Тёрк перевёл дух и хохотнул:

— Девка, как это услышала, моментально белой стала. Вот прям разом, — повёл головой мужчина. — А старейшина Рэтару — мол ты кто такой, чего тут мне пугать пытаешься? А на Рэтаре в то утро белая рубаха была, как и на мне. А так как мы выскочили, как были — куртки не надели и непонятно было, он кто — командир или ещё кто. Я старейшину встряхнул и говорю — ты ошалел, уважаемый? Перед тобой достопочтенный митар Изарии Рэтар Горан, а не средний командир какой. Ты думай, что говоришь? И тут уже этот стал белым, как полотно. Смотрит на Рэтара, глазами хлопает. А малец ему говорит, мол, думай давай. Или ты надеешься на то, что породнишься со старейшим родом, и тогда всё будет по-плохому, или мы договариваемся по-хорошему здесь и сейчас. Но не думай, что я своего тана дам обвязать с девкой непонятной, особенно, если он не виноват ни в чём.

И Хэле было сложно это представить, но понятно, что Рэтар умел быть разным.

— Старейшина давай вопить, мол чего принижаете нас, а я его тряхнул снова и говорю — твоему селению сотни тиров нет, а род Горанов уже больше тысячи известен, молчал бы. В общем, он на девку. Она в ужасе, язык проглотила. Рэтар достаёт свой кисет с камнями, мужику показывает и говорит — вот тебе на откуп кисет митара. И мы до утра тут сидим всем моим отрядом, едим, пьём за свой счёт. Старейшина думает, и он же торгаш, помнишь? И это насколько нужно быть дураком, чтобы не понимать, что у митара Изарии в кисете камни не такие, что и хвост от телыги не купишь на них. Да?

Хэла прыснула со смеху.

— Вооот. И он понимает. И согласился, конечно. Прогуляли мы там отрядом до утра. Ох, Хэла, оставил я там столько камней, — Тёрк покачал головой, потом улыбнулся своей открытой, нагловатой улыбкой. — Но совру, если скажу, что не развлёкся. На утро, пока эти не очнулись все, схватили Роара и давай из этого Ёрса ноги делать. Благо, что феран с войском нашим вперёд ушёл ещё прошлым утром и Рэтара ждать не стал. И так ничего и не узнал о том, что случилось. А Роар, как Шерга увидел, ууу, мы его даже поймать не успели, быстрый засранец! Еле оттащили — чуть не убил урода. С тех пор на топорах они.

Тёрк кивнул, потом ушёл в себя. Хмыкнул.

— И ведь знаешь, ведьмочка, Роар, он, — мужчина тяжело вздохнул. — Дело не в девке этой. Даже если и был виноват. Дело в том, что это позор. Позор дома. Он чуть не опозорил отца. Хоть был не виноват, но у него это глубоко — честность, справедливость. Они с отцом очень похожи.

— И Рэтаром? — прошептала ведьма.

— И да и нет, — возразил Тёрк. — Рэтар, слава богам, имеет понимание, когда надо стоять на своём, а когда надо обойти. А Роар не умеет. Рэтара бы не сломала эта история, он знал бы, что он не виноват, а Роар знал, что не виноват, но при этом сломался, потому что нас подставил, потому что отца чуть не опозорил, свой дом чуть не опозорил.

Тёрк развёл руками, Хэла прикусила губу.

— И в итоге Рэтар отправил его домой, — продолжил он. — А меня его сопровождать и представляешь, не прошло и луня, как Шерга ранили, что-то он там натворил и Рейнар отправил и его домой тоже. Я думал не смогу справится. Они как встречались готовы были глотки друг другу перегрызть. Я чуть ли не спал с Роаром. А потом, как понеслось. Сразу столько плохого — и Роару стало не до Шерга.

Тёрк нахмурился и ведьма подавила в себе желание посмотреть внутрь него, чтобы понять, что же там такого плохого случилось.

— Я его через силу оставил и вернулся в Йерот, хотел вернуться в войско, а мне говорят, что порталы закрыты, а Рейнар и Рэтар в окружении. Я просился, а мне маги с усмешкой говорят — иди пешком. Я бы пошёл, Хэла, если бы хотя бы несколько мирт пути было, пошёл бы. С боем прорывался бы. Но… эх… Мы с Гиром, который при мне тогда был, стали дежурить у башни магов, чтобы как порталы откроют, ринуться на помощь.

Он задумался, повёл челюстью, стал злым, но унял себя.

— И когда дождались и порталы открыли, а из них раненые, убитые. Мне Гир принёс списки. Я в убитых Рейнара нашёл, — Тёрк вздохнул. — Пошёл по раненым и, вот знаешь — глаза видят, что это Рэтар, а голова не соглашается. Не он, говорит мне, не он. А я же знаю его. Знаю.

Хэла окунулась в его печаль.

— И, — Тёрк зажмурился, снова стал злым, — я хватаю первого попавшегося мага и спрашиваю, какого рваша не лечите его? А он мне — мол других полно, по очереди всех. А у Рэтара уже кожа была серая, мёртвая. Паразиты по нему ползали. Он всё равно дышал, дышал, и стонал. Еле слышно. Я чуть этого мага не удушил. Говорю — перед тобой феран Изарии, ты думаешь его когда надо лечить? После кого? Он с мгновение соображал, а потом — ох, как забегали, Хэла, как забегали. И время нашлось. И силы.

Мужчина фыркнул, замолчал, задумался, а Хэла снова испытала в это болезненное чувство, которое пришло к ней, когда сам Рэтар рассказывал о своём ранении.

— Я с ним был, пока лечили, — проговорил Тёрк. — А потом он к своей девице сорвался, лареве. Вот не знаю, чем зацепила она его, может тем, что у неё фераны были в покровителях, а митар Изарии ну так, и она крутила его, ну искренне, что ли, потому что, если бы врала, он бы почувствовал, для развлечения он был. Рэтар же был хорош собой. Если бы не хмурился вечно, то у него в штанах девки бы так же сидели, как у Роара, даже больше.

Тёрк ухмыльнулся, а Хэла улыбнулась. Ей не надо было рассказывать, насколько красив Рэтар — она точно знала, как он выглядел без шрама.

— А она увидела его и… да… Он вернулся никакой. И тут новость — супруга его погибла на охоте у эла. Хм, — и это было даже не хмыканье, а какой-то рык утробный, гневный, но печальный. — Эх, Хэла… знаешь, я ведь не потому, что он мой брат. Нет. Не потому что феран мой. Просто — я не знал в своей жизни более достойного человека, более благородного душой, чем Рэтар. Мы столько дерьма с ним съели. Не рассказать. Сколько раз он мне спину прикрывал, от смерти меня спасал. А ведь это я должен, а не он. Это моя работа.

Он замолчал. В глазах Хэлы стояли непролитые слёзы. Она чувствовала эту боль Тёрка, и знала о боли Рэтара.

— Он достоин быть счастливым, понимаешь, ему надо, — проговорил старший брат ферана. — Потому что сколько может человек вывезти, сколько может терпеть и на себе всё тащить? За всех.

Ведьма не выдержала, слёзы потекли по щекам и это были не только её эмоции, это были ещё и чувства Тёрка. Просто ему нельзя было плакать.

— Не плачь, Хэла, — он погладил её по голове и обнял, прижавшись щекой к голове. — Знаешь, я ради тебя, ему наподдаю, через силу, может не справлюсь, но коли обидит тебя, ты знай.

Он сжал её плечи, погладил по предплечью.

— Только уж не могу себе представить, что такого может случится, чтобы Рэтар намеренно сделал больно тебе. Тебе, Хэла! — мужчина повёл головой и поцеловал её в макушку. — Мир перевернётся. Если бы это был не он, ведьмочка моя, я бы не отошёл в сторону. Нам всем жаль, что вырвали тебя призывом. Правда. Но уж как завидуем этому твоему мужику тому.

Она рассмеялась сквозь слёзы и как хорошо, что уже плакала и Тёрк не понял насколько ей стало горько от его слов.

— И Рэтар, он. С ним сложно. Он порой, — Тёрк нахмурился, запнулся. — Он вроде в людей хорошо смотрит, а вот ты — ты его извела совсем. Он от тебя с ума сходит, такая ты сложная.

— Я? — Хэла удивлённо подняла на него заплаканные глаза.

— Ты, — улыбнулся он и обнял руками мокрое лицо. — Ты страсть какая.

— Да ну тебя, Тёрк! — ведьма взяла его за руки, в попытке уйти из его рук и снова уткнуться в рубаху лицом.

— Нет, — качнул он головой, не отпустив, большими пальцами стёр слёзы и нагнувшись поцеловал в лоб.

После обнял её и стало тихо и хорошо, он действительно это умел.

"Папа-мишка", — вспомнилось из мультфильма, может персонаж и не подходил Тёрку, но так подходило само это словосочетание.

Большой, сильный, теплый, надёжный медведь.

Ведьма успокоилась и они разошлись — Тёрк спустился по этой лестнице вниз, а Хэла наконец попала в покои Рэтара. Смогла вздохнуть, умыться и прийти в себя.