Андре встала со стула, на котором до этого сидела, собирая визуалофиксатор, и подошла к брату, обнимая его за талию и головой прислоняясь к широкому плечу.

— Грегори… — Она могла только стоять рядом и пытаться согреть его, пытаться его утешить. — Лиз боец, она справится, она удержится в этой жизни. Говорили — вечер все покажет. Пришел вечер, а Лиз все еще жива, и ей даже чуть легче, чем утром.

Кадык Грега нервно дернулся, словно брат давился рвущимися из него ругательствами. Он заставил себя отпустить спинку кровати и прижал Андре к себе. Пальцы, сведенные судорогой, обдало болью.

— Хорошо бы… Я заходил в храм, зажигал свечу перед Сочувствием, но, боюсь, мои молитвы сейчас не слышны богам.

Андре потянулась на цыпочках и поцеловала Грега в заросшую щетиной щеку:

— Не говори глупостей. Искренние молитвы всегда слышны, где бы они не раздавались. Я тоже молюсь. Я тоже прошу богов дать ей силы.

Он крепче прижал её к себе, словно так ему было легче:

— Спасибо, сестренка…

Она погладила его по щеке:

— Если хочешь, я сейчас съезжу по делам в инквизицию, а потом вернусь к тебе.

Грег серьезно посмотрел ей в глаза и нашел в себе силы улыбнуться:

— Не стоит, я справлюсь.

— Я тут, я рядом. Я готова тебя выслушать и поддержать в любой момент.

Он погладил её по голове, смешно, как раньше, ероша её волосы в разные стороны:

— Спасибо. Я помню — я могу прийти к тебе даже в слезах.

Андре отклонилась в сторону и ткнула его указательным пальцем в кончик носа:

— Именно! Так мне вернуться?

Грег выпустил её из объятий и принялся расстегивать мундир, оставаясь в кардигане поверх рубашки:

— Выспись хорошенько и приезжай утром меня сменить. — он повесил мундир на спинку стула.

Андре легко развернулась к столу на одном носочке, как танцовщица, и взяла фиксатор, протягивая его брату:

— Я проверила механит — с ним все в порядке, никаких подвохов. Ты бы знал — какая там элегантная схема расширения памяти кристаллов стоит! Чувствую себя круглой дурой, что сама до такого не додумалась!

Грегори задумчиво взял фиксатор и положил его в карман мундира. Кажется, в волнении за Лиз он кое-что забыл. Он лишь поблагодарил Андре поцелуем в щеку:

— Спасибо!

Андре потрясла в воздухе бумажным пакетиком, куда сложила ненужные детальки, оставшиеся после сборки визуалофиксатора, заставляя Грегори вспоминать и искренне улыбаться старой шутке, когда-то закончившейся взорвавшимся механитом — с тех пор Андре стала осмотрительнее:

— И конечно же, куда я без лишних деталек!

Брат тихо рассмеялся:

— Опять, да? Он хоть заработает без них? Не взорвется?

— Обижааааешь, — тоже рассмеялась она. — Будет работать как часы!

— Тикать и показывать время? — он подхватил пакетик и тоже сунул его в карман мундира.

— Я Лиз буду жаловаться на тебя! — Андре снова поцеловала его в щеку — она долго приучала брата быть раскованнее в своих манерах и легко принимать чужую ласку и тепло — Блеки были до ужаса чопорными: — правда, эти детальки лишние, и без них фиксатору будет лучше. И все. Я побежала — меня ждет Брендон.

— Ого, — только и сказал Грегори. — Ты поосторожнее с ним… Он… Странный.

Андре подняла глаза вверх, чтобы успокоиться — фамильный гнев Блеков щедро достался и ей:

— Он не странный — он интересный. И я буду кошмарить не его — мы собрались кошмарить отца Маркуса.

— Даже не знаю, что сказать, — усмехнулся Грег. — Кошмарить инквизитора — в дурном сне не привидится.

Андре, вырывая листок из блокнота, напомнила:

— Ты сам просил! И посмотри на досуге рунную цепь. Брендон говорит, что должно сработать, но меня гложет сомнение: человеческий организм — это же фабрика по созданию электричества. Вся наша жизнь — это биопотенциалы. Я боюсь, что, подавляя часть биопотенциалов, того же мозга, можно навредить остальному организму. Представляешь, как будет обидно — подавить ментальное воздействие, гася при этом эээ… Например, сокращения сердца.

Грег бросил на листок косой взгляд и пообещал:

— Я посмотрю — сегодня же. Утром скажу, что думаю.

— Спасибо-спасибо-спасибо! Я понеслась! — Андре выскочила за дверь и помчалась по коридору — во всяком случае Грегори будет чем себя отвлечь этой ночью.

«Небеса и боги, все ангелы мира и темные демоны, пожалуйста, будьте сегодня милосердны…» — Андре снова и снова повторяла про себя эти слова, как молитву.

Она выскочила из госпиталя в темноту наступающей ночи и замерла — Брендон, оказывается, её ждал. Он стоял, облокотившись на её «Жука», спрятавшись от мира за приподнятым вверх воротом своего черного, потрепанного пальто. Старый котелок он старательно надвинул на лоб, пряча рунные цепочки. Впрочем, его это не спасало — руны все равно были видны в ярком свете электрических фонарей в узкой щели между воротом и шляпой, и спешащие по делам люди старательно обходили Брендона подальше, стараясь делать вид, что его не существует.

Заметив Андре, Брендон резко выпрямился и пошел ей навстречу:

— Недобрый вечер…

Андре расцвела в улыбке — его хотелось обнять и утешить, как и Грега — слишком потерянным он выглядел на площади, полной людей:

— Добрый вечер! Давно ждете?

— Нет. — сухо сказал Брендон. — Я знал, когда вы появитесь — я же колдун. Забыли? Всего один волосок, и все ваши секреты принадлежат мне.

Андре обернулась назад, на освещенные окна госпиталя и рассмеялась, находя окна палаты Элизабет — Грегори сейчас, как заботливый родственник, замер в проеме окна, наблюдая за сестрой:

— Забавная магия ламп. — она поспешила к своему паромобилю — он не был под парами, придется ждать, когда котел нагонит давление. — Закрой я шторы, вы бы попали впросак со своей черной-пречерной магией.

Брендон сдвинул шляпу на затылок, широко шагая с ней рядом:

— Вас ничем не смутить?

— Попытайтесь. — Она приглашающе открыла дверцу паромобиля: — Садитесь. Я бы предложила прогуляться, но неохота потом сюда возвращаться…

— Я могу вас проводить обратно, — широко улыбнулся Брендон. — Или вы смущаетесь моего общества?

Андре вместо ответа громко захлопнула дверцу:

— Вы любите комплименты? — Она сама взяла мужчину за руку и направилась в сторону железной дороги, переходя пустую сейчас площадь. Тут совсем недалеко до штаба инквизиции. Глупо нестись на паромобиле, когда можно спокойно прогуляться, наслаждаясь вечером, пропахшим океаном воздухом, бархатной темнотой почти весенней ночи, общением с интересным человеком.

— Я? — Брендон выглядел откровенно удивленным. — Комплименты?

— Да, вы. — кивнула Андре. — Или вы кокет, обожающий комплименты, или вам их нечасто делают. Вы просто нарываетесь на комплименты своим поведением.

Заметив, что он не собирается ей отвечать, Андре продолжила сама:

— С вами интересно, Брендон. В вас таится столько секретов, что я буквально сгораю от любопытства.

Он замер, разглядывая её, словно впервые увидел — она даже не догадывалась, что он сейчас видит в ней. Тоже кокетку? Глупую девушку, пытающуюся эпатировать общество? Несерьезного механика? Или серьезного? Ах да, он же что-то про наивность ей говорил…

— Андре… — он нахмурился и… Резко сменил тему, доставая из кармана пальто металлическую пластинку с выгравированными рунами — ту самую цепочку, которую они сегодня с ним обсуждали: — есть предложение: я активирую рунную цепь на входе в инквизицию — вы заходите под её прикрытием. Проверим — заметит ли вас Марк.

Андре немного разочарованно сказала, беря протянутую пластинку — грубый прообраз будущего ментального механита:

— А вы колючка, Брендон.

Он пожал плечами, снова пускаясь в путь:

— Люди по жизни те еще ежи. Мы все колючи в той или иной мере. Мы все хотим тепла, и прижимаясь к друг другу в его поисках, только сильнее раним.

Андре фыркнула:

— Вы не еж, Брендон. Вы этот… Иглобраз — к вам совсем не подобраться, чтобы согреть.