Он сидит и слушает, слушает шорохи и шаги, и отчаянно боится, что Хэла не придёт, потому что обиделась из-за птицы.

Рэтар сжирал себя — и чего он вообще взвился из-за этого проклятого птенца гвирги? Да выхаживала бы она его и что? Он сам не понял, что с ним случилось. Ревность к Броку? Смешно же? До чего дошло? Может и правда лучше не продолжать? Может вот прямо сейчас остановить всё это и Тёрк прав?

Но он уже не может унять себя, когда внутри всё скручивает от тоски и так хочется почувствовать её снова и снова, словно в бреду, словно он сам не свой, а может свой, может сейчас он наконец может быть самим собой, не сдерживая себя и не пытаясь брать под контроль то, что есть внутри и с чем он всю жизнь борется?

— Я думал ты обиделась и не придёшь, — сказал он тихо, когда Хэла всё-таки пришла.

— Обиделась, — ответила ведьма. — Но я не хочу, чтобы ты спал на полу в комнате у серых, я бы пошла спать к харагам, но там снова этот чёртов дождь ваш льдышками, и значит во дворе будет дубак, так что вот.

Рэтар повёл головой. Его предпочли харагам. На самом деле было всё равно — даже если она обиделась и не даст ему к себе подойти, если она просто будет спать в этой комнате, этого уже будет хватать, этого уже будет достаточно, чтобы внутри него был покой.

— Что это? — Хэла облокотилась на спинку дивана, на котором он сидел, указывая на бумаги вокруг.

— Отчёты о нападениях за два последних тира, точнее за один, а за второй у Тёрка, — ответил феран.

— Зачем? — приподняла бровь ведьма.

— Пытаюсь понять, откуда взялись шальные в таком количестве и таким подготовленным отрядом, — Хэла с ним говорила и от этого уже было хорошо.

— ОПГ прям, — буркнула она.

— Что? — Рэтар нахмурился.

— Организованная преступная группировка или ОПГ, — пояснила Хэла. — У меня в стране время было, когда на улицу нельзя было выйти, чтобы на таких вот “шальных” не наткнуться, у нас их “братками” называли.

Феран приподнял бровь.

— В районе, где я жила были одни из самых отбитых. Войны прям на улицах устраивали. Стреляли, машины взрывали, — она вздохнула. — Хочешь, я кому-нибудь из них в голову залезу?

— Нет, — отрезал он слишком резко.

— Почему? — Рэтар и не надеялся кажется, что она решит не спорить, как Элгор.

— Потому что нет, Хэла, — рыкнул он, сам того не желая, но снова вышел из себя, — и дай мне слово, что ты этого делать не будешь?

— Боги, Рэтар, нет так нет, как скажешь, — ведьма повела плечом и развернулась.

— Хэла, — его полоснула злость и досада. Она обернулась. — Прости.

— Ничего.

— Нет, подожди, — Рэтар протянул к ней руку. — Прости. За птицу прости. И она у Брока. И шальные… я не хочу, чтобы ты лезла в головы тех, кто грабил, насиловал и убивал.

Хэла дала ему взять себя за руку и подошла ближе, когда феран потянул её к себе.

— Я попробую разобраться сам, если не получится тогда, — Рэтар вздохнул.

— Я знаю про птицу, — ведьма села на спинку. — И поверь мне, в их головах я не найду что-то, чего хоть раз не видела в своём мире. Увы. И я уже по сути была в их головах, когда выключила их во время нападения, жаль, что ничего не поняла, или скорее была не внимательна, потому что волновалась за Брока и Роара.

— Брока? — феран нахмурился и пытался понять всё, что она ему сейчас сказала.

— Ты не заметил, что у него на щеке и шее повязки? — спросила она.

Рэтар, конечно, заметил, но это было обычным делом — ничего особенного.

— Ему повезло, я очень за него испугалась, — проговорила Хэла. — Включила квочку, не могу иначе… я остановила кровь на расстоянии! А вообще я запаниковала. Надо было аккуратнее. Но я видела, как его огонь затухает, а потом увидела, что с Роаром что-то неладно. Я рванула к нему, а его ранили и меня занесло. Я ведь могла их убить, и мне не по себе от этого.

— Подожди, Хэла, — и Рэтар смотрел на неё, вникая в рассказ, не понимая половины слов, но то, что понимал его напрягало. — Что ты сделала?

— Я их выключила, — повторила она странное слово. Потом вздохнула. — В смысле, я не знаю. Они кажется просто потеряли сознание. Но не все. Кто-то ушёл… прости.

И феран отчаянно пытался сдержаться, чтобы снова не взвиться, не выйти из себя, чтобы не выпустить свою злость на неё, хотя она вообще была не при чём, но он терял себя.

Он упустил столько всего важного?

Рэтар потянулся к ней и, сняв со спинки дивана, усадил к себе не колени, ощутив, что Хэлу потряхивает.

Сколько шальных было в сторожевых башнях? Двадцать шесть? Она “выключила” двадцать шесть человек?

— Я порой не знаю, как это контролировать, — Хэла уткнулась ему в грудь. — Я бы так хотела понять, вот бы учебник какой “пособие для чёрных ведьм”, чтобы объяснили, что к чему, а то всё приходится делать в каких-то экстремальных условиях. Если бы я знала, как быть, мне было бы легче, понимаешь? А иначе я начинаю паниковать, а я ненавижу паниковать… и истерить. Ненавижу это бабское в себе…

Пальцы Хэлы теребили его рубаху, а Рэтар всё пытался понять, что сказать… Кажется вот эти паника и истерика были у него. И он сделал то, что безумно хотел весь день и чего боялся, что не сможет сделать, раз обидел её, обнял — просто крепко прижал к себе.

— Прости, — прошептал феран ей в волосы. — Я сегодня… я не хотел тебя обижать. Но кажется я понял, что я ужасный собственник.

— Ох, жуть, — качнула головой ведьма и посмотрела на него, и в глазах был тот озорной огонёк, который Рэтар так любил в ней. — Что же делать?

— Даже не знаю, — ответил он. — Для начала простить меня?

— Это просто, — улыбнулась Хэла. — Я не могу долго обижаться на тебя.

— Хорошо, — Рэтар нагнулся и наконец поцеловал её.

— Я никуда не денусь, не надо меня ревновать, — прошептала ведьма ему в губы. — Ревность — это плохо, достопочтенный феран! Ты же доверяешь мне.

— Тебе да, а остальным нет, — улыбнулся он, а она тихо рассмеялась, уткнувшись ему в грудь.

Внутри стало спокойно и мирно. И только зверь тихо рычал: “моё, не отдам, не отпущу”.

Глава 9

— Значит я упустил, что ты спасла не только Роара, но и Брока? — задумчиво проговорил Рэтар ей в голову.

— Перестань, — Хэла подняла на него глаза и нахмурилась. — Как я могла его не спасти вообще?

— Не знаю, что в нём такого? — спросил феран. — Только то, что он мой сын?

— Он очаровашка, — улыбнулась она, а мужчина недовольно рыкнул. — И не смей ревновать к ребёнку — это слишком!

— Знаю, — Рэтар отвёл взгляд и рассмеялся каким-то странным смехом, от которого внутри у Хэлы стало совсем грустно.

Она нахмурилась.

— Что? — спросил феран, столкнувшись с вопросом в её взгляде.

— Я не буду спрашивать, я всё время спрашиваю всё не к месту и вообще лезу куда не просят, — ответила ведьма и снова уткнулась ему в грудь.

— Спрашивай, Хэла, — подначил он.

— Ты испытываешь тоску и стыд, — ответила женщина. — Почему?

— Ох, ничего не скрыть от этой несносной ведьмы, — вздохнул феран. — И это она ещё внутри меня не ковырялась.

— Прости.

— Нет, ты права.

Рэтар помолчал и Хэла уже подумала, что разговор окончен и совершенно не хотела теребить его, выпытывая в чём именно и почему она была права.

— Его рождение, — но, собравшись с мыслями, феран продолжил, — результат поступка, который чести мне не делает.

Хэла встретилась с ним взглядами и увидела столько сожаления, что стало не по себе.

И зачем только вытащила это не поверхность, господи… как будто всего того, что сегодня произошло было не достаточно!

Сначала серые, которые решили её похоронить, и Милка притворяющаяся спящей и бьющая из неё истерика, от которой становилось прям дурно. И Хэла решила, что сейчас не готова пропустить через себя всю её боль, сначала надо было проветрить мозги.

Но во дворе были голодные и обиженные хараги.

Фобос по характеру был открытым балбесом и потому, он просто был рад её видеть, вот как настоящий пёс — ты вернулась и это такое счастье, что другого не надо. А вот Деймос был не таким. Он был настоящим хищником, и он обиделся на неё. Он стоял и смотрел как его брат скачет радостно вокруг неё и был рад, но подойти было тяжело, потому что она его бросила, она пропала…