Но она доверяла Тёрку, а тот видимо доверял этому магу, поэтому Хэла решила расслабиться и отпустить ситуацию. Ну, хотя бы частично, понятное дело.

— Ого, — воскликнул маг своим мягким баритоном, когда она сняла накинутую на плечи куртку Рэтара и показала спину.

— Да, там и, — прокомментировал Тёрк, кивнул на руки Хэлы, — вот ещё, руки.

— Можно? — маг обошёл колонну и встал перед ведьмой.

Она протянула ему руки, показывая ладони, и, как и Зеур, этот маг тоже пыхнул гневом, явно ругнулся шёпотом, на языке, который Хэла не поняла.

— Просто отвратительно, — сказал он и посмотрел на неё с сожалением.

Сейчас на его шее она заметила что-то вроде рисунка, как от татуировок, которые выглядывали из под ворота рубахи насыщенного изумрудного цвета.

— Пересади её поудобнее, — кивнул мужчина Тёрку. — Я сейчас. Нить возьму.

— Верлеас отличный маг, один из немногих, кому я доверяю, и кому доверяет Рэтар, — сказал Тёрк, когда маг ушёл и попытался взять Хэлу на руки.

— Я сама попробую дойти, — отозвалась она, слабо сопротивляясь.

Внутри было как-то глухо. В целом Тёрк был прав — Рэтар был не виноват в том, что случилось, и Хэла понимала, что спас её от смерти и была благодарна. Была. Тёрк правильно её прижал, и он был всегда на стороне брата, знал Рэтара, как никто другой.

Хэле было больно представлять маленького мальчика зависящего от жестокого нрава отца. И давно было понятно, что Рэтар был очень впечатлительным ребёнком, которого смела война, уничтожила, убила. Было даже удивительно, что, повзрослев, он сохранил в себе эту способность на сопереживание, на эмпатию, на желание помочь нуждающимся.

Хэла восхищалась им, как человеком, была внутри его невероятного, как будто магического, влияния на неё. Внутри этой мягкости, хотя знала его жёсткость. Внутри его нежности, хотя знала его грубую сторону. Внутри невероятного обожания, хотя знала, как выглядит его презрение. И любви, а теперь видела и лицо его ненависти.

Ей порой было страшно прикасаться, потому что боялась, что сломает очень важное для всех вокруг. Всё в нём было важно, он был важен. Его ценили. Вот как сейчас старший брат…

— Эй, ведьмочка моя, — позвал её Тёрк, усаживая на что-то вроде банкетки. — Ты чего? Прости меня, хорошая моя, я тебя приложил сильно, разозлившись? Просто мне Рэтара очень жаль. И я очень зол на этого засранца Лоаяса.

— Я понимаю, — кивнула Хэла.

— Хэла, — с недоверием мотнул головой старший брат Рэтара.

— Нет, правда.

— Девочка, глянь на меня, — она встретилась с тёплым цвета миндаля взглядом Тёрка. — Хэла. Ты так дорога нам, всем. Никто из нас не расплатиться с тобой и никто никогда не сможет отдать долг. А Рэтар…

— Я знаю, Тёрк, я знаю, — прошептала она, кивая, хмурясь и очень стараясь не расплакаться. Кажется вот сейчас накрыло всё то, что с ней случилось. — Я просто…

— Ты как всегда хочешь отсидеться в уголке, чтобы тебя не трогал никто, чтобы не смущать никого?

Она улыбнулась.

— Хэла-Хэла. То, что ты перенесла, то что сделала — ты спасла тысячи людей, ты всю Изарию спасла. Всех нас. Прости, что нарычал, — повинился мужчина и она кивнула ему в знак того, что простила. — Много всего. И я… надо было здесь быть, с вами.

— Тёрк… — вдруг решила спросить ведьма, потому что убийство Шерга тревожило её, точнее состояние Рэтара. Он ведь взвился так из-за неё. А был ли у него повод? Что если… — Шерга… Рэтар его убил.

Мужчина рыкнул.

— Да, — кивнул он, а Хэла всё пыталась понять, что с этим делать. Волнение не отпускало. — У него было право, — успокоил Тёрк. — И я очень надеюсь, что сожалений нет. По крайней мере то, как он его разделал, говорит о том, что был в жутком гневе, такого Рэтара не унять, такой Рэтар умеет только уничтожать. И мне не жаль, кроме как того, что не видел этого. И может, что не своими руками его уничтожил. А ты расстроена?

— Нет, — она фыркнула с усмешкой. — Я по-твоему совсем чокнутая? Туда ему и дорога. Давно надо было…

— Да, думаю, что печальных не будет совсем, — согласился с ней мужчина.

— Я просто переживала, чтобы проблем не было у Рэтара, Шерга ведь что-то неладное планировал…

— Ох, да, — вздохнул Тёрк. — Но с этим всё хорошо. Не переживай. Уж наковырял я не дурно — прикрою Рэтара, если надо будет.

— Тёрк, а это дорого? — кивнула она в сторону ушедшего мага.

— Что? — не понял он.

— Лечение мага, — пояснила ведьма.

— Хэла! — бухнул Тёрк. — Нет, глупая, Верлес мне должен, я его шкурку на войнах спасал несколько раз. Да и если бы нет — я бы всё отдал за тебя. Ясно? И хватит тут мне.

— Так, — вернулся маг. — Сначала спина. Эти свежие, а вот эти?

И он видимо указал на шрамы, что остались у неё от Шер-Аштар, и которые Зеур так и не убрал.

— Все убирай, новые, старые, — отозвался Тёрк, выпрямляясь, отходя на пару шагов, и облокотился на колонну, что была рядом.

— Так, не все, а только вот спину. Вот бок этот, боги с вами, и ладони, — вмешалась недовольно Хэла. — Остальное моё, оставьте уже, а?

Маг усмехнулся.

— Это не та ли чёрная ведьма, которая переполох натворила в Хангыри? — поинтересовался он. — Даже мне пришлось кое-кого там подлечить, а это вот вообще не ко мне.

— А что, ваша милостивая задница обошлась без бородавок? — поинтересовалась Хэла.

— Моя милостивая задница, — хохотнул маг, — слава всесиле, уже давно башне не принадлежит. Так что… бородавки?

— Да, так это называется, — кивнула она. — Думала, что маги до старости служат, а потом на пенсию выходят уже дряхлыми дедами.

Маг уставился на неё в недоумении. А Тёрк ухмыльнулся.

— Верлес усердный малый, — прокомментировал брат Рэтара с усмешкой. — Отбился уже.

— Маги служат магической корте — башне, — пояснил маг, — пока обучаются, и после обучения ещё от десяти до пятнадцати тиров, точнее в зависимости от заслуг, кто-то меньше, кто-то и в пятнадцать тиров не укладывается. Некоторые маги всю жизнь служат, кому как нравится. Мне вот не нравится. И я через десять тиров получил право выбора — уйти или остаться.

— Что, так в башне плохо? — спросила Хэла.

— Отвратительно, — ответил Верлеас. — Но свобода мага тоже понятие относительное. Дело в том, что я присягал на верность великому эла, тому, который помер, и первому магу, который, увы, ещё очень даже жив. Поэтому меня всё равно иногда призывают выполнить слово клятвы.

— Ждёшь не дождёшься, когда первый отправится к праотцам? — спросил Тёрк, ухмыляясь.

— Кажется эта тварь всех нас переживёт, — отозвался на это замечание маг.

Мужчины усмехнулась одновременно.

— И что будешь делать потом? — спросил старший брат Рэтара.

— Как что? — нахмурился маг, которому разговор кажется вообще не мешал творить магию. — Отправлюсь жить в Фару, например. Или лучше всего в Соёлт.

— Соёлт? — немного скривившись, словно кислого съел, спросил Тёрк.

— Да.

— Там же нет войны.

— Тёрк, — проговорил маг и, не видя его лица, Хэла почему-то была уверена, что мужчина закатил глаза. — Это ты выбрал войну, а вот я нет. Это война выбрала меня.

— Это как? — спросила ведьма и было странно — маг говорил и лечил её, но видела, что был силы весьма внушительной.

— Верлес — боевой маг, — сказал старший брат ферана Изарии.

— И судя по всему лучший лекарь из тех, кто должен Тёрку, — добавил маг.

— Ты просто лучший, — ответил на это тот, — хотя должен мне весьма прилично.

— Ну, я азартен — это моя беда, так что, увы, — и кажется он пожал плечами и развёл руками в стороны. — Силы у меня много, но и тратить я её умею очень красочно и мощно.

Тёрк усмехнулся.

— А война… война, — проговорил Верлеас, — это фу… Грязь, болезни, лишения, кровь, смерть! Мне нравится роскошь. Мне нравится красота, удобства, когда тепло, хорошая еда, выпивка, обворожительные женщины рядом. Я люблю удобные диваны, мягкие кровати, с чистыми и свежими простынями, девок томных на них. Читать, учится, творить, в конце концов.