— Пресвятая Богоматерь! — вырвалось у кого-то из рыцарей. — Вот так помрёшь, и никто не поймёт, какой смертью ты помер...

Луи смотрел на мёртвого коня, и почему-то в эти мгновения отчётливо увидал знойный берег далёкой южной реки, плывущего по ней человека, его седую голову, словно светящуюся в лучах солнца. Вдруг человек вот так же странно дёрнулся, как сейчас конь... Он привстал над водой, забился, окунулся с головой, потом весь выгнулся и поплыл. Уже бездыханный. По другую сторону речки, совсем близко, были кусты. Кто знает, прятался в них кто-то или нет? И эта точка, красная точка, будто от укуса москита на шее мертвеца! Почему-то Луи обратил на неё внимание, а остальные нет...

— Я знаю! — прошептал молодой рыцарь, — Я знаю, от чего умер император Фридрих!.. Они убили его...

Ричард Львиное Сердце твёрдо взял юношу за локоть:

— Послушай, мессир Луи! Ты знал этого человека? Как ты догадался, что он хочет меня убить?

— Я не догадался, ваше величество! Я это знал.

И крестоносец в нескольких словах рассказал королю о разговоре, который он подслушал в развалинах мельницы неподалёку от Лиона, не упомянув, однако, ни брата графа Анри, который был участником заговора, но в настоящий момент не представлял опасности, ни Алисы, которая тоже была свидетельницей памятного разговора. Анри Шампанский, оценив деликатность юноши, с чуть заметной улыбкой кивнул ему и добавил:

— В этом заговоре, увы, участвует один из моих родственников, ваше величество. Это может бросить тень на меня, однако я лучше рискну вызвать ваши подозрения, чем не сделаю всё возможное, чтобы заговор не осуществился. Ведь цель у негодяев одна-единственная: разрушить Крестовый поход, не дать вновь освободить Гроб Господень из рук неверных!

Ричард сумрачно сдвинул брови и в бешенстве топнул ногой:

— Пускай делают, что хотят! Они не напугают меня.

И тут же добавил уже спокойно:

— Но боюсь я их или нет, а в случае моей смерти Саладин и впрямь получит слишком много преимуществ. Однако неужели султан опустился до того, чтобы пользоваться услугами таких грязных мерзавцев как ассасины?

Луи пожал плечами:

— Никто не знает, мессир, что за замыслы у Старца горы, кому он служит и служит ли кому-нибудь, кроме сатаны...

— Ну, этому рогатому господину служат и иные рыцари! — воскликнул Ричард. — Ваш молочный брат и моя матушка, которая приехала с ним ко мне в Мессину, рассказали такое, что я теперь в сомнении, где и с кем мне надлежит в первую очередь вести войну... А кстати, мессир граф Шампанский, ваш родственник, спутавшийся со Старцем горы, не член ли какого-нибудь ордена? Что-то мне сдаётся, что если прежде все дороги вели в Рим, то теперь они все ведут к храму царя Соломона, вернее, к его развалинам, на которых ныне выросло новое дьявольское гнездо!

Анри прекрасно понял намёк, но он действительно не знал, стал ли его брат Гийом рыцарем Храма, он мог это только подозревать, а потому лишь со вздохом опустил голову под гневным взором короля:

— Мессир, в том, что мой родственник... да что уж запираться, мой единокровный брат, сын моего отца от второго брака, в том, что он за деньги ли либо из-за какого-то богомерзкого внушения стал помогать неверным, я, к сожалению, не сомневаюсь. Но стал ли он при этом тамплиером, я не имею понятия! И клянусь, узнай я раньше о его связи с посланцами Старца горы, я постарался бы предупредить об опасности прежде всего моего короля — ведь заговор направлен против вас обоих, а точнее — против всех крестоносцев.

— Весело! — проговорил Львиное Сердце, становясь меж тем всё мрачнее. — Однако в конце концов, я надеюсь, мы увидим, кто есть кто. Война, как ничто иное, заставляет всех становиться самими собою, в её огне сгорает любая фальшивая оболочка. Ну а теперь, мессир Луи, чем я могу отблагодарить тебя за то, что ты отсрочил мою смерть?

Молодой рыцарь ждал этого вопроса и заранее знал, как ответить на него:

— Ваше величество, я прошу лишь об участии в Крестовом походе!

— Ба! Да в нём ты бы мог принять участие и не спрашивая меня! — рассмеялся король. — Тем более, что ты — подданный короля Филиппа. Участие такого отличного рыцаря будет полезно Кресту. Но я хочу сейчас воздать тебе должное за твою сообразительность, отвагу и воинское искусство. Полагаю, среди моих рыцарей может быть и найдётся десяток умеющих метать ножи, но чтобы сделать это так быстро и попасть так точно... Тут, думаю, тебе не будет равных! Итак, говори, чего бы ты хотел, и ты получишь всё, что может дать тебе король Англии.

«А мне-то нужно то, что может дать, к сожалению, только король Франции! — не без досады подумал Луи. — Лучше бы это его прибило штормом к берегу Кипра. Да, но он не сумел бы так быстро захватить остров, хоть у него и втрое больше войска, не гарцевал бы верхом на лестнице замка, и, увы, мог бы не отдать мне Алису, даже спаси я его жизнь! По крайней мере до тех пор, пока не убедился бы окончательно, что Ричард ни в коем случае на ней не женится...»

— У меня есть всё, что нужно для похода! — твёрдо проговорил молодой рыцарь. — Что вы можете мне дать? Золота или серебра? Да к чему мне тащить с собой лишнюю тяжесть? Если останемся живы и победим, даст Бог, поделим достойную добычу. А я награждён уже тем, что стал орудием Божиим — помог Господу сохранить вас, мессир!

В тёмных выразительных глазах Ричарда Львиное Сердце появилось в этот момент выражение, которое редко кому приходилось видеть: он смотрел на французского рыцаря уже не просто с уважением, он смотрел на него, как на равного.

— Да будет так! Но в таком случае я просто хочу сделать тебе подарок.

С этими словами он приподнял свою бармицу, засунул руку под кольчугу и гамбезон и, найдя что-то у себя на груди, вытащил блестящий серебряный кружок, а затем снял с шеи толстую цепочку, на которой этот кружок висел.

— Вот. Образок мне когда-то подарил отец. Когда-то, когда мы с ним ещё были дружны, и он не заподозрил меня в намерении посягнуть на его трон. Возьми, рыцарь! Образ Богоматери — наш общий священный символ, и я верую, что Она поможет нам в нашем деле. Это простое серебро, без драгоценных камней, без позолоты. Так что это не плата, а просто дружеский дар. Спасибо, мессир Луи! Ну и раз уж так получилось, сообщаю главное: мы пробудем здесь три дня — быстрее не удастся залатать обтрёпанные бурей корабли, да и гарнизон надобно привести в порядок и установить правила выплаты дани, и всё прочее, чем заниматься скучно, но нужно. Завтра будет хлопотный день, а послезавтра приглашаю вас, мессир Луи, и вас, мессир Анри, на свою свадьбу! Я был намерен обвенчаться уже в Палестине, но раз приезд туда затягивается, хочу это сделать здесь. Хочу вас видеть вот в этом замке на моей свадьбе с её высочеством Беренгарией Наваррской!

— О-о-о! Представляю себе, какое лицо было у графа Шампанского, когда он услыхал это! Ты ведь не успел сказать ему о том, что узнал в порту... Ну, о том, что к Ричарду ещё в Мессине приехала его невеста?

— Да понимаешь... Не то чтобы так уж не успел. Не захотел успевать, вот это будет вернее. Ну а лицо... А знаешь, самое обычное лицо у него было. Он принял всё это совершенно спокойно. Мне даже показалось, что его не так уж и удивило сообщение Ричарда. По крайней мере, не расстроило, я уверен. И на свадьбе он был ничуть не менее весел и доволен, чем все прочие. Кстати, я тебя понимаю — Беренгария просто чудо как хороша!

— Ах ты змей! Ещё и трунишь надо мною!.. Скажи-ка лучше, что поделывала прекрасная рыжекудрая Алиса в то время, как вы все пили за счастье её Ричарда и принцессы Наваррской? Думаю, Алисы не было за праздничным столом?

Этот разговор между новоявленным рыцарем Эдгаром Лионским и его молочным братом графом Луи Шато-Крайоном происходил на берегу небольшой мелководной речки, одной из тех, что омывали широкую равнину, раскинувшуюся позади древней Птолемиады. Молодые люди покинули шумный лагерь, где вновь прибывшие отряды англичан обживали шатры и заканчивали оборудовать укрепления, в то время как шумно встретившие их французы, которые и сами прибыли сюда недавно, старались дать новым товарищам побольше советов, а кое в чём и помочь им — все уже прослышали, какую страшную бурю пришлось выдержать кораблям короля Ричарда и какую великолепную победу одержал по дороге в Палестину Львиное Сердце. «Шутки ради создал новое королевство! — смеялись французы. — А что ему стоит!»