— У меня доверенность истекла.

— Обратись к Танечке. Она все сделает.

— Хорошо.

Она вернулась к любимому крем-супу из белых грибов, мысли неслись бешеным хороводом. Впервые папа прокололся. Он сам не понял, что только что сделал.

В понедельник она получила доступ к информации по деньгам. О, это бесценная информация!

Деньги — это не только тачки, брендовые шмотки и путешествия. Научно-поэтическое определение «кровь экономики» тоже не проясняло сути. Деньги — величайшее изобретение человечества, его самое честное откровение. Посмотри, как человек тратит, и ты поймешь кто перед тобой. Разумеется, речь не о количестве, вся фишка в структуре трат. Гламурная киса будет тратить не так как интеллигентная питерская барышня. Да что там! Взять их компашку — Лиза тратит все на брендовые шмотки и салоны красоты, Элла таскается по художественным и дизайнерским выставкам.

«А я сама?»

Свободные деньги появились после того, как она охладела к гонкам. До этого все время нужно было что-то улучшать. А тут вдруг появились свободные деньги.

«Чудеса?»

«То есть я изменилась?»

Пышногрудая гоу-гоу с большими красными губами подала сигнал к старту. На мгновение Вероника почувствовала былой азарт, который тут же угас. Она поняла, что спокойно доедет в первой десятке, и этого достаточно.

«А как же Саша?»

Ведь он впервые пришел на гонку. По законам жанра она должна всех сделать — прийти к финишу первой.

«Кому должна?»

Перед мысленным взором появилась улыбочка Лизы:

«Это жизнь, дорогая».

Да уж, не сценарий голливудского фильма, где герой получает все, потому что ему очень надо. Андрей сменил машину пару месяцев назад, Гоше купили «Гелик» осенью, остальные тоже работали над машинами. Ее красавице полтора года, последний раз она гоняла прошлой осенью.

«Это слишком долго».

Что за жизнь?! Везде надо поддерживать форму, даже в развлечениях. У нее времени нет. С понедельника придется углубиться в семейные финансы, на сон времени не хватает.

«Какие тут гонки?!»

Ника почувствовала злость на жениха. Какого черта он втянул ее в это?! Выиграть в этот раз не получится. Значит, последнюю гонку она закончит в позорной середине списка, а могла бы закончить великой гонкой с ментами.

«Какую легенду загубили!»

Машина Андрея появилась внезапно — вынырнула, обгоняя черный джип, он явно намеревался протиснуться между ее малышкой и серебряным «Мерсом» справа.

«Не выйдет», — только и успела подумать она. Удар, темнота.

«Проклятые мажоры!» — услышала она, приходя в себя. Голоса, голоса, много голосов. Все злые спорят, ругаются, кажется, ругают ее. За что? Воспоминания возвращались медленно — гонка, машина Андрея в зеркале заднего вида.

«Интересно, как он?»

По расчетам должен был впечататься со стороны пассажирского сиденья. По идее, водитель не должен сильно пострадать. Слева раздался сильный скрежет.

— Вероника, — раздался взволнованный голос Саши. — Вероника, солнышко, как ты?

— Нормально, — с трудом выговорила она.

— Что? Что ты говоришь?!

— Не трогай ее!

— Сам знаю!

Щелчок, свист воздуха, зрение восстановилось, наверное, восстановилось, обзор закрыла подушка безопасности.

— Ника!

Голос Андрея. Значит, он в порядке. Она попыталась ответить, но голос звучал слабо, да еще проклятая подушка глушила звуки. Ее ответ снова не расслышали, но голос определенно уловили.

— Говорит, значит, живая.

— А машине хана. С двух сторон зажало.

«Вот, значит, как».

Она попыталась почувствовать запах аварии, должно пахнуть бензином и жженой резиной, но, как ни пыталась принюхаться, слышала только запах крови, своей. Она текла из носа, противно щекоча подбородок. Она хотела стереть кровь, но не могла пошевелиться — зажало со всех сторон, приходилось терпеть.

— Держись, солнышко. Я сейчас.

Сухой треск распарываемой ткани, бр-р, она всегда терпеть не могла этот звук, пробирало от кончиков ногтей до кости, будто она сама процарапывалась сквозь ткань.

— Аккуратнее, не задень.

— Не говори под руку!

— Да не каркай!

— Парень знает, что делает!

Последний рывок, вдруг появился воздух, много воздуха, затем появился яркий свет, когда Вероника проморгалась, увидела Сашу в свитере эктор и с ножиком-выкидухой в правой руке.

— Ты мой герой, — сказала она, хватая воздух полной грудью.

Дышать было больно. Странно, вначале боли не было вовсе, но чем дальше, тем больше чувствовались неприятные ощущения. Особенно болела грудь.

Кто-то протянул влажные салфетки, Саша принялся стирать кровь с лица, бормоча что-то нежное, успокаивающее. Вероника прикрыла глаза, позволяя любимым рукам позаботиться о себе.

Скорая приехала, когда кровь уже остановили, обрывки подушки безопасности вытащили из машины, стало легче дышать и, если не шевелиться, боль была вполне терпимой. Бледный Андрюша извинился в десятый раз, она в ответ обозвала его дьяволом дорог. Ее шумно поддержали, парень в черном свитере из передней машины почти не пострадал, но был жутко зол за свою машину.

«Его можно понять».

Он был небогат, вкладывал все в свою коняшку, а тут пришли мажоры и порушили мечту.

Скорая, больница, красивая женщина-врач поставила диагноз, по сути ерунда, ничего страшного — сотрясение мозга и ушиб грудной клетки, остальные части тела отделались гематомами.

В больнице оставили только Веронику. Саша договорился об отдельной палате, доктор прописала покой и постельный режим. Ника не возражала, голова кружилась так, что шевелиться страшно.

— Когда это закончится? — спросила она докторшу, красивую блондинку с огромными голубыми глазами и тонким изящным носом, такое лицо не забудешь, стоит увидеть один раз.

— Дней через пять, максимум семь.

— Мне холодно, — пожаловалась Вероника.

Она лежала под толстым больничным одеялом и отчаянно мерзла.

— В первые дни возможны проблемы с терморегуляцией.

— С этим можно что-нибудь сделать? — спросил Саша, присаживаясь на краешек постели.

— Сейчас медсестра сделает укол, она заснет.

— Ясно.

Медсестра пришла быстро, это была полная женщина с добрым круглым лицом. С Вероникой она разговаривала как с маленькой девочкой, отчего та вдруг так расчувствовалась, что на глазах выступили слезы.

— Мне все равно холодно, — пожаловалась она, когда медсестра ушла.

Саша молча стянул с себя свитер и принялся за джинсы.

— Что ты делаешь?

— Буду тебя греть.

— Серьезно?

— Вполне.

Повесив джинсы на спинку стула, он осторожно забрался к ней под одеяло, пододвинулся ближе, весь такой большой, теплый, замер.

— Боюсь задеть твой ушиб. Давай сама.

Вероника осторожно придвинулась ближе, прижалась. Стало тепло и спокойно, можно ни о чем не переживать. Просто спать.

«Спать… Боже мой! Наконец-то спать!»

Разбудил голос врачихи, не злой, скорее заинтересованный:

— Что вы тут устроили?

— Тихо, — шепотом сказал Саша и еле заметно шевельнулся, наверное, кивнул на нее.

— Сейчас капельницу будем ставить, все равно проснется.

— Уже.

— Ну вот видишь! Так что ты устроил?

Вероничка открыла глаза. Над их постелью склонилась красавица-доктор в белом халате, ее голубые глаза казались огромными, а профиль просился на статуи тех далеких времен, когда скульпторы еще прославляли красоту.

— Ей было холодно.

— И ты решил поработать грелкой?

— Что-то в этом роде.

— Все с тобой ясно, — фыркнула блондинка, подходя ближе к постели. — Труселя, надеюсь, не снял?

Саша рассмеялся и заверил, что не выходил за границы приличия.

— Приличия! Скажешь тоже! Трахать ее пока нельзя. Ей вообще лучше не шевелиться.

— Ладно, — вздохнул он, — Потерплю недельку.

— Ты уж постарайся.

Вошла медсестра с капельницей, забрала руку, которая обнимала Сашу, и воткнула катетер у локтевого сгиба, было почти не больно. Вероника закинула ногу на жениха и закрыла глаза. Тепло, хорошо.