отдаю почти задаром.

— Поможешь выкатить? — спрашивает Ракитянский, поднявшись на ноги и отряхивая брюки от пыли. — Хочу прокатиться.

На часах восьмой час вечера. Я с утра не был дома и в последний раз завтракал на скорую руку тогда же, поэтому с голодухи начинаю срываться. Впрочем, не даром говорят — нехер связываться со своими.

Толкаю железного коня на выход их гаража. Илюха плетётся сзади. Очевидно, помощь в его понимании — это катить одному. Ну ок, потерплю. Главное, чтобы купил.

Останавливаюсь на просёлочной дороге. Здесь тихо и спокойно. Асфальт гладкий и ровный. Самый сок, чтобы опробовать технику.

— Ты ездить-то хоть умеешь? Или нужно показывать?

Ракитянский мнётся, как девочка. Не то да, не то нет. Я качаю головой и провожу краткую инструкцию. Учу, что нужно жать, куда давить и тому подобное.

Стараюсь доступно. Не в моих интересах, чтобы Илья не просто насмерть разбился, но и помял байк.

И в тот момент, когда я громко и в красках распинаюсь, у ворот дома тормозит знакомая белая «Тойота». О-па.

Вздрогнув, смещаю фокус внимания и сощуриваю глаза. Дыхалку сплющивает. В горле дерёт.

Я автоматически прокашливаюсь, когда из салона, поочередно поставив ноги на асфальт, выбирается Дашка.

В короткой куртке и разлетающемся платье с рюшами.

Взгляд обманчиво наивных голубых глаз становится испуганным при виде меня.

Хмурюсь сильнее.

Замечаю, как кусает губы и прижимает к груди бумажный пакет с логотипом местного супермаркета.

И я вроде бы должен свыкнуться, что эта отрава будет мусолить мне глаза не день и не два, и точно не месяц, но каждый раз, когда я стараюсь мыслить трезво и здраво, всё идёт наперекосяк.

Собственные реакции вызывают бешенство. Я теряю гребанный контроль. Казалось бы — трахнул и должен успокоиться, но не тут-то было.

Ломает трахнуть ещё. Хотя бы разок. Последний.

Сухо киваем друг другу, делая вид, что незнакомы.

Это правильно. Так и должно быть.

Дашка щёлкает брелоком от тачки и обходит капот, направляясь к калитке. На высоких каблучищах стройные ноги кажутся не просто длинными, а какими-то бесконечными. И меня натуральным образом ведёт, когда вспоминаю, что между ними и как упоенно входил в неё мой член.

— Ну? Я еду или нет? — спрашивает Илья, давно забравшись на байк.

Возвращаюсь к поставленному на паузу разговору, заставляя себя силой. Футболка липнет к спине. Внутри всё кипит. Сердечная мышца шпарит на максимум, гоняя горячую кровь по телу.

День какой-то тупой.

— Да, вперёд. Недолго только — у меня дел дохуя.

Встаю на бордюр. Окидываю взглядом потенциального покупателя. Не зачитываю молитву, но на всякий случай перекрещиваю.

«Ямаха» при заходе солнца как-то особенно прекрасна. Даже продавать грустно.

Цокот тонких изящных каблуков вновь цепляет внимание. От скуки оборачиваюсь и провожаю Дашу глазами до самой двери.

В памяти щёлкает. По животу проходятся высокочастотные спазмы, устремляясь ниже.

Когда мы впервые познакомились, я старался не переходить грань даже в фантазиях. Кого-кого, а подружек младшей сестры никогда не трогал. Мелкими они казались.

Кто же знал, что грудь у Дарьи давно созрела до третьего размера, талия оформилась и стала узкой-узкой, а бёдра — сочными и упругими.

Ой, всё, блядь… Хорошо у неё по всем фронтам. Так, будто выиграла долбанную генетическую лотерею.

Кожа чистая и сияющая, зубы ровные и белоснежные, а волосы густые и блестящие — одно удовольствие зарываться в них пальцами.

На секунду схлёстываемся взглядами.

От взлетевшего гнева и не остается и следа.

Даше удивительным образом удаётся сглаживать и гасить все негативные эмоции, накаляющиеся внутри меня. Действиями, мыслями или словами. Хер знает чем. Это необъяснимо.

Упираю руки в бока. Дотошно распутываю в голове очередной клубок из противоречий. Как может милая и славная девочка быть дочерью отцовской шалавы?

Ума не приложу.

Мне всегда казалось, что у нас пусть и не идеальная, но вполне стабильная и полная семья. Мать, отец, я и младшая сестра. Воспринимал это как данность. Нечто постоянное и нерушимое. Моментами гордился тем, что имею, несмотря на все недомолвки и претензии к своей персоне.