Ратмир пододвигается вплотную и укутывает своим теплом. Горячий, как печка. Бойкий, полон сил. Вовсе не уставший после насыщенного дня.

Его ладонь беспрепятственно едет по голому бедру и животу. Очерчивает грудь и задевает вершины сосков.

— У тебя всегда стоит? — тихо интересуюсь.

Разведя ноги шире, позволяю настойчивым пальцам накрыть лобок.

— Последние пару часов почти не падает.

Я растягиваю губы в улыбке, чувствуя пульсацию внизу живота. Не верится, что столь показательная реакция — именно на меня. После месяцев игнора, злости и ненависти казалось, что растопить другие эмоции Мира не получится, но у меня чудом вышло.

— Бедный…

Ратмир хмыкает. Жаркое дыхание опаляет скулу. Мое влюблённое сердце часто и неритмично колотится. Никогда и ни с кем такого не испытывала. Что, если больше и не испытаю?

Я ложусь на спину и позволяю трогать себя везде.

Футболка оказывается выше груди. Кровь нагревается. Тёмный взгляд фокусируется на моих глазах, а затем резко съезжает к губам. Я улавливаю желание и тянусь навстречу за поцелуем.

Раскрываю губы, встречаю нетерпеливый напор языка. Пальцы, хозяйничая между моих ног, распределяют влагу и умело задевают чувствительные точки. Знаю, что больно не будет. Будет хорошо.

— Можешь даже пожалеть его, — произносит Мир, опуская мою руку на ткань боксёров, обтягивающую твёрдый член.

***

Невольно морщусь и открываю глаза, когда в тонкий зазор между шторами пробиваются первые солнечные лучи.

Я просыпаюсь раньше, чем должен зазвонить будильник, а это означает, что перед суетой понедельника у меня будет чуть больше времени, чтобы упорядочить мысли и спуститься с небес на землю.

Это первая ночь, которую я провела не просто вне дома, а с парнем. Она была лучшей и особенной во всем. Казалось, мы идеально совпали — как два недостающих пазла.

Украдкой улыбаюсь и ловлю всполохи счастья. Разбитой и сонной себя не чувствую. О том, что этой ночью с моим телом произошли кардинальные изменения, — сигнализируют лишь тяжёлые ощущения в мышцах.

Скоро пройдёт.

Осторожно и тихо поворачиваюсь на другой бок, стараясь не разбудить Ратмира. Смотрю на тёмную макушку. Борюсь с желанием пододвинуться ближе, прижаться и почувствовать желанное тепло.

Последние минуты ночи помню слабо. Засыпали мы вместе и в обнимку после того, как Мир довёл меня до оргазма рукой, а я — его. На большем не настаивал, но заверил, что утром снова попробуем по-взрослому.

Дальше — накатила смертельная усталость. И наступил провал.

Я останавливаюсь на красных полосах от ногтей на смуглой коже спины и шеи, которые оставила вовсе не специально. Просто мне было много всего: эмоций и ощущений. Хотелось куда-то выплеснуть.

Рвано выдыхаю, стискивая коленями одеяло. Возможно, лучшим вариантом было бы втихую уйти, но я так не могу.

Мир пробуждается, застав меня врасплох. Резко разворачивается. Впивается взглядом в мое лицо.

Я теряюсь и отползаю вместе с подушкой, не в силах совладать с собой. Требуется не меньше минуты, чтобы приспособиться к новой открывшейся картине.

— Доброе утро, — приглушённо приветствую.

Иллюзия не просто возникла, она выросла и улетела за пределы стратосферы, а чувства только окрепли и усилились. И как быть дальше?

— Ну привет, — хрипло отвечает.

Авдеев выглядит бодрым, несмотря на то, что уснули мы всего три часа назад, но каким-то хмурым и недовольным, и я начинаю паниковать, будто дело во мне. Его мысли и желания сложно вот так сходу прочитать.

Например, раньше я была уверена, что нам не светит. Ни в каком виде. И никогда. Теперь вот проснулась в его постели.

Ратмир трет лицо, чтобы окончательно пробудиться. Даже не кривится, когда задевает свой свежий шрам. И порывисто двигается ближе, сокращая дистанцию между нами.

Я жую губу и пытаюсь усмирить оживающие фантазии. Мне всё понравилось. Более чем. Поцелуи и касания, грубые толчки внутри. Я улетала от кайфа, когда жёсткая щетина царапала нежную кожу шеи и груди, а ладони оглаживали и мяли податливое, как воск, тело.

Быть может, совсем скоро Мир найдёт понимание с семьей, окончит вуз и примет решение работать в посольстве за границей — и тогда мне будет гораздо легче его забыть, но точно не сейчас.

— Телефон беспрерывно жужжал. Ты предупредила родителей, что будешь ночевать не дома?

Вопрос повисает в воздухе. Короткая вибрация на тумбе вызывает непринятие. Это точно не мама, а Янка. Очнулась, и явно в недоумении.

— Мама в курсе, что я у подруги. С отцом у меня нет контакта.

— Почему? Он жив?

Я жму плечами. Понятия не имею, Ратмиру действительно интересно хоть что-то знать обо мне или нет.

— Надеюсь, да. Просто ни разу его не видела. Он исчез задолго до моего рождения.

— Хуево.

Последняя запланированная фраза комком застревает в горле, потому что Мир переворачивает меня на спину и расталкивает коленом мои ноги.

Низ живота обдает кипятком. Футболка скользит по телу и улетает на пол. Всё происходит так быстро и спонтанно, словно кто-то включил ускоренную перемотку.

Упираясь пятками в матрас и, сгорая от стыда под яркостью дневного света, запрокидываю голову к потолку и шепчу что-то невразумительное.

По-хорошему, стоило бы принять душ… Но это будет позже.

С губ Ратмира срывается сиплое дыхание, когда его взгляд спускается с моего лица ниже. Рвётся. Затем частит.

Знаю, что мне нечего стыдиться, да и поздно, но, когда карие глаза блуждают по телу столь жадно и откровенно, хочется немедленно прикрыться.

Свести ноги вместе не получается — я натыкаюсь на протест, поэтому закрываю ладонями пылающее лицо и протяжно стону.

— Мир, пожалуйста…

В барабанных перепонках стоит свист. Я напрягаюсь всем телом и заметно дёргаюсь, когда меня касаются умелые пальцы.

— Что пожалуйста? Нашла бы более полезное применение своим рукам…

Идея интересная, но я не сразу понимаю, в чем она состоит.

Лежу неподвижно. Дышу на полную грудь.

Чувствую, как раскрывает шире. Ощущаю, как цедит воздух сквозь стиснутые зубы. Настойчиво и интенсивно гладит.

Влаги много. Она активно выделяется от простых и хорошо знакомых прикосновений. Пространство комнаты наполняют характерные звуки, от которых хочется заткнуть и уши.

— Потрогай себя сама, — настаивает Ратмир. — Будет не так больно, когда я войду.

Нетерпеливый выдох задевает все нервные окончания. Пружинит матрас, слышится шелест фольги. Сильные руки надёжно фиксируют мои бёдра. И вместо пальцев ко входу упирается крупная налитая головка.

Ох, мамочки.

Оторвав ладони от лица, послушно выполняю просьбу. Оглаживаю грудь и живот. Перемещаюсь на лобок и надавливаю на пульсирующий клитор.

Под цепким прямым взглядом взрываюсь от ощущений. Действия не кажутся пошлыми и развязными. Точно не неправильными. Скорее, логичными.

Дрожь рассыпается от макушки до пят. Мир молчит и выжидает, дразня и раззадоривая настойчивым трением, а я не решаюсь возобновить зрительный контакт, предпочитая рассматривать несовершенный белый потолок, лаская и трогая себя, как делала бы это наедине. Представляя того самого парня, который прямо сейчас находится между моих ног.

— Хочу тебя, Даш. Я осторожно.

На кураже не терпится ответить взаимностью. Отдать во много раз больше, чем получить.

— И я тебя, — искреннее заверяю.

Жаркий шёпот обманчиво-сладко утешает, но вовсе ненадолго. В следующую секунду от тугой наполненности меня буквально подкидывает на месте.

Слишком большой. Чересчур нетерпеливый и заведённый. Я чувствую буквально каждую выпуклую венку.

Мне по-прежнему остро. Всё так же жгуче-горячо. В горле сохнет, а из груди вырывается всхлип.

Я нервно сглатываю и перемещаю взгляд с потолка к лицу Ратмира. Его ноздри широко раздуваются, челюсти крепко сжаты. Чёрные зрачки почти поглотили радужку. Видно, что ему адски тесно во мне двигаться.