На рубеже 30-х вышеупомянутые заимствования, вкупе с «прессингом», говоря языком будущего, на крестьянство, позволили осуществить индустриализацию. Так же, Сталин и, ныне, просвещённое с начала 1942 года «что к чему» и Политбюро, не видело ничего страшного в том, чтобы «занять побольше у богатых заокеанских толстосумов».

Выигрыш, «с лучшим результатом» ВОВ, оправдывал всё. Деньги — можно вернуть. Человеческие жизни — никогда.

Увеличившийся довоенный поток из США и Великобритании станков, оборудования, средств связи, авиа и автотехники, некоторых промышленных технологий, которые удалось «выбить» на переговорах в процессе согласования номенклатуры оплаченных поставок и прочего, возрос с распространением программы ленд-лиза на СССР после начала войны.

В отличие от известного из книг Рожкова прошлого, структура ленд-лиза частично изменилась. Самым заметным в ней было почти на порядок меньшее число бронетехники. Меньшие потери РККА в танках и бронемашинах в 1941-м, сохранённый контроль за Харьковым и действующим производством там Т-34, не попавший в блокаду Ленинград, производивший тяжёлые КВ и резервное производство на Урале, развёрнутое в относительно спокойном плановом порядке… К 22 июня был запущен в серию БТР-40 для лучших подразделений мотострелков из состава танковых дивизий РККА, а после массовых поставок Студебеккера с его колесной формулой 6x6, некоторая часть данных автомобилей начала использоваться для производства с лета 1942 вариации (с таким же названием) на тему БТР-152 и других машин из «иной истории».

И… самое важное — на переговорах в Москве, узнав из рассказа в общих чертах кое-что о «другой истории», ФДР пообещал поддерживать открытие второго фронта в Европе весной 1943.

Сразу же после возвращения из СССР, Рузвельт отправил высшее руководство своей армии готовить несколько планов высадки в Европе — именно тогда, когда он пообещал Сталину. И, в этот раз, как был уверен Президент США, хорошо запомнивший слова Рожкова о том, что Черчилль «тогда» настоял на варианте осени 1942 с Марокко и Алжиром согласно своим, «сугубо островным» расчётам — не сможет ныне переубедить Рузвельта действовать с открытием второго фронта против Гитлера именно в континентальной Европе.

Разумеется, именно здесь, в своих подобных соображениях и обещаниях, Рузвельт руководствовался отнюдь не идеализмом. Он просто подстраховывался на тот случай, если «Дядюшка Джо», такой гостеприимный и ныне такой тождественный к Рузвельта собственным взглядам на послевоенное мировое устройство, решит позже «переиграть» в Европе и пожелает её всё же «советизировать» полностью. Сердечное согласие и видение прекрасного будущего должно опираться на баланс возможностей и сил..

Насчёт возможных мыслей Сталина о судьбе тех стран, что граничили с СССР на западе, он пока ещё будет размышлять. И наблюдать за действиями главного коммуниста в ближайший год. Насколько его новообретённое и горячее стремление к сотрудничеству будет на делах превалировать над старыми большевистскими инстинктами и повадками того.

Ну и… как уже примеривался с изрядным предвкушением Президент США… — с пришельцем из будущего будет крайне любопытно пообщаться без сталинского надзора, могущего прикрывать рот путешественнику во времени в некоторых ситуациях и при определённых табуированных темах. Ныне в роли гостеприимного хозяина выступит сам Рузвельт..

В конце августа 1942 года СССР нанёс несколько своих, «сталинских» ударов. Итоги которых оказались весьма неоднозначными и не дотянувшими до того же наступления в Белорусской ССР 1944-го «иной истории», итогом которого «тогда» стал разгром немецкой ГА «Центр».

Про них ни в коем случае нельзя сказать, что «замах был на рубль, а итог на копейку», но Красная Армия, пусть и в «новом ходе истории» и «с лучше перенесённым 1941-м», всё равно оставалась образца 1942-го..

Заполярье, Северный Фронт.

На севере, отбив наступление немцев и финнов на Мурманском направлении в первый год войны и надолго засев в оборону, РККА, собрав достаточно мощную наступательную группировку к исходу лету 1942-го предприняла попытку наступления с весьма значительными целями. После двух недель кровопролитных боёв, в первых числах сентября советский Северный фронт окончательно освободил захваченную и аннексированную после 1918-го финскими сепаратистами Печенгу, которую временно освободил в 1939–194 °CССР, но частично оставил после подписания мартовского Московского мирного договора 1940-го..

Товарищ Сталин в частности, и СССР в целом, то ли сводили с финиками счёты за прошлое, то ли всего лишь «делали, как и свершилось в иной истории в 1944-м».

Но норвежский Киркенес, бывший целью-максимумом наступления Красной армии на севере, немцы смогли удержать за собой. Чему способствовало то, что совместная, британско-советская, говоря языком будущего, КУГ — корабельная ударная группа, ранее удачно противодействовавшая переброскам подкреплений немцами морем, была разгромлена немецкой береговой бомбардировочной авиацией, использовавший норвежские аэродромы.

В «этот раз» старенькому — первого поколения, британскому авианосцу «Аргус» и его экипажу и летчикам палубных самолётов не получилось пережить войну. Как и трём эсминцам из его эскорта, в том числе нашему «Громкому» и трём другим советским кораблям — «сторожевикам».

Но «никеля Петсамо» гитлеровская Германия лишилась..

Прибалтийский Фронт.

Попытка отодвинуть угрожающую Таллину линию фронта немногим южнее также принесла не тот результат, на который в Москве рассчитывали изначально, полагая возможным вернуть те территории Советского Союза, которые он потерял в Эстонской ССР в ходе зимнего наступления вермахта 1941/1942 гг. Атакующая от приморского фланга группировка РККА смогла лишь продвинуться на 24 километра к Тарту, который, тем не менее остался под немцами. Да и клин, «отжавший» немцев от северо-западного побережья Чудского озера был не очень широк и требовал дополнительных сил на его удержание.

Центральный Фронт.

В августе и сентябре на центральном направлении продолжались местные бои, часто переходившие в весьма кровопролитные схватки за отдельные мелкие населённые пункты Псковской, Смоленской и Брянской областей и удобные, с точки зрения командования дивизионного уровня, для обороны позиции, которые, тем не менее, не преследовали никаких стратегических целей и были направлены в основном на прощупывание обороны противника. Как советское командование Центрального фронта, так и германское ГА «Центр», пытались определить слабые места в обороне противостоящих войск.

Однако высшее командование обеих сторон, за весну и лето убедившись в сильных оборонительных порядках противоборствующих сил, не имело на вторую половину лета и осень больших стратегических замыслов на центральном направлении, сознательно перенеся свои усилия южнее.

Украинский Фронт.

Главным тут, как и у немцев, наступлением РККА этого лета (последних его дней!) стала попытка отбросить врага с позиций вблизи Харькова. Фактически, опередив СССР с его имевшимися ранее планами по возвращению летом-осенью из рук врага Киева, немцы отчасти перехватили стратегическую инициативу у советского Генштаба, нарушив его главные цели лета-осени сорок второго — освобождения Киева и значительной центральной части Украинской ССР, попавшей под оккупацию. Именно для этой задачи и концентрировались лучшие резервы РККА. Именно они и остановили немцев на подступах к Харькову.

Однако угроза данному промышленному центру не исчезла. Осознав, что лихое первоначальное продвижение от Миргорода к Полтаве и от неё к Харькову упёрлось в сильнейшие оборонительные позиции советских войск, с хорошо защищёнными флангами, немцы потянули большое количество дальнобойной артиллерии, прикрытой сильным ПВО и начали вести массированные методичные обстрелы западной части Харькова, вплоть до его самой протяжённой улицы — проспекта Сталина, который в «этой истории» после войны так и не получил иного названия — Московский (как в 1961 в «мире Рожкова»). Большие разрушения в городе и значительные человеческие жертвы (эвакуация проводилась в ограниченных объёмах) от мощного артогня, производимого тяжёлой артиллерией немцев и экономическое значение Харькова подстегнули начало советского контрнаступления, которое вылилось в очень кровопролитную битву, в результате которой непосредственную угрозу Харькову удалось ликвидировать, отодвинув в сентябре линию фронта до Краснограда.