Маячившие в море вспомогательные суда островитян, в том числе и грабившие «под шумок» наши прибрежные воды торговцы с каперскими лицензиями, поняв, что дело плохо, подняли паруса и развернулись к югу. Я отплатил подданным короля Георга той же монетой: около тридцати наших торговцев, буквально три дня назад снабженных каперскими лицензиями и наскоро вооруженных двумя-тремя пушками, устремились за ними в погоню. Связываться даже с временно выведенными из строя линкорами им не стоит, но вот попытать счастья с вражескими транспортами или пощипать своих конкурентов с Островов – вполне возможно. Тут уж на свой страх и риск, никого насильно не заставляли.

Таким образом, неясным пока оставался лишь исход боя у Даниловой косы. Вот тут-то и произошла неожиданность.

– Смотрите! – закричали сразу несколько человек из свиты, привлекая мое внимание к происходящему прямо перед фортом.

Матросы одного из загоревшихся фрадштадтских кораблей отвоевали у огня одну из мачт и, развернув прогоревший местами до дыр парус, направили свое судно прямиком на ближайшие скалы, расположенные чуть правее Данилова форта. Поначалу я, как и все остальные, принял этот маневр за жест отчаяния уставшего бороться с огнем экипажа и, только когда на палубе обнаружились приготовления к высадке, заподозрил неладное.

– Черт! – перегнувшись через ограждение площадки, я посмотрел вниз.

Так и есть! Недалеко от Данилова форта на скале имелся карниз, забраться на который снизу не представлялось возможным. А вот если корабль с габаритами линкора напорется на прибрежные камни прямо напротив, то при помощи нехитрых мостков, типа абордажных, можно будет попасть прямо на карниз, откуда уже появится возможность вскарабкаться на вершину скалы. И тогда противник сможет разделаться с двумя нашими береговыми батареями и проникнуть по внутренней стороне Даниловой косы в порт, а в порту у меня только комендантская рота и батальон местного ополчения. Вот такой неожиданный ход нашел капитан горящего фрадштадтца.

– Передайте майору Павлову, чтобы высвободил столько канониров, сколько сможет. Пусть семь-восемь орудий продолжают стрельбу, с остальных всю прислугу к выходу из форта, и поживее! И дать сигнал коменданту порта, чтобы комендантскую роту… – тут я задумался на секунду и поменял решение: – Нет, две роты ополченцев пусть гонит сюда!

Нужно не позволить островитянам взобраться на скалу: полный экипаж линейного корабля может достигать восьми-девяти сотен человек, и если хотя бы треть из них попадет на внутреннюю сторону косы – быть беде. Форт может закрыть ворота и попытаться отбиться, но первая и вторая батареи не имеют никакой защиты с флангов, и волна фрадштадтцев перехлестнет через них прямиком в почти беззащитный порт и дальше в город. Вряд ли в открытом бою ополченцы смогут выстоять против головорезов из абордажных команд, так что нужно пытаться ликвидировать угрозу здесь, на скалах.

– Ну что, господа, – обратился я к своей небольшой свите, состоящей из десятка офицеров, моей охраны и курьеров, – пришло время поработать!

– Михаил Васильевич! – завопил Игнат. – Вы-то здесь останьтесь!

– Лукьянов, иди к черту, – беззлобно огрызнулся я, – тут каждый человек на счету!

– Вот мы все пойдем, а вы останьтесь! – продолжал упорствовать Игнат, для вящей убедительности разведенными в стороны руками перегораживая мне путь к выходу. – Чай, и без вас справимся!

– Ты с ума сошел? – я просто опешил от такого напора подчиненного. – Хочешь опозорить меня перед офицерами?

В этот момент раздался страшный скрип и треск, которые не смогли заглушить даже звуки канонады, пол под ногами едва заметно вздрогнул. Всё, корабль сел на камни, счет пошел на минуты.

– Простите, Михаил Васильевич, – мой телохранитель смущенно отвел глаза и сбавил тон почти до шепота, но с места не сошел, – я Наталье Павловне обещал!

– С каких это пор ты подчиняешься Наталье Павловне, а не мне? – прошипел я ему в лицо. – С дороги!

Только после этого мне удалось отстранить подпоручика с дороги и направиться во главе свиты вниз. У выхода из крепости к нам присоединились около трех десятков артиллеристов, вооруженных кто ружьем со штыком, кто шпагой, кто банником для прочистки орудийного ствола. Майора Павлова пришлось отослать обратно на позиции – оставшиеся пушкари более чем когда-либо нуждались в его умелом командовании.

– Кстати, Игнат, – бросил я через плечо, когда мы отошли от форта метров на пятьдесят и взобрались на вершину скалы, – если Наталья Павловна ничего не узнает об этом, то и твоя совесть будет чиста, и ей не придется лишний раз нервничать.

Что ответил Лукьянов, я не расслышал, потому что в этот самый миг из-за огромного валуна прямо навстречу нам выбрались первые фрадштадтцы. Увидеть здесь нас они никак не ожидали, а потому пали жертвами дружного залпа. Правда, мы тоже проявили несогласованность, разрядив в пятерых противников не меньше двух десятков стволов, но лучше уж так, чем позволить им выстрелить первыми.

Бросившись вперед, наш маленький отряд сразу за валуном столкнулся лицом к лицу со второй группой поднявшихся на скалу островитян. Пришло время шпаги.

Обнаженный по пояс фрадштадтский абордажник попытался отмахнуться от меня своей короткой саблей, но здесь более длинный клинок был преимуществом, а не недостатком – я обвел его руку и нанес укол куда-то под мышку. Он рухнул вниз, увлекая за собой продолжающих карабкаться вверх со скального карниза товарищей.

Рыжеусый матрос запустил в меня разряженным пистолетом, рассчитывая выиграть время, чтобы подобраться ко мне на расстояние удара саблей. Как бы не так – я отбил пистолет эфесом, тут же нанес рубящий удар сверху вниз по правому плечу противника и, быстро шагнув вперед, толкнул его локтем в грудь. Второй островитянин отправился вниз вслед за первым.

Третьего не оказалось. Не оставили товарищи на мою долю третьего фрадштадтца. Потеряв в короткой схватке всего трех или четырех человек, нам удалось сбросить врага с гребня скалы и теперь, рассредоточившись по вершине на расстояние метров в пятьдесят, мы принялись методично расстреливать и спихивать вниз упорно лезущих вверх фрадштадтских матросов. Скальный карниз оказался небольшим в длину, соответственно, небольшим оказался и участок, по которому можно было карабкаться к вершине без альпинистского снаряжения.

Минут через двадцать, отчаявшись преодолеть наше сопротивление, островитяне изъявили желание сдаться. Правда, при этом просили поднять их наверх, но дурачков среди нас не было.

– Бросай оружие в море и сиди, где сидишь, пока не будет другой команды! – объявил я хитрецам свои условия.

После этого была предпринята еще одна отчаянная попытка прорыва, но тут уже к нам подоспело подкрепление из порта, и положение противника стало вовсе безнадежным. Передав командование заслоном одному из свитских офицеров, я поспешил вернуться на обзорную площадку Данилова форта. К худшему ситуация за время моего вынужденного отсутствия не изменилась уж точно. Скорее, даже наоборот – теперь уже наверняка можно было сказать без боязни сглазить, что сражение мы выигрываем. Жадно прильнув к окулярам бинокля, я обозревал три основных пункта южноморской баталии.

На суше уже весь берег кишел синими мундирами таридийцев. В море лазурно-черные флаги Таридии развевались над мачтами всех пяти линейных кораблей, хотя на палубах двух из них еще продолжались схватки. Вдали белели паруса устремившихся в погоню каперов.

И только перед Даниловой косой еще кипел ожесточенный бой. Один из линкоров Фрадштадта при попытке уйти в море протаранил наш бомбардирский корабль, и сейчас он, имея большой крен на правый борт, медленно отходил на восток, подальше от основной свалки. Его обидчик здесь же был перехвачен нашим линкором «Снегирь», и сейчас на палубе фрадштадтца было очень жарко. Еще три линкора пошли на прорыв, но один был перехвачен, другому снаряд большого калибра, выпущенный с бомбардирского судна, пробил борт и разорвался внутри. Не знаю, какие кораблю были причинены разрушения, но, видимо, что-то серьезное, потому что судно легло в дрейф и подняло белый флаг. Третьему линкору удалось вырваться, и сейчас он на всех парусах уходил на юг, старательно выбирая наименее опасную траекторию между нашим флотом, пушками Данилова форта и отрядом Игнатьева. Никаких попыток отбить захваченный флагман не предпринималось, впрочем, в противном случае капитан линкора должен быть сумасшедшим – вырваться из одного окружения, чтобы тут же добровольно угодить в другое.