И вот в середине мая, воспользовавшись затянувшейся мирной отсрочкой и прекрасной солнечной погодой, мы с Алешкой и своими половинками рванули в Бобровск, а оттуда в составе целого каравана судов спустились до самого места впадения реки в море.

Общая ширина Нариса в устье составляла около двухсот метров, но со стороны западного, тимландского, берега вход в реку преграждали многочисленные скалы. Трудно даже представить, в течение скольких веков они противятся могучим водам реки, стремящейся слиться в объятиях с бескрайними морскими просторами. Возможно, когда-то на их месте стояла сплошная скала, но трудолюбивый Нарис день за днем точил камень, по крупинкам вымывая сначала более мягкие породы, а после принимаясь за более твердые. В итоге сейчас вместо сплошного скального массива из воды торчали щербатые зубья каменных столбов, одним своим видом заставлявшие все входящие и выходящие из реки суда тесниться поближе к восточному берегу, где была отличная глубина и ничто не мешало речным водам спокойно смешиваться с водами Южного моря

При этом большую часть года Нарис весьма нетороплив, поэтому, в отсутствие сильного встречного ветра, а также используя силу прилива, парусные суда могут довольно-таки высоко подниматься вверх по его течению. Скорее всего, линейные корабли к Бобровску не сунутся, своим ходом им не добраться, но у фрадштадтцев в составе флота имеются и суда, способные передвигаться не только под парусом, но и на веслах. В общем, Форт-Нарис для того и был задуман, чтобы обезопасить наш крупный торговый город от любых угроз с моря.

Для этих целей при помощи подрыва пороховых зарядов и подручными средствами были расчищены два широких скальных карниза, удачно располагавшихся у самого входа в реку на высоте около двадцати метров над уровнем воды. Сейчас там при помощи мешков с песком, корзин с землей и бревен спешно оборудовали позиции для тридцати двух прибывших с нами на баржах орудий, строили укрытия для артиллеристов и хранилища боеприпасов.

И грузы, и людей с наскоро сооруженной внизу деревянной пристани поднимали при помощи подъемника, приводившегося в действие волами. С карниза по местами выдолбленной в камне, а местами пристроенной деревянной лестнице можно было подняться на вершину горы, где уже была возведена наблюдательная вышка и готовились позиции для дополнительной батареи, призванной усиливать, при необходимости, огневую мощь нижних батарей.

Обратный склон скалы полого спускался в небольшую горную долину. Здесь строили небольшой военный городок с казармами, домиками для офицеров, арсеналом, складами и прочими хозяйственными постройками. Это была единственная пригодная для жизни местность на той территории, что была нами отобрана у Тимланда по результатам недавней военной кампании, всё остальное было занято горами.

Дамы оставались на шхуне, а мы с царевичем и поднимались на позиции батареи, и спускались в военный городок. На следующий после нашего прибытия день из Южноморска прибыл фрегат «Апостол» с майором Шепелем на борту. Иван Петрович привез недостающие части для механизма натяжения цепи, и вскоре эта самая цепь была протянута между одной из скал-столбов, торчащей у тимландского берега, и нашей пристанью. В поднятом состоянии она должна была остановить вошедшие в устье Нариса корабли как раз под дулами наших пушек.

Убедившись лично в том, что за Бобровск теперь можно быть более или менее спокойными, мы решили воспользоваться подвернувшейся возможностью попасть в Южноморск морем, пересели на «Апостол» и отправились в главный таридийский порт.

Погода стояла прекрасная, ярко светило солнышко, настроение тоже было безоблачным. В самом деле – когда еще удастся совместить полезное с приятным и совершить вместе с женой морской круиз? Наталья Павловна выглядела абсолютно счастливой, царевна Стефания вообще не выходила из восторженного состояния – дочь великого князя Силирии не только на корабле не плавала, но и теплого моря-то никогда не видела.

В общем, повторюсь, настроение мое было отличным, но вместе с тем где-то на периферии сознания присутствовала крошечная горчинка сомнения. Я отмахивался от нее, словно от назойливой мухи, и не мог понять причины беспокойства до тех пор, пока утром второго дня путешествия дозорный не сообщил о парусах на горизонте. Четырех справа по курсу и двух сзади. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять государственную принадлежность этих судов. И задумываться о цели их появления здесь и сейчас тоже не приходилось.

– Вне всякого сомнения, это фрадштадтцы, – подтвердил мои мысли капитан Григорьев.

– Какие будут предложения, капитан? – обратился я к Григорьеву, разглядывающему вражеские корабли в подзорную трубу.

– Два линейных корабля и четыре фрегата. От линейных можно было бы попытаться убежать, но их фрегаты быстроходнее. Не уйдем.

– Это даже я понимаю, – проворчал Игнат, но я остановил его жестом.

– Как насчет возвращения в устье Нариса?

– Два корабля лучше, чем четыре, – Григорьев развернулся в сторону отрезавших нам путь к отступлению фрадштадтцев, – но ненамного. Если они и не пустят нас ко дну самостоятельно, то задержат до подхода основной эскадры.

– С разгону проскочить между ними – и дело с концом! – в свойственной ему безапелляционной манере заявил Шепель.

– Господин инженер, – абсолютно спокойно ответил Григорьев, – именно так и стоило бы нам поступить, не будь у противника пушек. Уверяю вас, пройдя между фрадштадтцами, мы останемся без парусов, мачт и половины команды, то есть превратимся в беспомощную добычу.

– Что у нас с берегом? – спросил я.

– Отмели и скалы. Подойти близко для высадки на сушу здесь не выйдет. Тем более что эти двое, – капитан махнул рукой в сторону догоняющего нас дуэта, – будут пытаться отрезать нас от берега.

– Капитан, его высочество и его сиятельство с женами должны быть доставлены на наш берег в целости и сохранности! – заявил Игнат.

– Отставить, подпоручик Лукьянов! – мне вновь пришлось одернуть телохранителя. – Задачу ставить буду я!

Эх, мне бы еще знать, как это сделать! В морском деле я полный профан, что называется, сухопутная крыса. Я опустил бинокль и с тоской посмотрел на синие воды Южного моря. Что-то подсказывает мне, что без купания мне сегодня не обойтись. Что за напасть такая! Видно, на роду мне написано в этом мире постоянно искать спасения в воде. Понятно, что май не декабрь, тем паче в южных широтах, но сам факт купания! И это ведь еще полбеды, у нас на борту царевич и женщины – вот главная проблема!

Боже, какой же я осел! Как можно было так расслабиться? Как можно было пуститься в плавание, вот-вот ожидая начала военных действий с главной морской державой мира? Да еще и поставить под удар жену и семью младшего царского сына! И про Шепеля с его командой нельзя забывать – у них и чертежи нового форта, и все знания о нем. Просто-таки царский подарок злейшему врагу!

– Скажите, Григорьев, как будет действовать противник? – поинтересовался я, отчаянно напрягая мозг в поисках решения задачи.

– Загонят и будут брать на абордаж. Попытаются и корабль сохранить, и как можно больше пленников взять. Топить вряд ли будут.

– Капитан! Нужно постараться высадить на берег Алексея Ивановича, женщин и майора Шепеля с его инженерной командой. Это главная задача.

– Ваше сиятельство! – моментально вскинулся Шепель. – Мы можем пригодиться в бою!

– Всё, что мы делали в устье Нариса, очень важно для Таридийского царства, – я поспешил прервать сварливого инженера, повысив голос, – так что ни один специалист и ни один чертеж не должен попасть в руки фрадштадтцев.

– Что мешает сойти на берег тебе? – спокойно спросил Алешка. – Ты не менее важен для страны, чем я или инженеры.

– Видишь ли какое дело, Алешка, – я снова поднял к глазам бинокль, – есть подозрение, что это охота как раз за мной.

– Бред! – царевич тряхнул непослушными кудрями. – Никто не мог знать! Мы же сначала собирались через Бобровск возвращаться! Решение принималось спонтанно!