— Хлеб я покупаю в ближней деревне, — проговорил Седрик, лишь слегка переводя дыхание после быстрого подъёма по крутой лестнице с такой солидной ношей. — Пекут его здесь замечательно. А вино из Кентербери — туда раз в месяц ездит со своим товаром здешний корзинщик и привозит мне винца. Местные крестьяне делают его плохо. Вижу, вы до сих пор не за столом, сир Эдгар. Как видно, моя нора произвела на вас впечатление, что вы так долго её рассматриваете.

— По правде сказать, я такого ещё не видел! — честно признался Эдгар.

Он уже хотел сесть за стол вслед за хозяином, но заметил, что третьего стула нет, и пододвинул к столу стоявшую возле стены лавку.

— Садись, Ксавье, что ты стоишь посреди комнаты, будто тебя приклеили! — позвал он мальчика.

И даже не заметил, как странно посмотрел на него при этом старый рыцарь.

Перед тем, как расположиться в лесу на ночлег, путники скромно поужинали ломтиками ветчины и прихваченной из последнего постоялого двора лепёшкой, но с тех пор прошло уже немало времени, да и аппетит у обоих разыгрался после пережитых волнений и отчаянной схватки. А тушёное оленье мясо, приправленное чесноком и перцем, оказалось таким вкусным, что тарелки путников опустели совершенно незаметно.

— Берите ещё, берите! — пригласил Седрик. — Оленей в нашем лесу много.

Сам он почти не притронулся к мясу, которым накануне успел поужинать, зато с видимым удовольствием опрокинул с гостями по кубку вина и налил по второму. Кубки у него были серебряные, хорошей тонкой чеканки, что вполне подходило к облику его жилища, являвшему такую необычайную и изысканную смесь нищеты и роскоши.

— И какое же поручение короля Ричарда должен выполнить добрый подданный короля Филиппа? — спросил наконец старый рыцарь, выдержав должное молчание. — Если это тайна, то я прошу простить моё любопытство.

«А в самом деле, тайна это или нет? — тут же подумал Эдгар. — Ричард Львиное Сердце хочет скрыть от короля Франции, что в Мессину едет принцесса Беренгария. Но если сейчас, здесь, в Англии, я скажу этому человеку о цели моей поездки, то ведь он уж никак не успеет передать об этом весть Филиппу-Августу, который находится в Мессине вместе с Ричардом... Что за бред! Он и передавать не станет. И потом, там, в Кентербери, где я буду уже завтра, ведь все приближённые королевы Элеоноры и вся свита принцессы наверняка знают, что двум дамам скорее всего предстоит эта поездка. А не знают, так завтра и узнают. Значит, что за беда, если будет знать ещё один человек? К тому же, он спас жизнь мне и моему оруженосцу, предоставил нам кров, кормит роскошным ужином, а я возьму и напущу на себя важность, скрывая то, что через день будет знать половина Кентербери?»

И, подумав так, молодой человек коротко рассказал сиру Седрику о том, куда и для чего он едет, само собой, не сообщив, что ехать должен был его молочный брат, который в это же самое время спешит за второй невестой короля Ричарда.

— Вот как! — воскликнул старый рыцарь, и его глаза, всё это время спокойные, почти равнодушные, неожиданно зажглись каким-то странным огнём. — Она всё не уймётся!

— Она? — удивлённо переспросил молодой человек. — О ком вы?

— Да о королеве Элеоноре, о матушке нашего доброго короля. Ручаюсь, это её козни! Филипп-Август мечтает сосватать за Ричарда свою сестрицу Алису. Не удивлюсь, если он, в свою очередь, отправит за ней во Францию кого-нибудь из рыцарей. Но Элеонора вовсе не хочет ставить Англию в окончательную зависимость от французской короны. О нет! Если бы в своё время она осталась женой французского короля[21], всё было бы по-другому. А так ей нужны другие связи. Ричард влюбился в дочь Санчо Наваррского, об этом уже давно болтают, но их встречу устроила его мамаша. И она же теперь расшибётся в порошок, но расстроит планы Филиппа и поможет сыну добиться желаемого брака. Это не женщина, это демон во плоти! Даже если бы Львиное Сердце не увлёкся Беренгарией, она бы всё равно свела их.

— Простите, — с некоторым удивлением произнёс Эдгар, — но вы говорите о своей королеве, будто о сводне с постоялого двора! Пристало ли благородному рыцарю так отзываться о такой знатной даме?

Лицо Седрика выразило вначале недоумение, затем насмешку:

— Говорить за глаза о проделках знатной дамы, возможно, и невежливо, сир Эдгар, хотя в том, что я сказал, вряд ли можно найти что-либо оскорбительное. А вот в глаза говорить старшему, что он совершает нечто недостойное, да ещё находясь в его доме, вряд ли достойно рыцаря. Или я не прав?

Молодой человек вспыхнул.

— Правы. Фу, какой же я дурак! Простите меня.

— Да нет, ничего особенного, — усмехнулся Седрик. — Привыкнуть ко всем этим куртуазным рыцарским штучкам вообще-то нелегко. А вы, по всему видать, не так давно были посвящены в рыцари.

Тут Эдгар совсем растерялся. Он уже понял, что старый рыцарь обладает необычайной проницательностью, не то как бы он угадал, что французский король тоже пошлёт гонца за невестой для короля Англии? Однако он, кажется, ещё и раскусил в своём госте самозванца... Вот это уже скверно!

Впрочем, молодой человек тут же рассердился. На себя за то, что теряется перед Седриком, и на самого Седрика, который проявляет так много уже лишнего любопытства.

— Это верно, — сказал он немного резко, — рыцарем я стал недавно. И не скрываю, что я из простых.

— О нет! — покачал головой Седрик. — Вот тут меня не обманешь. Вы очень даже не из простых. Благородная кровь видна сразу. Я узнал бы в вас рыцаря, даже нарядись вы пастухом.

— Вот как! — воскликнул Эдгар, живо представив сира Седрика в своей кузнице.

— Ну да, — тот кивнул. — Можно запрячь чистокровного жеребца в плуг и даже заставить пахать, хотя толку от него будет мало, вред скорее. Но всё равно будет видно, какой он породы. А то, что вы недавно угодили в рыцари выдаёт ваше поведение: какой же рыцарь подаёт стул своему оруженосцу?

В ответ Эдгар расхохотался, понимая, что, в сущности, должен благодарить Седрика. Раз он так глупо себя выдаёт первому же встречному, то надо быть много осторожнее при встрече с королевой Элеонорой — едва ли она не заметит того же, что заметил старый рыцарь...

— Над чем вы смеётесь? — спросил хозяин и вновь наполнил кубки, но только свой и Эдгара. — А ты уже, похоже, захмелел, мальчик — с тебя довольно! — бросил он Ксавье.

Тот и не думал протестовать.

— Я смеюсь над собой! — ответил молодой человек. — Со стороны у меня, верно, дурацкий вид: я и вправду изо всех сил стараюсь быть тем, кем я прежде не был. Правда, я и не пастух.

— Да я этого и не подумал, — Седрик отпил вина и отщипнул кусочек хлеба. — Хотите, чтобы я сказал, что вы делали до того, как угодили в рыцари?

— Хочу! — неожиданно для себя воскликнул Эдгар. — И не верю, сир Седрик, что вы сможете это угадать, если только не знаетесь с нечистой силой!

— Хм! — глаза рыцаря вновь ярко блеснули. — Иные здешние крестьяне меня подозревают в этом. За то, что я так силён, хотя и стар, за то, что мои стрелы бьют без промаха, за то, что я... Словом, там, наверху, вы тоже сперва смотрели на меня, как на привидение. Но я не призрак и не колдун. А угадать... Да тут и угадывать нечего. Ладонь правой руки у вас стёрта точно как и у меня. Так стирает её рукоять меча, если им часто пользуешься. Но вы не были воином — меч оставляет след ещё между большим и указательным пальцами, след перекладины. Это место натирает и копьё. Правда, бывают рыцари, которые не пользуются мечом в бою, топор для них удобнее. Но на турнирах-то всё равно пришлось бы браться и за меч, и за копьё. А для этого тренироваться во владении ими. Дальше: у вас мозоли и на левой руке. Интересные мозоли: внутри большого пальца и узкий след на ладони. Такой след оставляют, скажем, щипцы, которые нужно держать с очень большой силой. И ещё справа ваши бровь и ресницы немного опалены. Волосы вы, верно, подвязывали, не то они бы тоже пострадали. Сто против одного, что вам, сир, приходилось работать в кузнице.