— И ты действительно думаешь, что этим победишь Бога? — уже откровенно смеясь, спросил король.

— Князь тьмы победит, а мы будем пожинать плоды его победы!

Голос колдуна взвился почти до визга, а взгляд стал безумен.

Но Парсифаль уже не волновал Ричарда. Король напряжённо думал. Итак, башня замурована, и отряду Эдгара в неё не проникнуть. О подземном ходе они ничего не знают. Значит, расчёт — только на себя. Чтобы снять кольчугу, им придётся развязать ему руки. Но они не могли не подумать об этом. Зелье, которым одурманили короля, всё ещё действует: голова слегка кружится, в горле — комок.

— Как видите, — прервал раздумья Ричарда уже прежний голос колдуна, — всё подготовлено. Я всё предусмотрел.

— Не всё, — покачал головой пленник.

— Да? О чём же я позабыл? — кажется, магистр искренне удивился.

— Вы забыли о Боге.

Черты колдуна исказились. Он подступил вплотную и, наклонившись, заглянул в лицо короля:

— Тебе Он не поможет!

«Господи! Дай посрамить сатану и слуг его в их логове!» — пронеслась в голове Ричарда стремительная мысль.

Парсифаль подал знак недвижной алой толпе, и она ожила, заколыхалась, загудела. Багровые руки одновременно возделись к чёрному своду. Тамплиеры запели.

Это было действительно невероятное, ни с чем не сравнимое пение. Почти лишённое мелодии, но ритмичное, сопровождаемое лязгом каких-то железных инструментов и грохотом особых глухих литавр. А вместо человеческих голосов — вой и взвизги, перекатывающиеся волчьи рулады. Тяжкий железный ритм этого пения вызывал тревогу и напряжение, заставлял резко и неровно биться сердце, сдавливал дыхание.

Двое тамплиеров, продолжая завывать и раскачиваться, подошли к Ричарду. Один продел верёвочную петлю под левый локоть короля и прикрутил его к ручке кресла. Другой развязал верёвку на запястьях. «Понятно! — подумал Львиное Сердце. — Левую руку привязывают, а с правого плеча стаскивают кольчугу. Потом наоборот. Неглупо. Но неплохо и для меня!»

Больше всего он боялся, что его руки были связаны слишком долго и от этого сильно затекли. Но нет — пальцы слушаются, он их чувствует. Да и для чего было связывать, пока действовал дурман?

Тамплиер с правой стороны собирался расстегнуть пояс пленника и начать снимать кольчугу. Однако Ричард не дал ему на это времени. Освободившейся рукой он ухватил человека за горло и так сдавил кадык, что «брат Грааля» захрипел. Тотчас король вскочил на ноги и, сжав левой привязанной рукой, оторвал кресло от пола. Весило оно не менее полутора кантаров, но ярость удвоила силы Львиного Сердца. Взмахнув тяжеленным креслом точно палицей, он разом отшвырнул в стороны пять или шесть кинувшихся к нему тамплиеров.

Завывающее пение сбилось, умолкло. Алая толпа беспорядочно устремилась к центру капища.

— Возьмите его! — завизжал Парсифаль, отскакивая от пленника с быстротой резвого мальчика. — Скорее! Только не убивайте!

— Не бойся, колдун, не убьют! — отозвался Ричард. — Это я буду убивать вас!

Двумя прыжками он миновал пятиконечную звезду, на ходу пнув ногой стоявший в её центре Грааль. Подскочил к жертвеннику и в следующий миг уже держал в руке свой меч, замутнённый сгустками крови. То была кровь заколдованных лебедей Парсифаля.

Ещё несколько мгновений, и знаменитый Элистон покрылся уже человеческой кровью. Ричард сразу же перерезал верёвку, соединявшую его руку с креслом, но бросать его не спешил, продолжая орудовать как палицей, одновременно используя и вместо щита. Он раздавал удары направо и налево, круша кинувшиеся к нему фигуры.

Тамплиеры оказались вовсе не безоружны — из-под алых балахонов появились мечи и кинжалы, но пускать их в ход было запрещено, и «братья» лишь пытались выбить меч из руки Ричарда. Однако это не удавалось ещё никому.

— Вот вам, псы, шакалы, ублюдки! Получайте, шавки сатаны! Жрите своё могущество, опивайтесь своей тёмной силой! Вот вам! Вот, вот и вот!

Король встал к жертвеннику, чтобы прикрыть спину. Но, сражаясь, он то и дело смотрел через плечо вверх: не лезет ли кто на алтарь, чтобы ударить сверху или набросить сеть?

Ему удалось убить уже человек двенадцать, однако Ричард понимал, что не сможет уничтожить их всех. Ему было необходимо продержаться около часа — тогда пойдёт уже седьмой час, разрушится мистическое сочетание трёх шестёрок, и, по убеждению тамплиеров, Змееносец потеряет свою власть. Значит, и жертва сделается бессмысленной.

«И тогда они убьют меня, — подумал Ричард. — Но по крайней мере, их ублюдочное действо не состоится!»

— Сеть! Давайте сеть! — орал Парсифаль. — Ещё полчаса, и мы проиграем!

Но проиграть ему было суждено гораздо раньше. Внезапно, разом перекрыв крики, раздался оглушительный грохот. Позади жертвенника рухнула часть стены, и в проломе возник столб огня, а затем — клубы дыма. И в этом дыму, будто в страшном сне, явились тёмные человеческие фигуры, кинувшиеся в капище.

— Смерть слугам сатаны! — грянул под чёрными сводами голос Эдгара Лионского.

И закипела битва.

Поражённые ужасом тамплиеры почти не оказывали сопротивления. Никто из них не сумел осознать, что означали эти дьявольские грохот и пламя и каким образом могла в одно мгновение проломиться стена толщиной почти в целую туазу. Слуги сатаны оказались отнюдь не готовы к такому явному проявлению адских сил.

Рухнувшие камни придавили не менее двадцати участников «мессы», находившихся позади жертвенника. Ещё три или четыре десятка сразу же пали под ударами мечей и боевых топоров, прежде чем оставшиеся нашли в себе силы хотя бы начать защищаться.

Но эта битва была ими уже проиграна. На стороне отряда Эдгара дрались ещё двадцать шесть воинов и трое рыцарей Леопольда Австрийского, честно исполнившего приказ императора и явившегося в Брабант со своими людьми. Сам герцог ввалился сквозь пролом последним — его не пугало сражение, но грохот адского зелья слишком поразил воображение храброго австрийца. Однако, отойдя от потрясения, Леопольд вовсю проявил своё боевое искусство — его топор мелькал, как молния, круша черепа, будто яичную скорлупу.

— Здесь где-то подземный ход! Не дайте им через него уйти! — кричал Ричард.

Но никто не ушёл. Уже позднее обнаружилось: при крушении стены ход, находившийся как раз со стороны жертвенника, обвалился, и тамплиеры, пытавшиеся по нему спастись, оказались похоронены живьём.

Иные хотели было воспользоваться проломом в стене и кинулись к нему, однако крестоносцы оттесняли их от спасительной бреши. Лишь некоторые тамплиеры догадались скинуть с себя алые балахоны и незаметно выскользнули во двор замка.

Львиное Сердце, продолжая раздавать удары, проложил себе дорогу к Парсифалю, пытавшемуся проскочить через пролом. Колдун попробовал юркнуть за жертвенник, однако оступился, зацепившись за один из обломков, и упал на спину. Ричард навис над ним, сжимая окровавленный меч. Но, как всегда, не сумел нанести удар лежачему.

— Я сдаюсь! — крикнул магистр, вперяя в победителя взгляд, всё ещё мерцающий хищным зелёным пламенем.

— Чтоб ты провалился! — от ярости голос короля сорвался на хрип. — Теперь с тобой будет возиться церковный суд! А мне так хотелось самому отправить тебя к Князю, которого ты собирался умащивать моей кровью...

— Князь останется без жертвы, — глухо отозвался колдун. — Но я не останусь без твоей крови, проклятый защитник Креста!

Резким движением магистр вскинул правую ногу, и Ричард лишь в последний миг успел заметить длинное узкое лезвие, выскочившее из деревянной подошвы его башмака. Стальной шип коснулся колена короля, вошёл меж петель кольчуги. Парсифаль уже собирался вонзить смазанную ядом колючку в ногу Ричарда, но не успел этого сделать. Ни лязга железного крючка, ни звона тетивы он не услышал — капище было полно шума и криков. И, скорее всего, колдун даже не успел понять, что произошло. Стрела, пущенная из пролома в стене, вошла ему слева под мышку и пронзила сердце.