Вероника с сомнением посмотрела на грильницу, потом обвела глазами зал. Интерьер симпатичный, спору нет, можно даже сказать оригинальный, с изюминкой, один туннельный потолок чего стоит, однако кое-какие сомнения остались.

— Ты уверен, что у них в меню есть «мадам Клико»?

— Да, — уверенно сказал Саша, открывая меню. — Я заранее заказал.

— Когда?!

— После звонка дяди Руслана.

Вероника бессильно откинулась на спинку стула.

— Как ты узнал, что я выберу тебя?

— Определенные, так сказать, сомнения у меня были, — признался он, подняв взгляд от меню. — Но я поставил на тебя.

— А я всю дорогу тряслась. Прости.

Саша накрыл ее руку широкой горячей ладонью.

— Ты научишься мне доверять, обещаю. А пока открой меню. Пожалуйста, я умираю с голода.

Она ничего не могла выбирать, просто не в состоянии сосредоточиться на строчках, поэтому просто заказала то же самое, что и жених, — кусочек мраморной говядины.

Когда Саша учил разжигать огонь, у Веронички тряслись руки. Поначалу тряслись, постепенно возня с грильницей успокоила настолько, что хватило смелости спросить:

— Что тебе сказал дядя Руслан?

— Ничего интересного, — пожал плечами жених, — То да се, между нашими ведомствами напряженка. Меня могут неправильно понять.

— А ты?

— Я сказал, что я — мужчина, поэтому сам решу, кого мне брать в постель, — раскладывая мясо, проговорил он. — И кого вести под венец, тоже выберу без посторонней помощи.

— А он?

— Кажется, понял. Он не такой циничный, как можно подумать, когда у жены обнаружили рак, он взял отпуск и был рядом.

— У Аллочки?

Саша кивнул.

— Это давно было. Врачи надеются, что болезнь не вернется.

Вероника молчала потрясенная. Когда матери Андрея поставили диагноз «онкология», его папа тут же нашел новую любовь. По больницам женщину пришлось возить восемнадцатилетнему парню, они тоже приезжали навестить, привозили вкусняшки и лекарства, но основную тяжесть взял на себя Андрей. Он справился, с отцом больше не общался. Она вспомнила его папу: милый приятный человек. Кто бы мог подумать, что он бросит жену в такой момент? Кто бы мог подумать, что он станет делить имущество в лондонском суде, когда мать его единственного сына проходит химиотерапию?

— А у тебя как прошло?

— Что? — с трудом выплывая из своих мыслей, спросила Вероника.

— Я спрашиваю, что сказал тебе отец?

— А, — выдохнула она, — да то же самое. Звонил дедушка, опасается проблем на работе. А я сказала, что могу съехать и взять мамину фамилию.

Саша расхохотался.

— Пошла с козырей.

— Ага, репутация отмороженной девицы в первый раз пошла мне на пользу.

Постепенно набирая силу, над столиком расплывался запах жареного мяса. Вероника перевернула кусочек румяной корочкой сверху.

— А что любящий папочка?

— Разорался и выгнал меня из кабинета.

Саша показал большой палец. Мясо скворчало, когда подошел официант, осторожно неся бутылку шампанского в ведерке со льдом. Вероника дождалась, когда он уйдет, потом спросила:

— А что сказали твои родители?

— Папа ничего, — пожал плечами жених. — И я не думаю, что он когда-нибудь заговорит со мной об этом.

— А мама?

Саша перевернул свой кусочек на гриле, поднял голову и тепло улыбнулся, карие глаза смотрели мягко, с нежностью.

— Мама сказала, чтобы я не смел обижать сиротку.

Вероника почувствовала, как к глазам подступают слезы.

Ника чувствовала себя гостьей из другого мира, таких здесь не бывает и быть не должно. Дело в том, что вчера они с Сашей поехали к нему, да так и остались до утра. Сменной одежды с собой не взяла, только предметы обязательной девичьей необходимости — косметику и белье.

— Тебя отвезти домой? — спросил жених, когда они утром пили кофе за столиком возле панорамного окна с видом на сосны.

Она сидела в его рубашке и пила маленькими глотками горький напиток, пытаясь разглядеть меж стволов остатки снега. Напрасно, все стаяло.

— Нет. Я сразу поеду в библиотеку.

— Даже не переоденешься?

Она покачала головой.

— Я не могу больше ждать.

Саша крякнул, в один глоток допил кофе и сказал:

— Понимаю.

И вот два часа спустя она стоит с кипой газет в руках в круглом зале, где пахнет старой бумагой, где книжные полки заняли пространство от пола до потолка, где книгам все равно не хватило места, где проектировщики разметили дополнительные полки. Они поставили стеллажи перпендикулярно стенам с шагом два метра.

«Наверное, схема зала выглядит как солнышко из детского рисунка, которое вывернули наизнанку, лучами внутрь».

А посреди этого книгоманского рая в вечернем платье стоит Вероника со старыми газетамив руках, похожая на зеленый цветок.

«Н-да».

В лицо ей, конечно, ничего не сказали, сюда приходят люди вежливые, но косились практически все. Студентки в свитерах и джинсах рассматривали ее наряд, библиотекарша, полная тетка средних лет с волосами, забранными в хвост, больше рассматривала ее саму, чем паспорт и заполненный бланк. Вероника могла поклясться, что, когда все бумаги были оформлены и сотрудница удалилась подбирать заказ, из-за ближайшей полки раздалось.

— Сонечка, привет! Ты не поверишь, кто к нам пришел! Нет… нет… ха-ха-ха… нет! Вероника Осинина… да, та самая. Разрядилась, будто в грандоперу собралась… ха-ха-ха…

Нет, точно услышала. Про грандоперу сама бы не придумала, сказала бы «в ресторан» или «клуб». Значит, было. И заказ тетка собирала целую вечность, наверняка позвонила не только Сонечке.

В ожидании газет Вероника проверила Инстаграм. Оксана работала, отвечала на сообщения, не заглядывая в переписку с друзьями. Сообщения о двух девушек из рекламных агентств прочитаны, но остались без ответа — по таким вопросам решение принимать не ей.

Вероника перешла по предложенным ссылкам, но не могла ни на чем сосредоточиться — читая одну строчку, сразу же забывала предыдущую.

«Ну и ладно».

Она отключила звук на телефоне и положила его в сумочку. Время текло невыносимо медленно, заниматься ничем другим не хотелось. Так и стояла, глядя пустым взглядом на стойку. Наконец явилась библиотекарша со стопкой старой пожелтевшей бумаги.

— Спасибо.

Прижимая к груди старые газеты, она прошла в читательский зал. В первые минуты ее подавило величие огромного помещения, она почувствовала себя такой маленькой. На том воображаемом плане зала она была бы точкой.

«Нет, случайной тенью, типографской огрехой».

Так думала она, листая газету, пока не наткнулась на статью об автокатастрофе. Окружающий мир перестал существовать.

Вероника так и сидела, выискивая статьи в газетах «Правда», «Труд», «Известия», «Московский комсомолец» и остальных. Логотипы с красными звездами и профилем Ленина перемешались в голове, стоило закрыть глаза, как появлялись строчки, набранные непривычным шрифтом. Время остановилось.

— Чего закопалось?

Вероника подняла голову от газет и увидела Эллу в ярко-фиолетовом свитере, ее волосы заметно отрасли и порыжели.

— Откуда ты здесь взялась?

Подруга плюхнулась на стул напротив и бесцеремонно взяла страничку, где располагался длинный список пассажиров.

— Я звонила тебе раз десять.

— Я отключила телефон.

— Ага, — сказала Элла, пробегая взглядом по фамилиям. — О! Нашла! Татьяна Осинина. Это ведь она, да?

— Она.

— Ну и чего ты здесь сидишь?

Вероника вздохнула.

— Я читала все об этом рейсе. Пятьдесят человек погибло. Двое артистов, один писатель и сын главы какого-то района…

— Райкома, — поправила подруга, заглянув в газету.

— Точно. Он летел с беременной женой. Представляешь?

— Печально, — ответила Элла, беззаботно раскачиваясь на стуле.

— Единственный сын. Его смерть наверняка расследовали.

— Да уж наверняка.

Они помолчали, глядя на кипу старой бумаги на столе.