Так… что-то с Президентом сегодня говорили про банки днём? Интересно же, о чём гость Рузвельта с ним полдня беседовал!

Но моё любопытство не получает следующей порции новой пищи. Господин Боулен согласовывает с Никитой Егоровичем (как непривычна мне эта славянская форма обращения по имени человека и имени его отца!) что-то насчёт аналогичных визитов в последующие два дня, мы едем до соседней улицы и переводчик Президента покидает нас, сообщив на прощание, что у него — свои дела. Он желает нам приятного вечера и я понимаю, что пришло время заниматься тем, для чего меня взяли на работу в Белый Дом.

Командую шофёру — пусть везёт нас по городу пока на своё усмотрение.

В целом, это неплохо. Где ещё можно найти такое — получать деньги за то, что катаюсь на лимузине по Вашингтону и развлекаю иностранного гостя беседой?

Но развлекать выходит не очень удачно. Всё же мой русский язык беден. И говорим мы с ним на мешанине русских и английских слов, старательно слушая друг друга и вникая в смысл, который каждый из нас желает донести в сказанном. И я просто не знаю, о чём говорить с ним. Как выполнить то, ради чего взяли на работу в Белый Дом? Это совсем не просто — понять, что нужно для того, чтобы «оставить у гостя из СССР самые лучшие впечатления об Америке»!

Я ведь ничего не знаю о нём. А что, если… представить — что он — парень, который мне нравится, и на которого я хочу произвести впечатление? Что бы я стала делать? И, может, ему понравится… правда?

— Господин Рожков, моя задача — сделать так, чтобы ваше пребывание в Америке оставило у вас наилучшее впечатление, но чтобы я могла лучше выполнить свою работу, могу я рассчитывать узнать о вас немного получше?

Никита Егорович, до сего момента довольно сухо разговаривавший со мной, откидывается сильнее на то шикарное и мягкое сиденье, на котором мы сидим и повернувшись чуть побольше ко мне, отвечает:

— Мисс Миддлтон, мне… за последние два года моей жизни очень надоел официальный тон, на котором приходится общаться почти со всеми, с кем я… веду дела. Не скрою… общение с вами — в какой-то мере, неформальное… приключение для меня..

Вот как! Что он подразумевает под словом «неформальное приключение»?

–.. и если вы желаете узнать больше обо мне, то подобное должно быть взаимным действием. Вы согласны? — и, не дожидаясь моего согласия, довольно настойчиво интересуется:

— Расскажите мне, как вы оказались на вашей текущей работе. — он всё же добавляет слово —.. пожалуйста.

Поколебавшись мгновение и решив, что у меня нет иного выбора, сообщаю ему:

— Меня наняли для этой работы.

— А кем вы были до того, как заняли должность помощницы пресс-секретаря Белого Дома?

Чувствую, как мои щёки краснеют. Похоже, задача — развлекать «гостя Президента США» совсем не так проста… а Дина Дурбин подбросила мне что-то, из-за чего я ещё пожалею о данном ей согласии?

— Я училась танцам, пению и начала карьеру в Голливуде, снявшись в нескольких небольших ролях..

Возникшее поначалу неприятное чувство внутри меня, что «всё сразу пойдёт неправильно», довольно быстро развеялось, потому что Никита Егорович, как я было решила, не нашёл в этом ничего подозрительного, а стал выспрашивать о том, что я успела сделать в кино.

Я ошибалась!

Выслушав рассказ о тех картинах и эпизодических ролях, в которых я снялась, господин Рожков подвёл вслух итог:

— Таким образом, ваше присутствие в этой машине, связанно исключительно с тем, что я приехал в Америку? Не будь здесь меня, вы, скорее всего, не появились бы вообще в столице США, верно?

— Да.

И почему мой голос дрожит? Всё не так, как надо?

Гость из СССР отворачивается, смотрит за окно справа от него и произносит вроде бы понятную, и даже могущую относиться ко мне, загадочную фразу:

— Интересно девки пляшут… по четыре штуки в ряд..

Мы едем в тягостном молчании пару минут.

Надо что-то предпринимать. Похоже, я сразу расстроила (чем??) «гостя Президента США».. набираюсь храбрости и снова спрашиваю его:

— Никита Егорович, может быть, вы скажете мне что-то о себе?

— Я здесь — чужой. Для всех вас… — довольно резко произносит он малопонятное слова —.. и вы все — чужие для меня.

Совсем падаю духом.

–..нам надо поговорить как-то по другому, не так. — продолжает он.

— А как?

— Не знаю, ну-у-у… — тянет от малосодержательное, но часто используемое в русском языке, как я знаю от Боулена — «междометие» —..если бы мы просто общались, как недавно познакомившиеся девушка и молодой человек, было бы проще..

Вот как… да, это было бы проще!

— Меня с детства зовут «Пегги».. — тихо делюсь я с ним привычным мне.

— А можно, я просто буду называть вас Маргарет? — не соглашается он —..меня можно просто «Никита».

— Ещё у меня есть сценический псевдоним — Ивонн.

— Значит, выбор есть. По ходу дела определимся.

Засчитываю ему за первую шутку.

— Значит, вы снимались в видеоклипе?

Ему приходится пояснять мне, что он имеет в виду, прежде чем я понимаю сказанное.

Любопытная трансформация из английского на русский язык. Позже обсужу этот момент с Боуленом, ему, как переводчику, будет такое интересно.

— Мы погуляем где-нибудь? Знаете здесь места?

— Может быть, у реки? Парки «Западный Потомак», «Восточный Потомак».

Никита принимает моё предложение и я передаю через переговорное устройство нашу просьбу шофёру..

Да, так лучше. Так намного лучше! Хоть вблизи нас и держатся трое суровых агентов ФБР, вышедших из своей машины за нами, но нас двоих теперь легко спутать с основной массой пришедших расслабиться вечером у реки..

— Это будет моя первая покупка в Америке. И это любимая Кока-Кола! Я соскучился по ней в СССР!

Никита расплачивается с продавцом, который передаёт нам из своей тележки на колёсах пару порций мороженого и две бутылки Колы.

«Специальный гость Президента США», оказывается, очень простой парень. Оказывается, с ним можно сидеть рядом, прямо на траве, и разговаривать на совсем не важные темы.

Господин Рожков, использует по назначению свой фотоаппарат, на наличие которого обратила внимание ранее. Среди сделанных им кадров, оказываются и те, где есть я. Теперь знаю о его хобби. Так и получится чуть получше узнать его?

Подмечаю, что глядя на нас, расслабляются и федеральные агенты, тоже взявшие себе прохладительного.

— Вы пробовали Кока-Колу раньше? — спрашиваю его, чтобы поддержать разговор и помня фразу про «соскучился». В СССР её не продают?

— Стала появляться недавно, как наши страны стали союзниками. От экипажей кораблей арктических караванов с грузами для СССР, ваши военные сами привозят. Но у меня давний опыт её употребления. С детства… лопал.

Никита не углубляется в дальнейшие пояснения, а я сама стесняюсь уточнить — где он жил раньше, если не в СССР?

Действительно, загадочный молодой человек.

Свежий воздух и болтовня о кино, тон в которой задавала я, а Никита внимательно слушал, закончились тем, что мы проголодались. Мороженого и Кока-Колы явно было мало для наших проголодавшихся молодых желудков.

— Вы знаете, где здесь в Вашингтоне можно попробовать русскую кухню?

Увы, я не знала. Я вообще мало чего успела тут узнать — всё в учёбе и с книгами по истории. А шофёр лимузина и агенты ФБР, к которым обратился за советом, похоже вообще мало чего стесняющийся Никита, лишь пожали плечами.

— В Нью-Йорке точно есть рестораны с восточноевропейской кухней, сэр. Но здесь, в Вашингтоне — вряд ли. Обращайтесь в любой из имеющихся и опишите, чего желаете. Если ваш выбор будет не слишком экзотическим, вам сделают всё, что угодно… — посоветовал один из федеральных агентов Никите.

Мы так и сделали. И мне начинает нравится такая весёлая жизнь! Всё оказалось легко и просто, стоило только забыть про «специального гостя Президента США» и «помощницу пресс-секретаря Белого Дома»..