В 3-й танковой группе, которую в сентябре «для решающего рывка» вытащили на главное направление, положение с материальной частью обстояло, после боёв в Прибалтике и за Минск, также плохо. И остатки их былой мощи наконец-то удалось свести вместе.

«Да и х№р с ними…»

12 сентября 1941. Из рапорта военного юриста вермахта Лотара Брауна.

«…В районе южнее Рудни, на месте последнего боя 428-го пехотного полка 129-й пехотной дивизии, полностью уничтоженного во время контратаки вражеского механизированного корпуса, нами были обнаружены тела пленённых после боя солдат и унтер-офицеров окружённого полка, зверски убитых большевиками. По показаниям одного выжившего спрятавшегося под телами своих товарищей, моторизованные пехотинцы Красной Армии согнали сдавшихся в овраг и расстреляли, добив раненых штыками…»

Данная, случившаяся в «этот раз» история – совсем по беспристрастному и отстранённому счёту – военное преступление, произошедшее во время Смоленского сражения, разумеется, было не первым подобным во время «новой итерации» Великой Отечественной. И даже не первым в плане «по отношению к безжалостным и бесчеловечным оккупантам была проявлена ответная жестокость». Хотя ТАКИМ числом добитых немцев она была первая. Почти три сотни фашистов, попавших в плен и расстрелянных мотострелками 7-го мехкорпуса РККА в условиях маневренного танкового контрудара. История выплеснулась даже на страницы мировой прессы. Ибо пропагандисты Германии, заснявшие кровавые кадры для «Дойче вохеншау», не упустили своего шанса.

Впрочем, СССР, получивший ноту через нейтралов, нашёл что предъявить в ответ, ибо документальные свидетельства имелись. Самое главное – не стал ничего отрицать, а составил ответ в стиле «пришедший к нам с мечом, от меча и погибнет…»

К некоторым словам Рожкова, не относящимся к области ИТ, прислушивались тоже очень внимательно, а удачных контратак в 1941 у РККА было больше, чем в «тот раз» и того, что успевали натворить немцы в ходе быстро меняющихся массовых боёв, хватало, чтобы многое запечатлеть. Учитывая значительно большее число фото и кинотехники в РККА и иные приказы об её использовании.

Рожков, прочитавший целый разворот с ответом и аргументацией советского правительства на страницах «Правды», на виду у всего отдела, в архиве вечерком обсуждавшего статью, восторженно поднял большой палец и воскликнул на глазах достаточно удивлённого его реакцией «коллег»:

– Прибили пленных фашиков? Да ну и х%р с ними, гостями незваными! Дабы нех:%… класс, короче!

Это было так удивительно (особенно на фоне уже некоторых прочно сложившихся в отношении Никиты… «местных стереотипов»), что Поташник, выслушавший, вместе с остальными его комментарий, даже прокряхтел и признался при всех:

– Не ждал именно от ТЕБЯ, товарищ… гуманист из 2018-го, такой реакции…

Рожков, снова не полез за словом в карман и в ответ разродился историей «про Бронники июля 1941» «того раза» и полторы сотни дохлых фрицев – пленных, добитых штыками и пулями бойцов 20-й танковой дивизии РККА Катукова, о которой в своё время читал на ВИ-форумах. Как наших, так и немецких.

Понятно, что в этот раз конкретно «та история» не повторилась. Зато повторилась в больших числах и в другом месте.

Ожесточение кровавой войны набирало свои обороты, а у «гуманиста из 2018-го» в этот конкретный раз с гуманизмом почему-то было совсем плохо…

Диванный боец потому что, наверное. И гуманизм его всё же больше простирался «на своих» (отголосок того самого главного, что столь ярко проявилось в его претензиях к СССР – «своих не жалели»!)

А может, и потому, что кое-кто не захотел сидеть дома и со вкусом и в комфорте лопать баварское пиво и сосиски с капустой?

Еврорейх версии 1.0, №?я…

Капитан Каширин, кадровый, 1931 года выпускник Ленинградской пехотной школы имени (до 1938) Склянского, командир РККА, поднёс к глазам бинокль. После изучения позиций своего батальона, укрепившегося на опушке небольшого лесочка фронтом на север, он бросил взгляд на юг. Через негустую стену деревьев прилично был виден дым – колонна снабжения полка из грузовиков ГАЗ-АА, попавшая под необычайно меткий артобстрел немцев пару часов назад, продолжала чадить от догоравших покрышек, разлившегося топлива. Треск врывавшихся патронных цинков, бывших грузом одной из машин, был слышен даже на расстояния в сотню метров.

Особисты с полка, видимо получившие сведения откуда-то сверху, прихватив роту из соседнего батальона, отыскали и перебили диверсионную группу немецких наводчиков, прятавшуюся в колоколенке в оставленной населением деревушке.

Выносили они то, что заинтересовало их – остатки рации наводчиков и какую-то сумку через позиции батальона Каширина. Хорошо знакомый полковой особист на невысказанный вопрос Каширина, самолично видевшего возвращение роты только буркнул – радиоперехват их выдал, но… - расстроенно махнул рукой.

Опоздали. Пара или сколько там было уничтожено диверсантов-наводчиков – выигрышная для немцев цена за уничтоженную колонну… - понял капитан.

Линия фронта, после недавнего отбитого прорыва немцев, на пути у которого встал корпус, в который входила 73-я стрелковая, ещё только устанавливалась и подобные неприятные неожиданности были вполне обычным делом. Передовые позиции немцев, по данным своих разведгрупп, находились километрах в трёх от расположения батальона Каширина. Германцы плотно оседлали развилку грунтовки, которая вела в деревню и вдоль опушки, к шоссе, на котором была разбита колонна, однако уже целый день ограничивались редким – всего второй раз за день – артогнём, который, как все убедились только что, мог быть вполне себе точным и смертоносным.

Своя дивизионная и полковая артиллерия отвечала с большим замедлением. Контрбатарейную борьбу советские пушкари явно проигрывали германцам.

Мысли Каширина, проверявшего зарывавшийся в землю свой батальон, были прерваны ординарцем, отыскавшим комбата в только отрытом и занятом бойцами полного профиля передовом окопе. Боец позвал командира есть. Пара оставшихся после боёв целыми (из четырёх батальонных) полевых кухонь, успевшая получить снабжение с предыдущим рейсом колонны снабжения, начала кормить батальон обедом…

Поедая приличный кулеш и распорядившись о выдаче полученного нового варианта сухпая по личному составу, он отправился самолично проверить, как батальон зарылся в землю. Обстановка способствовала тому, что контролируя то, как остальные бойцы отрыли свои окопы, мысли капитана вернулись к тому, что раз за разом преследовало его с весны:…Меньше чем за год спохватились. Видимо, там, наверху, в больших штабах, глядя на войну в Европе, засуетились. Жареных петух в задницу клюнул – пришёл к выводу Каширин. Про то, чего стоила победа в войне с белофиннами, в РККА знали всё же получше, чем в стране. А тут и немцы в Европе всем дали прикурить. Тогда, видимо и поняли, что следующие мы будем, неважно, что в «Правде» писали. Хотя… помполит полковой зимой вывернул заметный крендель в своей агитационной работе, что подметили все. Совсем про интернационализм говорить перестал и про империалистов английских и американских, всё больше про то, что германские фашисты – враг главный, близкий и страшный. Того и гляди, нападёт в любой момент.

После 22 июня, дурак, даже погордился…Осенью прошлого года дивизию, из которой в 1939 сделали три, стали разворачивать в полный штат. И учёба боевая… с учений не вылезали. Даже зимой. Дивизия, летом сорокового представлявшего из себя убогий трёхтысячный огрызок, к весне стало неплохо сбитым соединением. Подучили, потренировались… Призывники сорокового из салаг к войне превратились в нормальных бойцов… В родном батальоне, с гордостью подумал Каширин, так точно так.