Я помялся и пояснил:

– Как-то трудно про совсем далёкое будущее рассчитывать… в моих условиях – не стал кокетничать, а практически прямо высказался о своих затаённых страхах непосредственному «старшОму» в лицо.

Начальник всё понял. И стал мягко, но чётко «разъяснять несознательному товарищу политический момент», в котором зарплата сверхценному техническому спецу оказалась лишь внешне видимым слоем:

– Карьеру твою… принято решение – строить основательно. Начиная от известного события, так и насчёт того, что «было до августа сорокового», мысли уже есть – скорее всего, тебя залегендируют, как родившегося… в тот день, что у тебя в паспорте… ребёнка одного из разведчиков царского Генштаба, принявшего пролетарскую революцию. И, продолжившего выполнять свою работу уже для рабоче-крестьянского государства. Родился и жил ты за границей, понял? Часть твоих… замашек буржуазных и… загадочных, на сей «факт» спишется сразу. Детали прорабатываем… когда время придёт, доведут до тебя всё положенное…

Почти сразу после начала войны (в отличие от «того раза» – ныне месяцем раньше) был организован Фонд Обороны. А до населения довели через Правду, Известия (и далее по списку все газеты…) информацию о том, что в каждом отделении Госбанка открыты спецсчета. Страна ждёт. Население, в массе своей, верит власти. И несёт свои сбережения. А отдельных несознательных элементов «поверят» добровольно-принудительно? Через трудовые коллективы, партячейки и прочие… комсомольско-пионерско-профсоюзные организации?

Вкоре после того «разъяснения про большие планы насчёт меня» из уст Поташника, прочитав в газете про взнос в ФО СССР от очередного «знатного колхозника, передовика социалистического соревнования», прикинул – раз уж тут желают меня «врастать» в советскую действительность… неприглядную… мда, то… вздохнул и снова поплёлся к Моисеевичу. Чтобы во время обеда завезли, пока ближайшее отделение Госбанка работает, с сложенными в холщовый мешок содержимым полки «личного сейфа». В массе своей – пачки сторублёвок по сотне в каждой. Так и нераспечатанные, бгг.

Жить то хочется – на свободе, а не как сейчас – то ли за ручку, то ли на поводке… к чему это я?

Один год отпахал на родину предков. Даже смею надеяться, что от моего годовой давности явления милицейскому народу в РОВД, сотни тысяч советских граждан ныне живы. Бьют на фронте врага и куют в тылу то, что положено ковать.

Получил по чесноку свой миллион по контракту за год. Плюс отдельные выплаты за сданные «на будущее, курочить Лосеву и К» ненужные приводы DVD и FDD. Потратил – с трудом(!) с этого дохода всего где-то тысяч десять. Обходился зарплатой – начиная от деликатесов (сверх спецпайка) в «коммерческих» на народ в отделе и заканчивая личной одеждой, мебелью, холодильником и американской «стиралкой» в квартиру. Остальное сдал в ФО. Всё равно, пригляда поменьше и «дачи в Сочи», как рисовалось не раз, мне не позволят. Пока идёт война, так точно.

Советскому человеку деньги в больших количествах противопоказаны… аж переворачивает от подобных местных воззрений. Я же говорил себе – как пришло, так и заберут! И, с точки зрения философской, нет разницы, отобрали бы «за что-то» или я сам сдал…

Вроде правильно всё сделал. Точно знаю – у многих в отделе (разболтали ездившие со мной в тот день в Госбанк) сие явно (в который раз?) шаблон порвало. Но почему лично мне сия процедура не в кайф? Хотя, ведь ерунда, если подумать – государство себе бы сколько надо, столько бы и напечатало. Мои «копейки трудовые» всё равно лежали просто так. Или, именно за сего?

Я совсем… скотина из будущего? Или – просто расчётливая и смотрящая дальше следующей недели скотина?

Или… что-то другое? Не могу понять, что не так… крыша начинает от «попаданческой жизни» съезжать? Желаю выглядеть лучше, чем есть на самом деле? Или это психологический прессинг от бытия в среде «хомо советикус» начинает даже на мне, сверхиндивидуалисте из 2018-го, работать?

Но в целом, когда я слегка поразмыслил, сии новости и обещания «про карьеру и проработку легенды прикрытия» несколько обнадежили. А то периодически накатывало – что когда время придёт, «в расход» просто пустят, несчастный случай какой устроят… лишь бы слова Моисеевича именно «словами для моего успокоения» – чтобы раньше времени не трепыхался, не остались.

Ну да ладно. Это моё нытьё «тет-а-тет» с собой любимым. Всё равно почти все подобные рассуждения остаются в моей голове…

Меня, к слову говоря, пара местных остряков из допущенных, в шутку успели с утра поздравить с «годовщиной попадания».

Троллинг сороковых…

А главным в сегодняшний – 17 августа 1941-го – день, было то, что после обеда я официально участвовал в первом заседании только что образованной комиссии по развитию электровычислительной техники АН СССР, в составе которой ныне числюсь. И которую, в виду её сверхсекретности, провели в нашем отдельском архиве, за столом около десктопа:-)

Символично, что сие случилось в «юбилейную» дату. Символично и обнадёживающе на будущее. Несмотря на сорок первый и идущую войну…

Тут всё свои. С которыми можно говорить открыто. Председатель комиссии – Иоффе – официально и заслуженно главный «по полупроводникам и ИТ» в СССР. И прочие члены комиссии:

Лосев, который за год вознёсся с положения полупризнанного талантливого самоучки в того, с кем связываются надежды на «рывок с транзисторами в СССР», и прочие, уже без всяких кавычек, хорошие товарищи – Брук, Лебедев, Шура-Бура, Ляпунов и сам я – прокачанная морда из 2018-го:-)

«Смесь академического опыта и напора молодости». Если уж говорить бойким и оптимистичным тоном статей того журнала, к которому я скоро буду иметь вполне официальное отношение как ответственный за рубрику «про будущее», хехе.

Протокол заседания ведёт Лежнёва на печатающей машинке. Который после будет разделён на две части – секретную «навсегда» (или около того?) и секретную «пока».

Абрам Фёдорович произносит короткую вводную речь, смысл которой сводится к следующему – «Что дальше? И КАК именно?» и предлагает всем, не втягиваясь сразу в хаотичную и живущую своей жизнью дискуссию, сперва выслушать доклады присутствующих, которые он заранее попросил нас всех подготовить. В соответствии со своими профилями, опытом и знаниями. И по его заданию.

Чувствуется опыт организационной работы:-)

Первым выступает Лосев. И мы, наконец, узнаём подробности того, что происходит на небольшом опытно-промышленном производстве в Казани, находящемся «внутри» ведомства товарища Берии.

Выпуск радиостанций на транзисторной базе пока не то, чтобы штучный, но не превышает 30–40 единиц в месяц. Серийный выпуск же близкого по «нише применения» компактного и весьма удачного «Севера» на классической элементной базе в Ленинграде, на заводе имени Козицкого, идёт сотнями штук ежемесячно (сразу уходящими на фронт), позволяя сосредоточиваться Лосеву в Казани на первоначальном освоении новой технологии и подготовке к будущему. Данные по успеху «Севера» в «моей истории», выуженные из ВИ литературы, позволили заняться проблемой ранее и он прошёл войсковые испытания уже к началу войны, да и импортный компонент в его изначальной конструкции (1 радиолампа из трёх) удалось заменить в достаточно спокойной обстановке до начала боевых действий.

Достаточно удачный ход боевых действий в Прибалтике – немцы смогли овладеть столицей Советской Латвии – Ригой только после закончившегося несколько дней назад двухнедельного сражения. В «тот раз», в августе они уже были на дальних подступах к Таллину… поэтому, несмотря на принятые заранее меры к эвакуации, многие предприятия в Ленинграде, как и вышеупомянутый радиоаппаратный завод, так и работают в три смены. Пока в эвакуации нет нужды. «Успехи» финнов в продвижении с севера также менее значительны «того раза». А большие потери немцев в авиации не позволяют им наносить мощные авиаудары по «колыбели революции» – второму по значимости промышленному и политическому центру СССР.