— В таком случае, он сошёл с ума! — воскликнул граф Шампанский. — Кто же не знает знамени английского короля, и кто же настолько глуп, чтобы вступить в бой с Ричардом Львиное Сердце?

— Что там происходит? — послышался за спиной рыцарей голос Алисы.

Она успела переодеться в каюте и стояла, закутавшись в длинный светлый плащ, искусно расшитый французскими лилиями. На волосах, ещё влажных, но расчёсанных и красиво уложенных в причёску, блестел узкий золотой венец.

— Ты приготовилась ко встрече с женихом, Лис? — спросил граф Анри, чуть подмигнув Луи.

— А разве мы уже у берегов Палестины? — спокойно возразила принцесса. — Я просто привела себя в порядок. Тебе не нравится, дядя?

— О нет, ты великолепна! Так что будем делать, а мессир Луи?

— Высаживаемся. Пристать лучше всего не в самой гавани, а где-нибудь рядом. Вон в той бухточке, скажем, где сгрудились только рыбачьи лодки. Вряд ли там будет опасно. Оставим дам на корабле под охраной, а сами двинемся в город и разузнаем, что к чему. Жано я оставлю на корабле — он до сих пор не очухался после качки. А вы возьмёте Виктуара?

— Возьму, — граф Шампанский оглянулся через плечо на своего оруженосца, как ни в чём ни бывало державшего наготове его кольчугу и гамбезон. — Он отошёл, кажется, скорее меня. Только нужно добыть лошадей.

— Да, лошади не помешают, — согласился юноша. — Хотя на крепостные стены, если дойдёт до того, их не потащишь. Только вот можно ли сейчас найти их? Ах, ну почему я послушался вас, мессир Анри, и оставил во Франции моего абиссинца!

В ответ на это сдержанный граф только хмыкнул, а Алиса в испуге всплеснула руками:

— Что вы! За такой длительный шторм лошади просто сошли бы с ума! Я думаю, вы с дядей и так добудете себе коней — если их нельзя купить, то наверняка можно найти тех, что уже без всадников...

Столь хладнокровное замечание лишний раз убедило Луи, как разумна и тверда умеет быть Алиса, и это придало ему надежды: «В конце концов она не станет сходить с ума, когда узнает о Беренгарии... И если я ей и в самом деле нравлюсь, то... то... Бред, конечно, но, с другой стороны, ведь женился же Ги де Лусиньян на королеве Сибилле![32]»

Предположение принцессы оправдалось — рыцари, сойдя на берег, вскоре отыскали себе коней, и достались они им почти за бесценок.

В порту, где уже никто ни с кем не сражался, где, судя по всему, и не было настоящего сражения, потому что не видно было убитых, тем не менее, царила паника: кто-то из прибывших сюда ранее купцов поспешно грузил свои товары, явно собираясь отплыть, другие, напротив, стремились поскорее сложить привезённое добро на телеги и вывезти за пределы порта. Кругом бегали, вопя на самых разных языках, полуголые невольники и купцы, увешанные сумками и мешками. Несколько построек в глубине порта, очевидно, складские сооружения, горели, и едкий дым, тянувший оттуда, придавал этой всеобщей суете и беготне особенно драматический вид.

В самой гуще толчеи опытный взгляд Анри тотчас выделил толстого купца-грека, который с помощью невольника пытался увести подальше от причала шесть или семь отличных лошадей, явно восточной породы. Граф тотчас махнул рукой своему спутнику и оруженосцу, и они мигом добрались до этой группы.

— Лошади продаются? — спросил Анри, тряхнув в воздухе кожаным кошелём.

— Да, да! — радостно завопил грек на неплохом французском. — Берите хоть всех, прекрасные рыцари!

— На всех нам вдвоём не уехать! — возразил Луи. — Нам нужны три коня, но к ним необходимы ещё сёдла и упряжь.

— Есть! Всё есть на моём корабле! — торговец был счастлив продать хотя бы часть груза. — Эй, Джакоп, живо на корабль и тащи сюда лучшие сёдла, уздечки, всё тащи! Я почти ничего с вас не возьму, добрые рыцари! Но не пропадать же в этой ужасной свалке таким прекрасным лошадкам!

— А что здесь происходит? — спросил молодой человек, разглядывая одного из коней, косившего на него большим тёмным глазом. — На Кипр кто-то напал?

Грек в сердцах махнул рукой и выругался на своём языке. Но затем вновь заговорил по-французски:

— Да всё этот проклятый обжора и дурак! Всё здешний князь, этот Исаак, чтоб ему гореть в аду, да подольше! Я сам из Антиохии, господа рыцари, а потому могу говорить всё, что хочу. От него и раньше никому жизни не было, ни местным, ни нам, приезжим. Если бы здесь не было такой хорошей торговли, то и ноги бы моей не было на этом острове! Но надо же хоть голову на плечах иметь! Вчера была сильнейшая буря. Вдруг в тумане к острову приближаются корабли. Много, не меньше пятнадцати. Три из них разбились о скалы, и не все люди сумели спастись. Когда же корабли вошли в порт, выяснилось, что на них приплыл доблестный английский король со своим войском.

Анри и Луи быстро переглянулись.

— И что же? — спросил граф Шампанский.

— Да то, что сначала этот дурак просто не велел их пускать! То есть приказал, чтоб они вообще не приставали здесь — пускай, мол, плывут куда хотят, а нам крестоносцев не надо... А корабли-то потрёпаны бурей, им нужна вода и всё такое... Это ж надо! Христианин называется! Ну, король Англии всё равно пристал со своими кораблями. Тогда к нему приезжают люди от князя и заявляют: «Хочешь, мол, здесь пробыть сколько-то, плати дань! А нет — так тебя и твоих людей скинут в море![33]» А ведь ещё раньше Исааку доложили, что за путешественник к нему приехал, и король предлагал ему встречу, чтобы обо всём договориться, и посланные объясняли, что едет-то его величество в Палестину, а сюда его просто буря загнала. Пара деньков, и корабли отчалят... Так нет: «И встречаться мне с этим воякой незачем, и оставаться ему на два дня не дам! Пускай платит или всех перетоплю!» Кому же понравится такой приём? Король тут же высадил на берег своих рыцарей и воинов, и хотя их было всего-то около трёх сотен, они как метлой вымели из порта кучу княжеских всадников. И вот увидите, ещё часок-другой, и возьмут город. И весь остров возьмут — велика-то твердыня! Оно и хорошо — терпеть такого сукина сына, как этот князь, уже всем надоело... Но мне-то, мне-то нужно торговать! О, Пресвятая Дева Богородица! Надо же было приплыть именно сегодня! Мало того, что в бурю у меня сдохло пять отличных лошадей, так ещё и тут не до торговли...

— К городу, скорее! — вскричал Луи, едва купленные ими кони были осёдланы. — Не то нам останется только поздравлять победителей...

— Вы уверены, что хотите сражаться? — спросил Анри, настигая ускакавшего вперёд молодого рыцаря. — Я редко отказываюсь помахать мечом, но ведь мы с вами не подданные короля Ричарда...

— Я хочу участвовать в походе! — ответил, не оборачиваясь, Луи. — И хочу, чтобы король Ричард принял меня под своё знамя, в случае, если мой король останется мною недоволен...

О том, что у Филиппа-Августа могут быть основания для такого недовольства, Луи добавлять не стал. Впрочем, Анри и сам вот-вот узнает, что Беренгария Наваррская уже встретилась с Ричардом, и она, а не Алиса станет женой английского короля.

Меньше, чем через четверть часа оба рыцаря оказались под городскими стенами, вернее, уже на городских стенах, потому что малочисленное войско англичан успело загнать войско князя Исаака в крепость, и эта крепость вот-вот должна была пасть. Собственно, не задержись Ричард чуть дольше в Мессине и не отправь поэтому значительную часть своей армии вместе с войском Филиппа-Августа, на берег Кипра высадилось бы куда больше его рыцарей и воинов (если бы только памятный шторм не погубил многих из них), и тогда едва ли даже спесивому князю Исааку не пришла бы в голову мысль нанести грозному гостю такое непростительное оскорбление. Но так или иначе, а этот поступок вынудил английского короля вступить в битву (это был именно тот случай, когда Ричард вовсе не собирался воевать, но ему пришлось!), и исход этой битвы был предрешён с самого её начала, вернее, ещё раньше, чем она началась.